Королев - Романов Александр Петрович (читать книги без сокращений .TXT) 📗
– Фантастика! Сфотографировать невидимую сторону Луны?!
– Да где у нас ракеты... нужна вторая космическая скорость?
– А вообще все это очень заманчиво. Нужна мощ-неышая и точнейшая фототехника.
– Взглянуть на небесные тела без помех земной атмосферы? Чудо.
Сергей Павлович смотрел на маститых ученых, авторов многих трудов по исследованию Луны и планет, и внутренне улыбался. Выслушав все вопросы, Королев хотел было кратко ответить на них, но его опередил директор Крымской астрофизической лаборатории Андрей Борисович Северный.
– Дорогие коллеги! Мне кажется, если Королев пригласил нас к себе, значит, у него есть возможность достичь Лупы. Вопрос в другом. Нам, специалистам в своей области, следует подсказать, какие приборы целесообразнее послать, что исследовать, скажем, на Луне.
– Вот именно, – поддержал Северного директор Бю-раканской астрофизической обсерватории астрофизик В. А. Амбарцумян. – Представьте, что удастся со временем установить на Луне мощный телескоп или послать в глубины Вселенной научную станцию! Мы сможем приблизиться тогда к пониманию законов образования и строения звезд, физики газовых и пылевых туманностей. – И, обратившись к Королеву, спросил: – Сергей Павлович, имеется ли возможность оснастить станцию научной аппаратурой, способной произвести нужные исследования и передать полученные сведения на Землю?
– Такая возможность есть, Виктор Амазаспович. Все зависит от вас. Конструируйте приборы, а место для них на борту межпланетных станций мы найдем.
Уверенность, с какой Королев говорил о возможностях ракетно-космической техники, покорила ученых. Начался деловой разговор, ради которого и замышлялась эта встреча.
Выступали астрофизики, геохимики, медики, представители других наук. Все они обещали Главному всевозможную поддержку.
– Дайте нам, Сергей Павлович, хотя бы щепотку лунной породы, – попросил известный геохимик, руководитель Института геохимии и аналитической химии А. П. Виноградов, – и мы «перевернем» всю Вселенную...
– Всем большое спасибо за внимание, – сказал, завершая встречу Королев. – Как говорил один из моих учителей – Фридрих Цандер, – «будем сообща трудиться на пользу всему человечеству».
Состоялась еще не одна встреча с учеными, прежде чем программа изучения Луны и планет обрела конкретные очертания.
В ОКБ Королева, под его личным руководством, в то время на базе носителя «Спутник» создавалась трехступенчатая ракета-носитель «Восток», которая могла бы развивать вторую космическую скорость – 11 тысяч метров в секунду, – необходимую для достижения Луны, или же выносить на околоземную орбиту полезные массы свыше четырех с половиной тонн.
Поэтому одновременно с лунной программой в ОКБ Королева уже велась интенсивная работа в другом направлении – организации первого пилотируемого полета. Пожалуй, практически все началось 15 февраля 1958 года. Как всегда, в этот день Главный конструктор появился в ОКБ в восемь тридцать утра. Поздоровавшись с секретаршей, которая приходила на десять минут раньше, Сергей Павлович предупредил:
– Придет Михаил Клавдиевич. Мы часок с ним поработаем.
Секретарь знала: в этом случае ни с кем Сергея Павловича по телефону не соединять, посетителей просить зайти через час.
В девять появился Тихонравов. Войдя в приемную, раскланялся, снял зимнее пальто и шапку и повесил их в углу на круглую вешалку.
– Вас ждут, Михаил Клавдиевич.
Пройдя зал заседаний, Тихонравов открыл Дверь и оказался в знакомом ему маленьком рабочем кабинете. Сергей Павлович вышел навстречу и пригласил профессора сесть. Наблюдательный Тихонравов, знающий Сергея Павловича более четверти века, удивился: в таком прекрасном расположении духа он давно его не видел.
– Как здоровье Ольги Констадтиновны? – спросил Главный.
– Спасибо, забот хватает.
– Мне кто-то говорил, что ваша коллекция насекомых уже не любительская, а научная.
– Пожалуй, что так. Дочь ею увлеклась.
– Михаил Клавдиевич! – перешел к цели встречи Главный. – Мы часто говорим «космос», «полет». А что такое космическое пространство? Какой полет следует считать космическим? Точного определения нет. Каковы его характерные особенности? В чем принципиальное отличие внеземного полета от всех известных видов?
– Сергей Павлович! – Тихонравов удивленно развел руками. – Это чисто формальная, я бы даже сказал юридическая сторона, я как-то не занимался вплотную. Вы меня застали врасплох.
Королев достал из стола несколько листков бумаги, в них даны были определении, что такое космический полет, сделанные по просьбе Королева рядом сотрудников КБ.
– Вы обошли меня, – с обидой сказал Тихонравов, полистав странички.
– Нет, приберег вас для окончательного решения. Я всегда ценил и ценю ваши теоретические размышления. Решил и себя попробовать в этом плане. – Достав еще несколько листов бумаги, передал их собеседнику.
– "Что такое космический полет?" – прочитал Тихонравов заголовок заметок Королева. – Любопытно!
«Под космическим пространством, – читал Тихонравов, – понимается пространство, окружающее Землю, начиная с тех высот, где даже при очень больших скоростях движения остатки атмосферы не могут использоваться для поддержания полета».
– Согласен, – сказал сам себе Тихонравов и с нескрываемым интересом стал читать дальше. «Одним из признаков, определяющих космический полет, является движение летательного аппарата в пространстве выше плотных слоев -атмосферы, вне земного влияния ее. Напротив, всякий полет в плотных слоях атмосферы является приземным полетом. Космический полет переходит в приземный, например, при возвращении летательного аппарата».
– Но всякий ли выход в космос есть полет?
– Справедливый вопрос, Михаил Клавдиевич. На мой взгляд, только такой, который совершается вокруг Земли, в течение не менее одного оборота.
– А если вертикальный полет? Сергей Павлович задумался. Тихонравов стал читать заметки дальше. Дочитал до конца.
– А где же окончание?
– Пока в уме. Оттачиваю формулировки. Наверное, это будет так: космическим полетом называется полет летательного аппарата со скоростью движения не меньше первой космической, выше плотных слоев атмосферы в течение достаточно длительного времени. При этом происходит потеря состояния естественной земной весомости.
– В целом приемлемо. Но я бы добавил, что полет предусматривает посадку на Землю.
– Только на Землю? – не согласился Королев. – А Луна, планеты? – собрав все написанное в стопку, отложил в сторону. – Этот разговор я затеял вот ради чего. Вы помните тот мартовский день 1934 года, когда мы неожиданно размечтались с вами и повели разговор о пилотируемом космическом аппарате, его системах?
– Помню, Сергей Павлович, конечно же, помню, – с волнением в голосе ответил Тихонравов, почувствовав всем сердцем в разумом, к чему клонит Главный.
– Пора! Подбирайте людей, думайте. Нужен пилотируемый спутиик. Советский человек должен первым подняться в космос и пройти в нем никем еще не хожен-ные пути-дороги. Может, сделаем так: будем создавать две группы – одна пусть проработает полет баллистический, другая – орбитальный. Пожалуй, тад. Знаете, раньше я поддерживал ваш проект полета человека на одноступенчатой высотной ракете. Но теперь при наличии «семерки» можно обойтись без «прыжка» в космос. Обдумываю два этапа: баллистический и орбитальный. И знаете, Михаил Клавдиевич, давайте попробуем хотя бы в общих чертах обговорить основные положения для проектирования пилотируемого аппарата...
Тихонравов вышел от Главного конструктора вдохновленный доверием. Шел к себе в отдел и думал: "Итак, надо построить небывалый в истории пилотируемый спутник, которому плавать в безмерном «океане», где нет берегов и сопротивления среды, нет там и буйных ветров, опасных отмелей, подводных рифов. Но в недавно открытом внеземном океане экипажи подстерегают иные опасности: глубокий вакуум, непривычная для земных организмов невесомость, не ослабленная земной атмосферой солнечная и космическая радиация. Аппарат должен иметь энергетику для движения, системы управления, капитанский пульт, каюты для экипажа, надежнейшие системы жизнеобеспечения. То есть сходство между океанским и космическим аппаратами налицо.
