Хюгге или Уютное счастье по-датски - Хелен Расселл (чтение книг .TXT) 📗
Лицо мужа приняло мечтательное выражение, которое я всегда замечала, когда ему удавалось сочетать два главных своих увлечения – покупки и продвинутую в технологическом отношении одежду. Потом я обнаружила, что он уже заказывает в Интернете жилетку и зимний комбинезон для нашего ребенка. Малышу еще негде было спать, у нас не было ни коляски, ни стульчика, ни автомобильного сиденья, ни люльки, чтобы довезти его из больницы до дома. Но к датской зиме он будет полностью готов! Думаю, ребенок даже родится с рюкзаком за плечами.
Моя мама, находясь в Англии, тоже бдительно следила за датской погодой и каждый день присылала мне трагические электронные письма: «Ужас! Минус 15 градусов!!!» В выходные она приехала нас навестить и из аэропорта вышла в лыжном комбинезоне, куртке и красном берете.
– Господи… – охнула я.
– Круто выглядит, – согласился Лего-Мен.
Я с укоризной посмотрела на мужа:
– Это ты посоветовал?
– Ну, я упоминал о прогнозе погоды, – признался он, – и пересказал твоей маме то, что ты сама говорила мне: «Не бывает плохой погоды, но есть неправильно выбранная одежда!» Ведь она впервые приезжает к нам зимой.
Впору было только глаза закатить.
– Дорогая! – Мама явно сварилась в своем костюме, но отступать не собиралась. – Во всем самолете только я была одета правильно!
Я объяснила маме, что хотя здесь и холодно, но мы все же не кутаемся, потому что большую часть времени проводим дома.
– Ну не знаю… с твоим кровообращением… Посмотри, у тебя уже пальцы посинели! – Мама была права, и, признаюсь, мне ее замечание не понравилось. – В конце концов, мы же не на модном показе… (Эти слова наряду с девизом «Плечи расправь, дорогая» были ее мантрой с 1986 года.)
Лего-Мен согласился с тещей, чем окончательно вывел меня из себя. Эта парочка два дня сравнивала достоинства флисовых курток и шерстяных носков.
Выходные буквально пролетели. Я и опомниться не успела, как уже везла маму обратно в аэропорт Биллунда. Мне так хотелось, чтобы она осталась подольше, и я сразу же начала планировать ее следующий визит. Несмотря на то что готовилась стать Настоящей Матерью, иногда сама очень нуждалась в собственной мамочке.
Странно было думать, что, когда мы увидимся снова, у нее уже появится внук. Ну а пока, чтобы утешиться, я предложила ей «улитку» из главного (то есть единственного) аттракциона Биллунда, из нашей кондитерской. Тут мама согласилась снять кое-что из своего альпийского костюма, но ей пришлось делать это, старясь не задеть красивые плетенки из подсушенного хлеба, выставленные в витрине. Пытаясь высвободить руки из комбинезона, мама задела витрину, и хрупкий хлеб мгновенно взорвался, усеивая крошками всю кондитерскую. Мы начали судорожно извиняться, предлагать свою помощь в уборке и, чтобы хоть как-то компенсировать ущерб, купили несколько булочек. Потом я в течение пятнадцати минут помогала маме одеться, прежде чем мы смогли выйти на улицу. Одеваться зимой в Дании довольно утомительно.
После эмоционального прощания в аэропорту я включила в своем помидорчике на колесах печку на полную мощность, врубила первую передачу и покатила домой. Вести машину в перчатках было трудно, но я справилась. Мысль о том, что мне предстоит еще четыре зимних месяца провести одетой, словно йети, подпитывала мою клаустрофобию. Мне ужасно захотелось превратиться в роскошную Джоан Коллинз [76] и, укатив отсюда в Сен-Тропе, развлекаться там, попивая коктейли на яхте. Я подумала: «А чем бы Джоан занималась здесь? Как бы она справилась с этой замороженной пустотой?» Поскольку меня не привлекали такие ее забавы, как пластические операции, странные диеты и брак с мужчиной намного моложе меня (по крайней мере, сейчас), то, пошарив в бардачке в поисках припасенной на экстренный случай помады, я просто подкрасила губы. И решила, когда вернусь домой, почитать глянцевый журнал на iPad и немного подушиться, полагая, что таким образом мне удастся восстановить космополитичное душевное равновесие.
Когда я подъезжала к дому, солнце уже садилось (а как же иначе – ведь половина четвертого!). Небо окрасилось в оранжево-пурпурные тона, и, поднявшись на вершину холма возле поворота на Стиксвилль, я увидела, как солнце скрывается в холодном темно-синем море. Закат был настолько красивый, что даже дух захватило. На мгновение я забыла о том, как все вокруг было серо и мрачно и каким серым и мрачным станет мир совсем скоро.
Мне кажется, это можно сравнить с рождением ребенка: сам процесс, конечно, не слишком радостен, но потом на свет появляется нечто замечательное, и боль забывается. Всегда есть надежда.
Что я узнала в этом месяце:
1. Датчане стараются во всем видеть хорошее, даже в тоскливой зиме.
2. Всегда можно взбодриться с помощью друзей, родных, свечей и кексов.
3. У собак тоже бывает сезонное аффективное расстройство.
4. Не следует надевать лыжный комбинезон, садясь в самолет.
5. В скверную погоду лучше остаться дома…
6. Или подумать, как поступила бы на твоем месте Джоан Коллинз – вот отличный совет на все времена года.
12. Декабрь
Доверяй налоговым инспекторам!
Двенадцатый месяц в Дании – время подведения итогов, отдыха и уплаты налогов. Заполнять налоговую декларацию всегда непросто, а уж пытаться делать это в чужой стране, да еще на языке, которого ты до конца не понимаешь, практически невозможно. Одиннадцать месяцев постоянных обращений к Google Translate с целью перевода всех получаемых документов окончательно меня обессилили, поэтому почтальон, в понедельник утром вручившая мне большой конверт официального вида, застала меня врасплох. На конверте красовались ярко-красные буквы SKAT, а в письме содержался классический вопрос: когда я намерена перечислить датскому государству причитающиеся ему кроны? “Skat” по-датски означает «налог», но этим же словом датчане называют любимых женщин и мед.
– То есть дословно, когда я плачу налоги, я отдаю свой мед налоговому инспектору…
Но Лего-Мен не увидел в моем сравнении ничего смешного и попросил быстрее со всем разобраться, не дожидаясь более грозных писем от датского правительства.
Я кивнула, стараясь выглядеть ответственной, но в моей голове вертелась назойливая песенка “Ski-Ba-Bop-Ba-Dop-Bop”, которую в 1990-е годы пел модный джазовый исполнитель Скэтмен Джон. Мне нужно было выполнить все редакционные заказы в срок, до появления малыша, а теперь еще придется признать печальную истину: в Дании мои доходы оказались чрезвычайно малы. Конечно, быть фрилансером довольно приятно, но вот платить налоги в стране, которая славится колоссальными размерами ставки, оказалось совсем не так уж мило, чего и следовало ожидать. После возмущенных криков и слез (гормоны, во всем виноваты гормоны!) мне все-таки удалось найти человека, который сумел по-английски растолковать, что от меня требуется. Стало ясно, что мне нужна помощь, и срочно. Я должна была решить, что делать дальше, дабы: а) не оказаться депортированной и б) не стать изгоем общества из-за своей неспособности проявить должное уважение к датской налоговой системе, которого она, несомненно, заслуживает.
Ким Сплидсбул – профессиональный
