Позывной – «Кобра» (Записки разведчика специального назначения) - Абдулаев Эркебек (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Там, в Батуми довелось подискутировать с одним представителем местного народного фронта. Он с жаром и гневом рассказывал мне о Тбилисских событиях:
— Понимаешь, нас травили газом, состав которого до сих пор не могут определить!
— Слушай дорогой, ты служил в армии? Значит знаешь, что с помощью ВПХР даже сраный пехотный ефрейтор за три минуты способен определить любое отравляющее вещество. А у вас академики не могут? Чепуха!
— Понимаешь, там был какой-то секретный газ!
— Хорошо, начнем по-порядку: был применен газ или не был?
— Был.
— Какой тип отравляющих веществ был применен: известный или неизвестный войсковых химикам?
— Неизвестный.
— Кто мог применить против мирных демонстрантов неизвестный отравляющий газ?
— Армия!
— Почему только армия? Существует еще КГБ и МВД.
Собеседник призадумался и поправился:
— Я хотел сказать, что в общем, русские применили газ против грузин, а какое ведомство это сделало не принципиально.
— Ну, допустим, не русские, а Центр, вернее Политбюро. А в Политбюро, между прочим сидит товарищ Шеварднадзе. Неужели он мог допустить такое против собственного народа?
— Нет, не мог. Наверное его не поставили в известность.
— Хорошо, допустим, Горбачев принял решение самолично, не поставив в известность остальных членов Политбюро. Но об этом обязательно должны знать Министр обороны, Председатель КГБ и Министр Внутренних дел. Как без ведома высшего военного руководства страны взять из склада отравляющие вещества?
— Слушай, при чем тут Горбачев? Это сделал генерал Родионов!
— В армии существует строгий порядок. Ни один батальон, танк, ни один боевой самолет или корабль не может самостоятельно покинуть расположение, не то что начать боевые действия. Решение на применение силы принимается первым лицом государства не в одиночку а коллегиально. И потом, в арсеналах армии содержатся в основном боевые отравляющие вещества. Одной капли достаточно, чтобы угробить все население Тбилиси. А у вас три с половиной тысячи пострадавших с синдромом, напоминающим алкогольное отравление, и никто не умер.
— Тогда значит это сделали менты.
— У МВД нет боевых отравляющих веществ. У них на вооружении слезоточивый газ для разгона демострантов, сертифицированных не только Минздравом СССР, но и разрешенный во всех странах мира.
— Остается КГБ.
— Ну, почему же? А ты не подумал, что какой-нибудь токсин могли принести демонстранты, скажем, студенты химфака для борьбы с силами правопорядка или с провокационными целями?
— Нет! Ни один грузин никогда на провокацию не пойдет!
— Согласен. А что если провокацию устроила «третья сила», которая могла пытаться столкнуть лбами Москву и Тбилиси. А вы, не разобравшись, подняли хай на весь мир, обвиняя Центр.
Представитель народного фронта скрипнул зубами:
— Слушай, все киргизы такие же жополизы русских как ты?
Не вставая с места, через стол я ткнул кулаком ему между глаз. Он отлетел вместе со стулом. Хозяева дома зачем-то повисли у меня на руках, вывели на улицу. Покурили. Немного успокоившись, они пришли к выводу, что мой собеседник был не прав, оскорбляя не персонально меня, а мою нацию. Вернулись в комнату. Пострадавший, прикладывая к ушибленному месту непочатую холодную бутылку, в это время как раз клялся мамой, что меня зарежет. Я сел за стол напротив него, враз замолкшего, и сказал:
— Если не хочешь получить еще раз в пятак, разливай.
Он повиновался.
Глава 3. Охота за атомным призраком
В начале января 1990 года нашей группе внезапно объявили учения. Очертили на карте район действий и дали команду на поиск мобильных ракетно-ядерных комплексов на железнодорожных платформах. Сроки на подготовку и проведение операции определили жесткие. О комплексах мы имели самое смутное представление, поскольку в ту пору любая информация о них шла с двумя слонами («два слона» на оперативном жаргоне означает гриф «Совершенно секретно»). Удалось лишь установить, что в НАТО они называются СС-24. Группа собралась в классе и начала мозговой штурм.
— Несомненно одно: они ездят по рельсам — задумчиво начал первым бывший пограничник.
— Потрясающая осведомленность! — хохочет командир группы.
— В эшелоне имеются ракеты с ядерными боеголовками — ничуть не смутившись продолжает развивать тему пограничник.
— Тоже понятно. Только мы не знаем, в каком виде возят ракеты: то ли готовыми к немедленному запуску, то ли с отстыкованными ядерными боеголовками. Если в разобранном — должны быть специальные базы-отстойники, где их собирают и ставят на стартовые столы.
— Логично.
— Кстати, кто знает, каковы размеры межконтинентальных ракет?
— За основу, видимо, следует брать баллистические ракеты атомных подлодок. Они вполне могут уместиться в пассажирском вагоне.
— Сколько ракет в одном поезде? Никак не менее двух.
В разговор подключается оперативник, в прошлом обслуживавший железную дорогу:
— Видимо, эшелон тянет электровоз, однако в сцепке должен быть резервный тепловоз на случай отключения электричества. Обслуживают атомный поезд в основном офицеры, им нужно создать комфортные условия для проживания; что-то вроде купейных пассажирских вагонов. Плюс платформы со стартовыми сооружениями, подьемными кранами, ремонтно-восстановительной техникой и пожарным оборудованием. Все это хозяйство требуется прикрыть бронезащитой и упаковать в соответствующий камуфляж. Скорее всего, наш эшелон состоит из пятивагонных секций, внешне похожих на рефрижераторы.
— Почему именно пять?
— С одной стороны — для конспирации. Потому что в рефрижераторной секции 5 вагонов. С другой стороны, 5 — это оптимально. Посудите сами: один вагон с ракетой, второй — командный пункт управления, третий — спальный, четвертый — бытовой, пятый — технический.
— По-видимому, атомные эшелоны раскатывают по ночам, а днем прячутся. Они должны где-то заправляться водой, получать продовольствие и почту. О прохождении литерных эшелонов наверняка осведомлены диспетчеры и персонал АСУ узловых станций. Возможно, их иногда встречали машинисты ночных поездов.
— Охранять эшелон должен бронепоезд, — подает реплику один из молодых офицеров.
— Ты бы еще тачанки с пулеметами «Максим» по бокам поставил и аэропланы сверху! — ржут ребята.
— Интересно: возможно ли запустить стотонную межконтинентальную ракету с железнодорожной платформы и сколько времени понадобится для ее приведения с транспортного положения в боевое? Дело в том, что срок жизни БЖРК с началом войны, если ее первыми начнем не мы, исчисляется от 7–8 минут (подлетное время «Першингов» и «Трайдентов») до 50 минут, когда на наши головы обрушатся тяжелые ракеты из шахтных установок, что в Скалистых горах.
— Возможно, часть ракет в постоянной боеготовности находится на стационарных базах, часть — гуляет между ними в эшелонах.
— А в чем суть поставленной задачи? — спрашивает офицер-десантник — допустим, что нам удастся добыть всю необходимую информацию по БЖРК. Дальше что? Пустить эшелон под откос? При крушении поезда ракеты выйдут из строя. Их можно в конце концов расстрелять из гранатометов или подорвать кумулятивными зарядами. Но ядерные боеголовки могут при этом не сдетонировать.
— Может, нам следует захватить ядерную боеголовку? Это было бы здорово!
— Исключено, начальство не позволит. И охрана БЖРК не допустит, рискованно.
…Через несколько часов командир группы подводит итог:
— Мы в общих чертах определили возможные разведывательные признаки атомного поезда. Главное для нас — добыть график прохождения БЖРК через узловые станции. Затем подготовить крушение поезда без применения боевых диверсионных средств. Вспомним Чернобыль: если к трагедии мирного атома добавится катастрофа с ядерным оружием в густо населенном регионе, это приведет к бурной болезненной реакции общественности против ядерных вооружений. Политические последствия могут оказаться гораздо серьезнее нанесенного военного, экономического или экологического ущерба. Такую акцию могут провести не только террористы, но и пацифисты или спецназ потенциального противника. Материалы учений позволят органам безопасности усовершенствовать систему мер защиты ядерного оружия.
