Беседы - Агеев Александр Иванович (книги без сокращений txt) 📗
— Какая идея, на Ваш взгляд, способна реально и достаточно быстро сплотить российское общество? Пока складывается впечатление, что сплочение на основе позитивной идеи невозможно, а только — по «образу врага», чему мы стали свидетелями не так давно. Но для провозглашаемой Вами необходимости «строительства России» негативной идеи недостаточно. Что Вы об этом думаете?
— Все последние годы я продолжал настаивать на одном: за свою многовековую историю Россия перепробовала все, какие только можно было представить себе, национальные и, соответственно, тотальные по своему охвату идеи. До конца, по-моему, использован и фактор возможного врага: я лично не верю, что Россию можно сегодня всерьез и надолго сплотить на основе антиамериканизма, или антиевропеизма (включая традиционное недоверие к Германии), или «желтой опасности», или «исламского фундаментализма», или борьбы против какого-то внутреннего врага. По-моему убеждению, российский народ просто устал от тех невероятных масштабов крови и насилия, которое ему довелось испытать в XX веке. Конечно, и сегодня российский человек готов защищаться против врага (последняя чеченская компания это показала), но такая защита, как, думаю, сегодня понимают все, — это не то, на чем можно построить процветающее государство и нормальную человеческую жизнь.
Одного Россия не пробовала за свою долгую историю: идею обустройства, улучшения повседневной жизни отдельного человека, а вместе с ним — и жизни его предприятия, его деревни, его города, его региона, наконец, всей его страны. Иными словами, у нас еще невостребованной и неиспробованной оказалась идея (позитивная идея!) строительства, созидания, освоения наконец того, чем Россию так щедро наделили Бог, природа и наша история. Пусть мир живет, как он хочет, от любых угроз извне у нас есть ракетно-ядерный щит и мобильная дееспособная армия. Наше же дело — построить дом, школу, больницу, замостить дорогу, посадить дерево, починить штакетник, вырастить герань на подоконнике, вырастить детей, позаботиться об обездоленных, о стариках, помочь соседям и прочее, и прочее.
Допускаю, что в нынешней кризисной, конвульсивной обстановке все это звучит не очень впечатляюще. Но лично я никакой больше позитивной, конструктивной идеи для России не вижу. И, конечно, не дай Бог всем нам и в новом веке вновь впасть в какой-нибудь новый мессианский азарт.
— Как бы Вы определили экономику России сегодня — «капиталистическая», «переходного периода», «криминальная», какая-то иная?
— Если говорить про сегодняшний день, то, думаю, так: «рыночная криминально-ориентированная экономика переходного типа».
— Каковы, на Ваш взгляд, основные составляющие экономической стратегии России на ближайшие десятилетия?
— Я не могу согласиться с распространенными сегодня на Западе утверждениями, что Россия сама не знает, чего она хочет и что ей нужно делать. Похоже, что в реальности в российском обществе уже достигнута высокая степень согласия в отношении общих контуров экономической стратегии страны на перспективу ближайших десятилетий. Об этом, между прочим, свидетельствует и тот факт, что в своих основных положениях нынешние программы наиболее влиятельных общественных партий и движений — и левых, и центристских, и правых — очень во многом похожи друг на друга (за исключением, разумеется, самых крайних, маргинальных).
Исходная мысль всех этих программ по существу одна и та же: России предстоит строить «социально-ориентированное рыночное хозяйство». Ограничители, причем, похоже, те же самые, что и во всей современной Европе: рыночному хозяйству — да, рыночному обществу — нет.
Представляется, что любое ответственное будущее правительство России объективно не сможет избежать решения следующих задач.
1) Необходимо укрепление сложившейся структуры собственности в стране. Эта структура теперь уже близка к общеевропейской структуре. Главное сегодня — действенные гарантии собственности. Любой серьезный передел ее будет означать еще одну революцию, которую страна, скорее всего, просто уже не выдержит. Спору нет, приватизация была проведена, по существу, криминальными методами, но массовый пересмотр ее результатов обойдется российскому обществу много дороже, чем постепенное упрочение всеми законными мерами позиций эффективного собственника. Речь при этом идет, разумеется, о всех категориях собственников, включая и само государство.
2) Россия нуждается в продуманной, далеко идущей структурной (индустриальной) политике, в определении тех отраслей и тех предприятий, которые составляют общенациональные приоритеты, и тех, от которых страна должна избавиться, если нет никаких серьезных надежд на их радикальную модернизацию. Приоритеты нуждаются в льготах и всесторонней государственной поддержке, обреченные на исчезновение — в максимальном смягчении социальных последствий этого процесса. В ряду приоритетов центральное место, как представляется, должны занимать энергосырьевой комплекс, отрасли высокой технологии, включая ВПК, потребительские отрасли (легкая, пищевая промышленность, бытовая техника, автомобилестроение, жилищное строительство).
3) Международные события последних лет со всей очевидностью показали, насколько же безответственной была политика реформаторов первой волны, поставившая на грань необратимого распада российский научно-технический и образовательный потенциал. Спасение и дальнейшее развитие этого потенциала — важнейшее условие выживания России при новом соотношении мировых сил.
4) Пройдет, наверное, не меньше двух поколений, прежде чем в российской деревне утвердится какой-то новый экономически жизнеспособный строй. Вряд ли это будет модернизированный колхозный строй, так и не прижившийся нигде в мире. Скорее, коллективные формы труда будут (если они вообще будут) ближе к чему-то, похожему на чаяновские кооперативные схемы, позволяющие втянуть в кооперативные отношения даже самые продуктивные фермерские хозяйства. Необходимо, однако, исходить из того, что в современных условиях без всесторонней государственной поддержки никакие формы хозяйства в деревне не выживут и продуктивными стать не смогут.
5) Во всем мире экономическая активность, занятость и научно-технический прогресс зависят, прежде всего, от состояния малого и среднего частного предпринимательства. Все 90-е годы условия для такого предпринимательства у нас лишь ухудшались. Важность всестороннего развития классического частного сектора для России усугубляется, в частности, тем обстоятельством, что потенциальные масштабы безработицы в стране в настоящее время — до 25–30 % всей рабочей силы.
6) Сегодня в России общепризнано, что рынок — это нормальное состояние всякой здоровой экономики. Пока у нас имеются только зачатки рыночной системы, полнокровный рынок требует восстановления полной дееспособности денег, бесперебойно функционирующей платежной системы и высокоразвитой рыночной инфраструктуры, включая коммерческие и инвестиционные банки, фондовый рынок, пенсионные и иные накопительные фонды, страхование, ипотеку, потребительский кредит, эффективные арбитраж и гражданское судопроизводство и многое другое. Не может также считаться здоровым нынешнее господство чужой валюты в стране. Однако дедолларизация российской экономики не может и не должна быть достигнута административными, насильственными методами. Решение этой задачи — постепенный процесс. Среди прочих экономических мер он подразумевает, возможно, и выпуск устойчивой, стабильно конвертируемой национальной валюты («червонца»), параллельной нынешнему обесценивающемуся рублю.
7) Центральная проблема российской экономики на всю видимую перспективу — инвестиции. Мне трудно согласиться с распространенной сегодня точкой зрения, что, из-за слабости внутренних источников накопления на 9/10 это проблема иностранных инвестиций. В ряду имеющихся возможностей необходимо прежде всего указать, во-первых, на ожидаемый и вполне реальный рост бюджетных доходов в результате давно уже назревшей налоговой реформы, улучшения техники сбора налогов и возможного возвращения в государственную казну в полном объеме традиционных акцизных сборов; во-вторых, на законный эмиссионный доход государства в результате более свободной, менее догматичной, но в то же время стабильно умеренной денежной политики Центробанка; в-третьих, на постепенное снижение уровня учетной ставки и коммерческого процента в стране до и ниже уровня прибыльности в реальном секторе экономики, что в конце концов сделает невыгодным «торговлю воздухом», прекратит массовое «отсасывание» средств из реального в спекулятивный сектор и восстановит нормальный среднесрочный и долгосрочный кредит; в-четвертых, на восстановление дееспособной банковской системы и (в результате комплекса специально направленных на эти цели политических и экономических мер) доверия населения к государству и банкам, что позволило бы привлечь в организованный банковский оборот те десятки миллиардов долларов, которые сегодня хранятся в стране «под матрацем»; наконец, в-пятых, на постепенное возрождение доверия иностранных прямых и портфельных инвесторов (включая в первую очередь отечественный капитал, эмигрировавший за границу) к российскому рынку и возможностям инвестирования в России.
