Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1978-1984 - Стругацкие Аркадий и Борис (читать хорошую книгу txt) 📗
В последнюю субботу апреля в Свердловске состоялось чествование первых лауреатов «Аэлиты». Зал Дома культуры «Автомобилист», где проходило торжество, оказался мал и, к сожалению, не мог вместить всех желающих: посмотреть на живых классиков фантастики приехали даже наши соседи — пятнадцать любителей научной фантастики из Перми. Председатель российского совета по приключенческой и научно-фантастической литературе С. Абрамов и главный редактор «Уральского следопыта» С. Мешавкин под горячие аплодисменты вручили А. Казанцеву и А. Стругацкому почетные призы — великолепные изделия из камня и металла, выполненные уральскими мастерами…
Начало традиции положено. Теперь каждый год в апреле свердловчане будут встречать у себя лауреатов первой советской «премии Мечты».
Информация о фестивале «Аэлита» публиковалась в том же году в «Уральском следопыте» (№ 9) и в «Знание — сила» (№ 9). Немало воспоминаний вышло и гораздо позже. Среди них — мемуары главного редактора «Уральского следопыта» Станислава Мешавкина и писателя Владислава Крапивина.
<…>
Признаться, я долго, целое десятилетие, не решался, по этическим соображениям, доверить свои воспоминания листу бумаги и тем самым предать их гласности. У любой акции, особенно такой представительной, как «Аэлита», есть свои, так сказать, парадная и закулисная стороны, и не всегда корректно смешивать эти понятия. Преодолела мое внутреннее сопротивление мысль о том, что когда-нибудь, убежден, будет воссоздана история фэновского движения, «Аэлиты» в частности, и «закулисные» заметки очевидца о вручении первой в нашей стране НФ-премии, о ее первых лауреатах, возможно, пригодятся, да и сегодняшнему читателю, надеюсь, небезынтересны. Горькая весть о кончине Аркадия Стругацкого с новой силой вернула память к тем далеким дням…
Идея «Аэлиты» как праздника отечественной фантастики пробивала себе дорогу долго и мучительно. Не забудем, события происходили в конце семидесятых годов, в пик застоя. В партийных кругах, а именно они располагали решающим голосом, фантастику расценивали как потенциальную угрозу коммунистической идеологии, в литературных — как продукцию второго сорта. В Москве идею пробивал энергичный Сергей Абрамов, нынешний главный редактор еженедельника «Семья», я — в Свердловске. Наконец, всё определилось: и статус «Аэлиты», и ее первые лауреаты: Александр Казанцев, братья Аркадий и Борис Стругацкие.
Гости (Бориса удержало нездоровье) приехали в Свердловск поздно вечером. На другой день я отправился в гостиницу нанести визит вежливости (а заодно покормить обедом). С обоими лауреатами до этого я лично не был знаком, хотя, естественно, знал, что их отношения трудно назвать дружескими, и следовательно, мне предстояла нелегкая роль наведения мостов. Беседа с Александром Петровичем носила преимущественно светский характер. Когда речь зашла о ресторане, он тактично дал понять, что обед дает он как лауреат «Аэлиты». Вынув бумажник, Казанцев отсчитал купюры. Грешен, я тихонько порадовался про себя. «Аэлиту» никто не финансировал, и каждый рубль был на счету.
Поднявшись этажом выше, в номер Стругацкого, я начал разговор с предложения Казанцева. Аркадий Натанович быстро отреагировал:
— А когда я смогу дать обед? Ведь мы с Борисом, кажется, тоже лауреаты?
Программу пребывания гостей я знал наизусть, как таблицу умножения, и с сожалением ответил, что, увы, такой возможности больше не представится. Аркадий Натанович нахмурился:
— Так дело не пойдет! Вы ставите меня в крайне нелепую ситуацию: Казанцев кормит меня обедом, а я его нет!
Логика в этом была, но программа есть программа, к тому же согласованная с обкомом партии! Стругацкий же и нашел выход:
— Значит, так. Прошу вас передать Александру Петровичу, что сегодняшний обед дают лауреаты, подчеркиваю, не лауреат, а лауреаты. Сколько с меня причитается?
Делать нечего — сами заварили кашу с «Аэлитой», самим ее и расхлебывать — поплелся я к Казанцеву. Не скажу, что известие его порадовало, но справедливость доводов солауреата он признал, сказав при этом:
— Только я очень прошу вас быть хозяином стола и первым произнести тост.
И, помолчав, тихо добавил:
— Вы же знаете экспансивность натуры Аркадия Натановича.
Этого я тогда еще не знал, но предложение посчитал разумным и, тихо ненавидя предстоящий обед, отправился заказывать столик. Уже одно то, что два писателя, два москвича не изъявили ни малейшего желания самим, хотя бы по телефону, «утрясти оргвопросы», а предпочли общаться исключительно через посредника, не вселяло оптимизма. А вечером предстоял праздник, ради которого редакция, местные «фэны» потратили столько сил и времени. Неужели всё это, зло думал я, коту под хвост? Не для того же, в конце концов, чтобы полюбоваться борьбой самолюбий двух мэтров, собрались любители фантастики!
В назначенный час я решительно занял председательское место в торце стола, лихорадочно додумывая первый и столь важный тост, когда малейшая ошибка в расстановке акцентов грозила обернуться конфликтом. Тонкость состояла еще и в том, что инициаторы «Аэлиты» сознательно пошли на то, чтобы не ранжировать лауреатов, не распределять их на первые и вторые номера, а наградить на основе паритета.
Не успел я привстать со стула, чтобы произнести вымученную речь, как из-за стола рывком поднялся Стругацкий с рюмкой коньяка в руке.
— Вы позволите? — он обратился ко мне не столько просительно, сколь неколебимо утверждающе.
Секундное замешательство… Во взоре Александра Петровича явственно читалась укоризна: «Ну что? Я же предупреждал вас…» А что прикажете делать мне? Стругацкий громадой возвышался над столом. Я молча кивнул — будь что будет! За столом воцарилась наэлектризованная тишина.
— Я был тогда пацаном, — начал Аркадий Натанович звучным красивым голосом, — но до сих пор хорошо помню, с каким нетерпением ждал заключительного звонка, а нередко и убегал с последнего урока. Дело в том, что к обеду нам домой приносили почту, в ней «Пионерская правда», в которой печатался роман Казанцева «Пылающий остров». С продолжением, понимаете? И меня снедало нетерпение: что же дальше произойдет с героями?
Память у Стругацкого оказалась великолепной. Он приводил малейшие детали публикации, а когда затруднялся, то вопрошающе смотрел на Казанцева, и тот подсказывал ему тихим голосом. Я видел, как тают настороженность и холодок в глазах Александра Петровича, как над столом гаснут, разряжаясь, электрические заряды. С этой минуты я проникся к Стругацкому глубоким дружеским чувством. Тогда же мы перешли на «ты», и если в последующих строках я буду обходиться без отчества, то это не фамильярность дурного тона, а дружеская норма общения, которая установилась между мной и Аркадием с этого самого памятного обеда до последних дней его жизни.
В заключение своего не столь уж краткого тоста Стругацкий предложил выпить за патриарха советской фантастики, и все сидящие за столом с удовольствием отведали коньячка. Естественно, что следующим взял слово Александр Петрович. Ответная речь не была простой любезностью в духе кавказского застолья. Видно было, что старейшина писательского цеха фантастов пристально следит за творчеством братьев Стругацких и нашел точные, глубокие оценки. Он приветствовал новую волну советской фантастики, которую прежде всего и главным образом связывал с именем Стругацких. В довершение всего оказалось, что сын Казанцева, бравый морской офицер — давний поклонник Стругацкого, мечтает о книге с автографом, каковую немедленно и получил.
Словом, когда мы отправились в уютный зал Дворца культуры автомобилистов, я был твердо уверен, что торжественный вечер обречен на полный успех. Так оно и было — смело беру в свидетели всех, кому посчастливилось быть на торжествах в «Автомобилисте». Фамилия Казанцева прозвучала первой (в порядке алфавита), а призы вручали практически одновременно, в разных концах сцены, Абрамов — Казанцеву, я — Стругацкому. Лауреатов окружили теле-, кино- и фоторепортеры, выискивая различные ракурсы. Наконец, уставшие лауреаты уселись рядышком, бок о бок, с «Аэлитами» в руках. (Пользуясь случаем, хочу письменно зафиксировать: автор эскиза приза — ныне покойный писатель Юрий Яровой, а воплотили в металл и камень камнерез Виктор Саргин и художник Михаил Надеенко.)
