Криптография и свобода - Масленников Михаил (читать книги онлайн полные версии txt) 📗

– Души прекрасные порывы!

Глава 3. Break

Russia. Examples.

Есть в Тверской области чудесный уголок – Лесной район. Это на самом севере области, везде – леса, вековые ели и сосны, тихая речка Молога вдали от цивилизации, на ней еще можно порыбачить, великолепные песчаные пляжики для купания, в окрестных лесах бесконечное множество грибов и ягод, иногда даже можно встретить лесных зверей из детских сказок: зайца, лису, волка и медведя. От Москвы – 400 километров, на машине – 6 часов езды, и ты попадаешь в совершенно иной мир, где нет суеты, где чистый воздух и родниковая вода без хлорки. Здесь, как нигде еще в России, я мог почувствовать себя свободным, а стоящая на берегу Мологи старинная русская деревня Гузеево стала местом моего летнего паломничества. Я построил в ней деревенский дом, и все время, пока я находился в Москве, все мысли – только о том, как летом поехать отдохнуть в Гузеево.

А как живут там местные жители? Существовавший при Советской Власти совхоз… нет, не развалился. В нем просто уже несколько лет никому не платят денег, а так – Председатель, Правление – все есть. Народ давно уже перешел на самое что ни на есть натуральное хозяйство в российских условиях. А именно: все молодые и работоспособные уехали в райцентр, остались одни пенсионеры – старики и старухи, да местные алконавты, которые летом собирают и продают заезжим кооператорам за копейки грибы, ягоды или рыбу и тут же пропивают полученное, а зимой – христарадничают перед старухами, притаскивая им за кусок хлеба или стакан самогона воды и дров. Все стараются сажать картошку, а вот коров в этой благодатнейшей для них местности уже практически не осталось: заготавливать на зиму сено некому.

Зимой деревня – словно вымершая, голодные волки по ночам рыскают по деревенским улицам в поисках непривязанных собак. Зато летом, за счет приезжих из Москвы и Питера, деревня оживает, все местные жители относятся к «дачникам» хорошо, простора, леса и реки на всех хватает с избытком.

До ближайшей деревни – совхозного центра Борисовское – около 16 километров по лесу, до районного центра Лесное – около 47 километров по той же лесной дороге, которая, по нашим российским понятиям, вполне приличная для езды по ней даже на легковой машине. А для местных аборигенов 47 километров – мелочь, пешком пройти можно, хотя раз в неделю ходит автобус.

Есть даже электричество, высоковольтка протянута по просеке через дремучие леса. А посему местные алконавты или даже заезжие коммерсанты любят воровать с нее провода. Это же цветной металл, его можно, как грибы или ягоды, сдать в пункте приема «лома цветных металлов» и заработать. А несколько окрестных деревень после этого несколько недель сидят без света. Крадут, в основном, зимой, когда все вокруг вымирает, но бывает, когда год на грибы-ягоды неурожайный, то и летом.

И вот в одно прекрасное лето сидим мы в Гузеево без света неделю, затем другую… Жарко, еда у всех без холодильников быстро портится, нашлась в деревне одна энергичная женщина, Алина Александровна, которая поехала на автобусе в райцентр Лесное чтобы узнать, когда можно на него хотя бы надеяться. А обратно пешком отправилась, эти самые 47 километров – российский вариант марафонской ходки. Мы в это время с детьми как раз возвращались на своей машине из райцентра, по дороге встретили ее и подвезли до деревни. А она нам поведала о деталях своей миссии.

Недалеко (сравнительно) от райцентра Лесное есть Удомельская АЭС, которая обеспечивает электроэнергией и райцентр Лесное, и совхозный центр Борисовское. А вот Гузеево, которое от Борисовского всего-то в 16 километрах, обеспечивают электроэнергией Бежецкие энергосети, которые на другой стороне Мологи и высоковольтка от которых тянется до Бежецка многие километры по глухим лесам. Почему так получилось – теперь уже никто не знает, давно это было, еще при социализме. А сейчас, в эпоху демократического капитализма, протянуть 16 километров проводов по довольно приличной лесной дороге от Борисовского до Гузеева – большая проблема, которую местные Чубайсы решить не в состоянии. Они без проблем могут только цены на электроэнергию увеличивать.

– Пишите прямо Путину!

Так посоветовали ей в районной энергоконторе.

Зачем Путину? Мелко! Лучше сразу Генеральному Секретарю Организации Объединенных Наций!

End of example.

Чувствовалось, что мое пребывание в конторе у К. подходит к естественному финалу. К. решил, что Центробанк уже выполнил роль дойной коровы, больше с него в таких масштабах не урвать, а посему основной его задачей стала прихватизация добытого. Ведь формально, в период работы с ЦБ, его контора считалась хоть и малым, но государственным предприятием, которое учредил зеленоградский завод. Следовательно, Центробанковский лимон тоже формально был пока государственным, хотя в Уставе, естественно, были соответствующие финансовые полномочия у Гениального директора. А при прихватизации конторы все имущество переходило к «трудовому коллективу». Поскольку этот трудовой коллектив менялся со скоростью кометы, то из потенциальных претендентов оставался чуть ли не один К. Поэтому его естественной для такого человека задачей был переход от условного «чуть ли» к безусловному «один К.». И я был ему в этом заметной помехой.

Не могу сейчас сказать, были ли тогда у меня реальные шансы бороться с ним за свою долю Центробанковских богатств. Ведь в момент заключения многих Договоров с ЦБ я был на действительной военной службе, т.е. совершенно бесправным. У меня не было никакого контракта с ним и с его конторой, не было четко оговоренных прав и обязанностей. Официальная зарплата соответствовала уровню мелкого клерка, готовящего исходящие документы, иногда с «барского» плеча К. дополнительно подкидывал по сомнительным Договорам подряда, а потом полгода вспоминал о совершенных им благодеяниях. Мне же хотелось самостоятельности, к его глупостям и выходкам очень скоро стало испытываться стойкое отвращение. Единственное, что радовало – те программы, которые мне удалось за это время подготовить. Это система «Криптоцентр» для широкого применения и «Криптоцентр-АВИЗО» для кодирования авизо в ЦБ. Программы собственные, оригинальные, «Криптоцентр-АВИЗО» успешно работал в ЦБ, а обычным «Криптоцентром» заинтересовались некоторые банки, причем люди, интересовавшиеся этими программами, были, как правило, интеллектуально намного выше примитивного К., его байки про «ведущего мирового авторитета в криптографии» вызывали у них, мягко говоря, непонимание, мне после таких пассажей приходилось с удвоенной силой разъяснять им, что не все здесь такие. И вот в какой-то момент пришло понимание того, что надо сделать выбор: или заниматься тяжбами с К. по поводу его прихватизации, или отдать предпочтение криптографии, развитию того, что уже было сделано, внедрению новых идей, новым разработкам.

Заказчик, срочно нужен был заказчик на эти идеи, который готов был бы меня поддержать, который бы поверил, проявил нетривиальный подход, как тогда, в 1992 году в ЦБ. А найти такого заказчика – большая проблема, особенно с учетом того, что ФАПСИ вовсю закручивало криптографические гайки, стремясь придавить всех, кто вышел из под контроля. «Криптоцентр» – это только моя визитная карточка, за ним ведь могут последовать и другие, еще более интересные системы. Южноафриканцы, посмотрев «Криптоцентр», оценили возможности его продажи на рынке Южной Африки. Пришла бумага: 6 миллионов долларов. Но попробуй получи на это разрешение ФАПСИ! Государство в награду за все мои труды наградило меня статусом «невыездной» непонятно на сколько лет. На 5 – это минимум. Но в ОВИРовской анкете почему-то требуется указывать места работы за последние 10 лет. А уж секретностью я был вымазан по самые уши, 5 лет точно нет никакого смысла даже рыпаться.