Коротков - Гладков Теодор Кириллович (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
3. Недавно Антонеску [87] направил меморандум Гитлеру и Герингу, в котором доказывает необходимость нападения Германии на СССР весной этого года…»
19 мая от «Старшины» поступило новое сообщение: «Германское правительство дало указание всем немецким послам и военным атташе за границей опровергать слухи о предстоящем военном столкновении Германии с СССР.
…Тем не менее подготовка к акции против СССР продолжается. С 20 мая запрещаются отпуска для солдат и офицеров на востоке. Приостановлено почтовое сообщение с восточными провинциями Германии. 10 мая вновь введен запрет на частные перевозки по железным дорогам».
Особенно интенсивными были у Короткова в эти дни контакты с Шульце-Бойзеном. Результатом одного из них — мгновенного, в долю секунды — стало очередное важное сообщение, отосланное в Москву в тот же вечер.
Утром 9 мая Александр вышел из посольства, пересек относительно тихую в этот час Унтер-ден-Линден, дошел до перекрестка с Фридрихштрассе и свернул по ней вниз, к вокзалу. Все-таки чрезвычайно удобное это средство передвижения по Берлину — городская электричка, или С-бан. Чтобы попасть в нужный район или пригород, вовсе не нужно, как в Москве, вначале долго ехать на один из многих вокзалов, обслуживающих определенные направления. В Берлине на каждую станцию С-бана приходят электрички, следующие затем в разных направлениях, нужно только проследить на указателе над перроном или на головном вагоне подходящего поезда, в направлении какой конечной станции он следует, к примеру, Бух, или Эркнер… В крайнем случае, достаточно сделать всего одну пересадку на одной из двух узловых станциях: «Весткройц» или «Осткройц» (соответственно «Западный крест» и «Восточный крест»). Пропустив несколько электричек, Коротков сел в поезд, следующий в сторону Франкфуртер-аллее и спустя пять минут вышел на Александерплац, самой оживленной площади Берлина. Здесь линия городской электрички пересекалась с двумя линиями подземки. Иногороднему приезжему, тем более иностранцу, непросто было разобраться в многочисленных подземных и наземных переходах «Алекса», как называли площадь коренные жители. (К слову сказать, свое наименование площадь получила в честь русского императора Александра I как знак признательности за освобождение Пруссии от Наполеона. Именно после победы над императором французов в той войне, когда русские и прусские войска были союзниками, и был учрежден в 1813 году знаменитый «Железный крест».)
Побродив по лабиринтам Александерплац и сделав несколько вовсе ненужных пересадок, Коротков добрался до станции «Цоо». Здесь он вышел наверх к мемориальной протестантской церкви Кайзер-Вильгельм-гедехтнискирхе. Направо на три с половиной километра уходила Курфюрстендам, налево выгибалась короткая и широкая Тауэнштрассе с ее дорогими магазинами и ресторанами. Коротков пошел по ней к площади и станции подземки «Виттенбергплац». Здесь в одной из бесчисленных берлинских пивных и состоялась его молниеносная встреча со «Старшиной», одетым на сей раз в штатское платье.
Часа через полтора Коротков уже перепечатывал на машинке написанное мельчайшими буковками на клочке бумаги сообщение Шульце-Бойзена. Вскоре очередное донесение было подписано резидентом «Захаром», зашифровано и передано в Центр.
В тексте, в частности, говорилось:
«Источники, работающие в штабе германской авиации и в министерстве экономики Германии (накануне Коротков имел такой же молниеносный контакт и с «Корсиканцем») сообщают:
В последние дни в Берлине распространяются слухи о том, что отношения между Германией и Советским Союзом урегулированы… т. Сталин намерен сделать визит в Берлин [88]. Между Берлином и Москвой заключается военный союз.
Эти слухи систематически распространяются германским министерством пропаганды и Верховным командованием германской армии. Этим преследуется цель замаскировать подготовку нападения на Советский Союз и максимально обеспечить неожиданность этого нападения… В штабе авиации издан приказ о необходимости усиления строжайшей конспирации в связи с тем, что сведения о германских планах в отношении Советского Союза проникли вовне…
Начальник русского отдела группы атташе при штабе авиации подполковник Гейман сообщил, что на следующей неделе вопрос о войне будет окончательно решен…
По сведениям, имеющимся в германском штабе авиации, все подготовительные военные мероприятия, в том числе составление карт расположения советских аэродромов [89], сосредоточение на балканских аэродромах германской авиации, действующей сейчас на Ближнем Востоке, должны быть закончены к середине июня…
По словам майора авиации Герца [90], все начальники аэродромов в генерал-губернаторстве [91] и в Восточной Пруссии получили задания подготовиться к принятию самолетов…
Сформировано будущее административное управление оккупированных территорий СССР во главе с Розенбергом [92].
…Для хозяйственного руководства оккупированными территориями Советского Союза создается особый орган под названием “Хозяйственная организация особого назначения”, составленный примерно из 2000 немецких руководящих хозяйственных и промышленных деятелей и специалистов… Все члены этой организации с 5 июня зачислены на военную службу и получили звание военно-хозяйственных советников, равное званию армейского майора».
К Короткову стекалась информация, которую сотрудники резидентуры получали от своих источников. Так, Борис Журавлев только в мае трижды встречался с «Брайтенбахом» и возвращался от него не с пустыми руками. Еще в марте «Брайтенбах» сообщил ему, что его бывший начальник Вильгельм Абт, переведенный из гестапо в абвер, формирует там новое подразделение, предназначенное для работы против СССР в преддверии близкой войны. Абт обратился к Леману как к старому товарищу с просьбой порекомендовать ему для службы под его началом нескольких опытных сотрудников, уже вышедших на пенсию. С согласия Москвы «Брайтенбах» эту просьбу выполнил. Теперь он подтвердил, что Абт уже договорился со всеми названными им кандидатами об их возвращении в строй [93].
Тревожные сведения поступали и от других источников. Тот же Журавлев тайно съездил в Гамбург. Тамошний его агент, морской офицер, работавший на судостроительных верфях, сообщил, что из порта Пиллау вышел в Хельсинки транспорт с секретным грузом на борту: полторы тысячи мощных морских мин. Устройства, автоматически приводящие их в воде в боевую готовность, еще в Гамбурге были установлены на 1 июля 1941 года.
Коротков не мог знать, какими возможностями и источниками располагали его коллеги, работающие в иных ведомствах (в том числе ближайшие — военный и военно-морской атташе советского посольства в Берлине) и в иных странах, но был уверен, что информация о военных приготовлениях Германии, которую они сообщают в Москву, не расходится в главном с его донесениями.
Действительно, ценный агент советской военной разведки «Альта» — журналистка Ильза Штебе, работающая в отделе информации германского министерства иностранных дел, и завербованный ею агент «Ариец» легатионрат (советник посольства) первого класса граф Рудольф фон Шелия, занимавший ответственный пост в том же МИДе, также передавали информацию о подготовке к нападению. Точную дату — 22 июня — сообщил из Токио «Рамзай» — Рихард Зорге. О том же сигнализировали резиденты НКГБ в Риме Глеб Рогатнев и в Хельсинки — Елисей Синицын. Опираясь на данные, полученные от «Кембриджской пятерки», в частности Кима Филби, передавала аналогичную информацию лондонская резидентура. О явных военных приготовлениях на сопредельной стороне, многочисленных фактах нарушения границы, вторжения в советское воздушное пространство немецких самолетов-разведчиков сообщали каждодневно из западных пограничных округов.
