Тайна смерти Рудольфа Гесса (Дневник надзирателя Межсоюзной тюрьмы Шпандау) - Плотников Андрей Николаевич (список книг TXT) 📗
Мы будем консультироваться с британской и французской миссиями в отношении дальнейшего обсуждения западных предложений на уровне директоров. У нас, однако, нет оптимизма, что Советы вообще сделают какие-либо уступки».
Телеграмма из американской военной миссии в Западном Берлине государственному секретарю США от 27 декабря 1984 года.
Выполняя общую политическую установку правительства США на смягчение условий содержания Рудольфа Гесса, комендант американского сектора Берлина генерал Митчел во время каждого посещения тюрьмы Шпандау нарушал Устав МТШ: здоровался с «заключенным № 7» за руку и разговаривал с ним по-английски. Естественно, это каждый раз вызывало протест у советского директора, а значит, засчитывалось как «победа» американского генерала.
В условиях поощрения мер по смягчению режима содержания и одобрения их на самом высоком уровне руководством западных стран надзиратели Великобритании, США, Франции, непосредственно общавшиеся с Гессом, вынуждены были всячески угождать заключенному, стараться выполнять все его просьбы и пожелания, ни в коей мере не противоречить ему. Бывший заместитель фюрера был хорошим психологом и умело пользовался таким положением вещей. Отношения между заключенным и надзирателями в тюрьме Шпандау кратко, но очень точно описал капеллан французских войск в Западном Берлине, бывший тюремный пастор Шарль Габель в одной из своих дневниковых записей: «Он ведет себя как хозяин дома и как хозяин своего окружения, не считая русских, конечно».
Чернокожий американский надзиратель Джордан начал работать в Шпандау в 1979 году, когда последний заключенный уже был «хозяином своего окружения». Вскоре начались их конфликты на расовой почве. Американский надзиратель докладывал о каждом инциденте своему директору, но господин Кин не мог ничем помочь сотруднику. Ни о каком даже мягком наказании заключенному за расовую неприязнь к надзирателю не могло быть и речи в рамках проводимой американским государством политики в отношении Гесса. Тем более что эта политика велась в противовес позиции Советского Союза. Американский директор при случае лишь делал небольшие замечания «заключенному № 7», но тот их игнорировал. Джордан фактически стал заложником большой политической игры.
Западные надзиратели — сослуживцы Джордана — тоже узнали со временем о необычных отношениях американца с подопечным. Но они и вовсе не могли повлиять на ситуацию. С одной стороны, воспитание заключенного не входило в их служебные обязанности, с другой стороны, у них самих проблем в отношениях с «хозяином» не было. Таким образом, даже в среде своих товарищей — западных надзирателей Джордан стал особенным. Советские же надзиратели выполняли свои обязанности строго в соответствии с Уставом МТШ, никаких «панибратских» отношений с заключенным у них не могло быть в принципе. Поэтому не все из них даже понимали проблемы Джордана.
Как показало время, характер Джордана по твердости не шел ни в какое сравнение с характером Гесса. У американца быстро сдали нервы. Он боялся лишний раз вызвать неудовольствие заключенного и стал просто его сторониться. При дежурстве на воротах общение с заключенным отсутствует совсем. Старший дежурный надзиратель имеет возможность издалека контролировать действия заключенного, вступая с ним в контакт только в случае крайней необходимости. Дежурство на этих постах трудностей для Джордана не представляло. Самым страшным для американца было дежурство в блоке возле камеры «заключенного № 7». Когда Гесс находился в камере или в телевизионной комнате, за ним можно было наблюдать из коридора через специальные окна в дверях без непосредственного общения. Но на прогулке в тюремном саду надзиратель должен быть рядом. Однако Джордан и здесь приспособился. Рядом с Гессом он находился только несколько секунд, пока они вместе ехали в лифте из камерного блока в сад и затем назад. Из лифта американец сразу уходил вперед и наблюдал за передвижением заключенного по саду с большого расстояния. Когда Гесс заходил в садовый домик, вход в него Джордану был заказан. Американский надзиратель оставался гулять на улице. Он лишь изредка заглядывал в окно, контролируя подопечного. Гесс видел и чувствовал такое поведение чернокожего американца и умело его использовал, периодически подогревая ситуацию, устраивая ту или иную мелкую провокацию в отношении Джордана. Это продолжалось несколько лет.
Оказавшись в марте 1987 года в британском госпитале, Гесс понял, что любое следующее заболевание может стать для него роковым. У него оставался последний шанс еще раз попытаться выйти на свободу — громко заявить о себе и своем положении так, чтобы привлечь самое пристальное внимание руководителей всех стран-союзниц по антигитлеровской коалиции. Тем более в последние два года кардинально изменилась политическая ситуация в Советском Союзе. И не случайно мировые средства массовой информации писали в то время о готовности нового советского руководства рассмотреть вопрос об освобождении Гесса. Один из вариантов гарантированного обращения на себя внимания — попытка самоубийства. Именно попытка, после которой тебя возвращают к жизни. Гесс проделывал это уже четыре раза за свое долгое пребывание в тюрьме. Должно получиться и в пятый раз. Тем более что врачи британского военного госпиталя доказали свое мастерство, вернули его к жизни совсем недавно. А если еще написать письмо в виде предсмертной записки с обвинениями в адрес администрации тюрьмы в ненадлежащем обращении с престарелым заключенным, то скандал на весь мир обеспечен. А значит, к его судьбе вновь будет привлечено внимание мировой общественности и мировых лидеров.
Выглядеть попытка самоубийства должна очень реально. Где и как осуществить это? Наиболее подходящее место — садовый домик, время — дежурство Джордана. В садовом домике есть длинный электрический провод, который много лет уже лежит на полу и соединяет напольную лампу с розеткой. Под этой лампой заключенный читает газеты. По его просьбе надзиратели изредка переставляют кресло и лампу в разные места домика в зависимости от погоды и настроения. Кабель-удлинитель позволяет это делать легко и быстро. На окне домика есть металлическая Т-образная ручка. Гесс свободно дотягивается до нее, сидя в кресле, чтобы помочь себе встать. Когда заключенный стоит, то оконная ручка находится на уровне подбородка, поэтому привязать к ней кабель не составляет трудностей. Дежурство американского надзирателя Джордана наиболее подходит для имитации самоубийства. Американец не заходит в садовый домик, а лишь изредка через 10–15 минут заглядывает в окно. Времени достаточно, даже учитывая старость и некоторую ограниченность в движениях, Чтобы с Джорданом не вышло промаха, можно усилить на него психологическое давление, чтобы он еще сильнее сторонился бывшего заместителя фюрера.
После выхода из госпиталя и восстановления здоровья Гесс начал готовить почву для осуществления задуманного. В апреле он организовал Джордану первую серьезную провокацию, потребовав срочного вызова врача из британского военного госпиталя. Ее следствием стала жалоба генералу Митчелу и требование уволить Джордана. Что генерал докладывал в Вашингтон по итогам этой инспекции, да и докладывал ли вообще, учитывая позицию Государственного департамента США в отношении заключенного, на сегодняшний день доподлинно неизвестно.
Второй конфликт с Джорданом заключенному удалось организовать в мае. Поводом послужила сумка с газетами, которую Гесс пытался отдать Джордану. Приказной тон бывшего «заместителя фюрера» вывел чернокожего американского надзирателя из себя. Гесс на это и рассчитывал. Итогом этого конфликта стала письменная жалоба заключенного директорам МТШ на Джордана и повторное требование уволить его как «представляющего опасность для здоровья» старика. Это была первая и единственная в истории Межсоюзной тюрьмы Шпандау письменная жалоба заключенного на надзирателя. В архивах четырех стран и до сегодняшнего дня хранятся доклады директоров Шпандау по поводу этой жалобы. Какие выводы были сделаны на их основе? Пока неизвестно.
