Записки о России генерала Манштейна - Манштейн Христофор Герман (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
Окончив эту работу, армия перешла снова границу и заняла прежний лагерь, оставленный ею для похода против неприятеля. В Петербурге были большие празднества по случаю этой победы. Такое хорошее начало предвещало, по-видимому, счастливый успех войны; последствия покажут, что мнение это не было ошибочно, так как это сражение было единственным со стороны шведов и в нем только они оказали мужество во все время этой войны.
Военнопленные были перевезены из Выборга в Петербург, где им оказывали всевозможные любезности. Офицеров угощали при дворе, и разместили затем к главнейшим вельможам; каждый был обязан принять в свой дом по одному офицеру и заботиться о нуждах своего гостя. Один ветреник испортил все дело. Граф Вазаборг, подполковник Седерманландского полка, был человек неспокойный и большой болтун; он отзывался несколько раз дурно о русской армии и о самом дворе; как только это узнали, его и всех остальных отправили внутрь страны, где их распределили по городам; если бы не это, то они провели бы все время своего плена в Петербурге. Там остались только: генерал-майор Врангель, которого фельдмаршал Ласи поместил у себя, и один капитан, по имени Дидрон, служивший адъютантом при генерале.
Двор не был доволен тем, что фельдмаршал Ласи вернулся с армией: его желание было, чтобы он дошел до Фридрихсгама и разбил по частям не собравшиеся еще шведские войска. Но это не так легко было исполнить, как воображали в Петербурге. Фельдмаршал доказал, что он не мог бы более ничего предпринять, не рискуя потерять весь корпус войск, которым он командовал. Из полков убыло убитыми и раненными более 2000 человек; нужны были многочисленные конвои, чтобы отвести пленных, а это еще более ослабляло его. Прочие полки, шедшие на соединение с армией, еще не прибыли, равно как и 3 гвардейские баталиона, отряженные из Петербурга, не говоря уже о том, что войскам оставалось хлеба всего на 6 дней. Полковые лошади, которые были нужны для перевозки раненых до Выборга, едва ли могли возвратиться к этому времени; таким образом, двор был вынужден одобрить все, что было сделано. Фельдмаршал возвратился вскоре в Петербург, оставив начальство над армией генералу Кейту.
В остальное время похода война производилась отдельными отрядами; во всех столкновениях русские одерживали верх над шведами; казаки и донские калмыки, присоединившиеся к армии в сентябре месяце, совершили несколько разъездов по неприятельской земле и сожгли множество деревень.
Граф Левенгаупт прибыл в Финляндию в половине сентября, собрал, наконец, шведскую армию и сделал ей смотр; она состояла из 23 700 человек. Швеция купила большое количество хлеба в Голландии, Пруссии и Померании и магазины их были, наконец, так хорошо снабжены, что можно было бы прокормить гораздо более сильную армию, нежели шведская, в течение нескольких лет сряду; но все эти запасы были сожжены, или попали в руки русских, как мы это увидим ниже. С той и с другой стороны были сделаны некоторые движения, но значительного ничего не было предпринято. Русская армия была в походе до 8-го ноября, когда генерал Кейт отослал войска на зимние квартиры, получив известие, что неприятельская армия разошлась.
Приблизительно в это время часть министерства посоветовала великой княгине объявить себя императрицею для предупреждения всех неудобств, которые могли быть вызваны смертью малолетнего императора, если бы до тех пор не родились другие принцы, которые могли бы наследовать ему. Сначала хотели издать только указ, которым было бы постановлено, что дочери, которые родились бы от брака принца Антона Ульриха с великой княгинею, будут также наследовать российской империей, за неимением лиц мужского пола. Но вице-канцлер, граф Головкин, и некоторые другие были того мнения, чтобы великая княгиня сама взошла на престол, так как этим она положила бы конец всем прочим умыслам. Предложение это было принято всеми; все было приготовлено к этому провозглашению, которое должно было совершиться 18-го декабря, в день рождения великой княгини, но царевна Елисавета разрушила это намерение.
Почти в то же самое время умерла шведская королева Ульрика-Элеонора. Кончина ее увеличила смятение и общее несогласие в Швеции и была поэтому одной из причин несчастий, случившихся во время похода 1742 года.
Генерал Кейт прибыл в Петербург к концу ноября, чтобы присутствовать на военном совете. Он собирался ежедневно у графа Остермана в присутствии генералиссимуса.
Известия, полученные Кейтом из Выборга, сообщали, что шведская армия собралась, что граф Левенгаупт, не имев возможности сделать что-либо во время похода, предполагал вторгнуться зимою в русскую Финляндию и подвинулся уже к границе, что его главная квартира была в Сеикьерви, и что он издал манифест, несколько экземпляров которого были присланы генералу Кейту.
В этом манифесте было сказано, что намерение Швеции вовсе не заключалось в том, чтобы вести войну с русской нацией, но только в том, чтобы освободить ее от притеснения и тирании иностранцев, дать русским свободу избрать себе другого государя, который бы им нравился и т. д. Манифест этот не произвел бы ни малейшего впечатления, если бы царевна Елисавета не приняла уже тех мер, о которых я буду теперь говорить.
У графа Остермана было решено сделать несколько распоряжений, чтобы предупредить успехи неприятеля; всем полкам приказали быть наготове двинуться. Генерал Кейт выехал 5-го декабря (нов. ст.) из Петербурга, и в ночь с 5-го на 6-е число того же месяца совершилась та великая революция, вследствие которой царевна Елисавета вступила на престол. Я опишу ее здесь сколь можно подробнее, как самое необычайное из всех событий, случившихся во время моего пребывания в России.
Глава V
Обстоятельный рассказ о перевороте, совершенном царевною Елисаветою. — Ошибки, сделанные обеими сторонами. — Изданные манифесты. — Портрет принцессы Анны. — Арестованные вельможи подвергаются суду и осуждены. — Портрет графа Миниха. — Портрет графа Миниха: сына фельдмаршала. — Портрет графа Остермана. — Портрет графа Левенвольде.
1741–1742 гг.
Чтобы объяснить хорошенько обстоятельства этой революции, надобно начать выше.
Царевна Елисавета, хотя и не была совсем довольна во все время царствования императрицы Анны, оставалась, однако, спокойною до тех пор, покуда не состоялось бракосочетание принца Антона Ульриха с принцессою Анною; тогда она сделала несколько попыток, чтобы образовать свою партию. Все это делалось, однако, в такой тайне, что ничего не обнаружилось при жизни императрицы; но после ее кончины, и когда Бирон был арестован, она стала думать об этом серьезнее. Тем не менее первые месяцы после того, как принцесса Анна объявила себя великой княгиней и регентшей, прошли в величайшем согласии между ею и царевною Елисаветою; они посещали друг друга совершенно без церемоний и жили дружно. Это не продолжалось долго; недоброжелатели поселили вскоре раздор между обеими сторонами. Царевна Елисавета сделалась скрытнее, начала посещать великую княгиню только в церемониальные дни или по какому-нибудь случаю, когда ей никак нельзя было избегнуть посещения. К этому присоединилось еще то обстоятельство, что двор хотел принудить ее вступить в брак с принцем Людвигом Брауншвейгским, и что ближайшие к ее особе приверженцы сильно убеждали ее освободиться от той зависимости, в которой ее держали.
Ее хирург, Лесток, был в числе приближенных, наиболее горячо убеждавших ее вступить на престол, и маркиз де ла Шетарди, имевший от своего двора приказание возбуждать внутренние волнения в России, чтобы совершенно отвлечь ее от участия в политике остальной Европы, не преминул взяться за это дело со всевозможным старанием. У царевны не было денег, а их понадобилось много для того, чтобы составить партию. Де ла Шетарди снабдил ее таким количеством денег, какое она пожелала. Он имел часто тайные совещания с Лестоком и давал ему хорошие советы, Как удачно повести столь важное дело. Затем царевна вступила в переписку со Швецией, и стокгольмский двор предпринял войну, отчасти по соглашению с нею.
