Гитлер в Вене. Портрет диктатора в юности - Хаманн Бригитта (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
Чёрный, красный и золотой были в 1848 году цветами «великогерманцев», которые мечтали тогда об объединении всех немцев под началом Габсбургов. После основания Германской империи в 1871 году австрийские пангерманцы присвоили себе эти цвета, которые теперь символизировали их основную политическую цель — «присоединение» немецких частей Австрии к империи Гогенцоллернов и, следовательно, развал многонационального государства, что в ту пору было равно государственной измене.
Ещё один пример. Школьники Линца каждое лето должны были приветствовать императора Франца Иосифа, когда тот направлялся в свою летнюю резиденцию в Бад-Ишль. Учитель считает необходимым напомнить им: «Все должны кричать: «Хох!», смотрите у меня, чтобы никто не крикнул: «Хайль!»» [65] «Хайль» — приветствие немецких националистов, «Хох!» — приветствие, обращённое к дому Габсбургов.
Позже Гитлер любил повторять, что австрийским немцам, благодаря их опыту существования в многонациональном государстве, был присущ гораздо более ощутимый и деятельный национализм, чем «имперским немцам». Причём уже в школе: Ребёнок получал политическое образование в том возрасте, когда граждане так называемого национального государства знают о своей принадлежности к определённому народу разве что благодаря языку… За короткое время я стал фанатичным «немецким националистом». Согласно его утверждениям, уже в пятнадцать лет ему была ясна разница между династическим «патриотизмом» и народным «национализмом» [66]. Во всяком случае, уже в школе Гитлер однозначно становится на сторону радикального «народного национализма» и не принимает, как и шёнерианцы, многонациональное государство. Его взгляды коренным образом расходятся по этому важному пункту с позицией отца и любимого учителя Пётша.
Так становится понятным неудовольствие Пётша, когда Гитлер в «Моей борьбе» назвал его, австрийского патриота, замечательным учителем, но при этом и противником Австрии: Разве можно было изучать немецкую историю у такого учителя и не стать врагом государства, в котором правящая династия так неблагоприятно влияла на судьбы нации? Разве можно было сохранить преданность правящему дому, который собственную постыдную выгоду ставил выше интересов немецкого народа? [67]
Говорят, что рассерженный Пётш отослал два экземпляра «Моей борьбы», подаренных ему Гитлером, в аббатство Вильхеринг [68]. А в 1936 году, когда кое-кто из линцких учителей решил напомнить о себе знаменитому ученику, отправив тому фотографии, Пётш отказался и заявил, «что он присягал Австрии и не может согласиться с Гитлером, когда тот Австрию унижает» [69]. Воспротивиться похоронам по государственному разряду «любимый учитель фюрера», впрочем, уже не смог.
Евреи и чехи в Линце
Реальное училище Линца, видимо, имело хорошую репутацию: треть учеников были иногородними. 50 учеников родом из Нижней Австрии, включая Вену, 21 — из Зальцбурга, Тироля, Штирии, Каринтии, ещё 21 — из Богемии, Моравии, Силезии, по двое — из Галиции и Венгрии, семь — из Германской империи, по одному — из Италии, Франции и Боснии.
Среди приехавших в Линц учиться из Вены числился с 1903-го и вплоть до выпуска в 1906 году Людвиг Витгенштейн, сын промышленника Карла Витгенштейна. Людвиг всего на несколько дней младше Адольфа Гитлера, но учится двумя классами старше: будущий философ, до тех пор получавший домашнее образование, посещает в 1903/04 учебном году пятый класс, а будущий политик — только третий. Гитлер, скорее всего, знает Витгенштейна, хотя бы в лицо, ведь тот очень выделяется на общем фоне: говорит на непривычно чистом литературном языке, правда, с небольшим заиканием, очень элегантно одет, при этом крайне чувствителен и исключительно замкнут. Он обращается к соученикам «на вы» и требует от них (за исключением единственного друга), чтобы и они обращались к нему «на вы»: господин Людвиг. Школу Витгенштейн не любит, в записной книжке сохранилась запись о первом впечатлении: «Дерьмо». Он часто прогуливает занятия и учится посредственно. Когда он в 1906-м, покинув Линц, уезжает учиться в Берлин, его правописание ничуть не лучше, чем у Гитлера [70].
Как рассказывали позже однокашники Гитлера, школьники-евреи в реальном училище Линца не сталкивались ни с какими особыми проблемами [71], тем более, если они, как Витгенштейн, были католиками и посещали уроки религии. Согласно статистике, в тот период в школе насчитывалось только 17 учеников иудейского вероисповедания, 323 католика, 19 протестантов и один ученик из Боснии греко-православной веры [72].
Видимо, антисемитизм не играл в училище большой роли, и высказывания Гитлера в «Моей борьбе» соответствуют действительности: В реальном училище я познакомился с еврейским мальчиком, с которым мы все обращались с осторожностью… ничего особого я себе при этом не думал, как и все остальные. Только в возрасте 14–15 лет, пишет Гитлер, он стал обращать внимание на слово «еврей», зачастую в связи с разговорами о политике [73].
Около 1900 года на территории Верхней Австрии проживало в общей сложности лишь 1102 еврея, из них в Линце — 587, что составляло меньше одного процента от общего количества жителей, в Урфаре — 184 человека. В 1910 году: 1215 еврея — в Верхней Австрии, 608 — в Линце, 172 — в Урфаре [74]. Линцские евреи были, в основном, ассимилированными, родом из баварского Фюрта или из Богемии. Главы еврейских семей в Линце (общим числом 224) имели следующие профессии: 63 — торговцы, 23 — коммивояжёры, 15 — владельцы ликерных заводов, 11 — инженеры, по десять — владельцы магазинов готового платья, чиновники и торговые служащие, по шесть — служащие фабрик, старьёвщики и бухгалтеры, пять фабрикантов, по четыре — врачи, адвокаты, сотрудники агентств, владельцы магазинов кожаных товаров и владельцы агентств, три налоговых чиновника по продуктам питания, по два — владельцы спиртовых заводов и сотрудники банка, по одному — судья, директор банка, редактор, фотограф, владелец водохранилища, обойщик, конторский служащий, пекарь, управляющий делами, владелец табачного киоска, страховщик, владелец фабрики по производству сладостей, портной, модистка [75].
Многие из них были меценатами, пользовались уважением и принимали участие в деятельности общественных организаций. Так, например, 7 апреля 1907 года штатгальтер Верхней Австрии вручил в синагоге раввину Морицу Фридману орден Франца Иосифа, отметив таким образом четверть века его деятельности в качестве члена Императорско-королевского совета по делам школ Верхней Австрии [76].
Численность евреев в Линце оставалась примерно на одном и том же уровне, восточноевропейские евреи не приезжали в этот маленький провинциальный городок, а вот чехов сюда переселялось всё больше и больше. Большинство из них были сезонными рабочими, которых статистика не учитывала. Но в любом случае, «борьба против славянизации» и, таким образом, против чехов в практически гомогенно немецкоязычном городке играла значительно большую роль, чем антисемитизм, направленный против немецкоязычных евреев. «Чешский вопрос» в последние два десятилетия перед мировой войной был главной темой и в городском совете Линца, и в линцских газетах и школах. Город делал щедрые пожертвования в пользу различных немецких национальных союзов и обществ [77].
