В бурях нашего века. Записки разведчика-антифашиста - Кегель Герхард (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
Что касается моих спортивных успехов, то по окончании средней школы после недолгих занятий греблей и лыжами я остановился наконец на легкой атлетике и в этом виде спорта добился неплохих результатов, выступая на студенческих соревнованиях, прежде всего по многоборью. Для нынешних спортсменов, может быть, интересно узнать, что тогда студенты занимались и давно уже забытым ныне академическим десятиборьем, в которое входили легкая атлетика, упражнения на снарядах и плавание. Это предъявляло значительные требования к разностороннему развитию спортсменов, что мне особенно импонировало. У меня, собственно, было тогда намерение специализироваться на таком десятиборье.
Но политические события последних лет Веймарской республики, профессиональная и политическая деятельность отодвинули мои спортивные увлечения на задний план. Тем не менее, насколько мне позволяли возможности, я никогда не бросал занятий спортом. Своим упорством в этой области я в значительной мере обязан, несомненно, наглядным урокам, преподанным мне в молодости ветеранами спортивного клуба «Форвертс» в Бреслау.
Лишь принявшись за работу над своими воспоминаниями, я стал задумываться над тем, почему я, собственно, в молодости, испытывая влечение к занятиям спортом, даже не подозревал о существовании рабочего спортивного движения. Возможно, что главной причиной подобной неосведомленности был тот факт, что тогда мой политический кругозор, мои политические интересы являлись чрезвычайно ограниченными. Лишь позднее, начав работать, я прямо столкнулся с непреложным фактом существования классовой борьбы.
В одиннадцатый класс меня перевели с хорошими отметками, что явилось неожиданностью не только для меня самого, но прежде всего для моих родителей, которые были совсем не избалованы в этом отношении. В моем табеле красовались сплошные пятерки и четверки, никаких замечаний, одни лишь похвалы и благодарности. Переезд в Бреслау, говорили мои родители, обернулся для меня чудом.
Закончил я школу в 1926 году, как говорят, с блеском. Меня даже освободили от устных экзаменов. И лишь незадолго до окончания школы я понял причину того, почему произошла столь разительная перемена в оценке моих школьных успехов и поведения – от крайне неудовлетворительной до очень хорошей.
За несколько дней до акта торжественного вручения нам аттестатов зрелости, то есть когда итоги уже были подведены, меня вызвали к директору. Несколько смутившись, он сказал мне, что мой аттестат реального училища в Оппельне куда-то исчез. Может быть, он затерялся во время пересылки моих бумаг при переводе из реального училища в среднюю школу им. Герхарта Гауптмана. Отсутствие аттестата было обнаружено еще во время перевода меня в одиннадцатый класс. Но поскольку я хорошо успевал по всем предметам, в нем не видели особой необходимости. Надеялись, что он когда-нибудь где-нибудь обнаружится. А теперь он нужен для оформления моего аттестата зрелости. Я просто не знал, какому ставшему мне теперь таким симпатичным чиновнику, канцелярскому бюрократу – а может, это был какой-нибудь жалевший меня учитель или сам директор – я обязан тем, что упомянутый малоприятный для меня документ, очевидно, затерялся где-то в кипе бумаг и его никак не могут отыскать. В ответ на сообщение директора мне оставалось лишь с сожалением пожать плечами и, не греша против истины, заявить, что я тоже не знаю, куда запропастился аттестат. Но ведь это, добавил я, теперь не так уж важно. Директор, которого я очень ценил как прогрессивного педагога, в конце концов согласился со мной.
Я был искренне удивлен, когда через несколько лет случайно повстречался на Фридрихштрассе в Берлине с его сыном, который вместе со мной окончил школу им. Герхарта Гауптмана в Бреслау. Теперь на нем была парадная форма офицера СС среднего ранга. Эта встреча оказалась для меня совсем некстати, я направлялся на нелегальную явку. Но он уже узнал меня и во всю глотку приветствовал возгласом: «Хайль Гитлер! Ведь ты же Герхард Кегель из Бреслау! Давай выпьем вместе по стаканчику вина!» Мне стоило немалого труда убедить его в том, что у меня назначена срочная встреча по служебным делам и я никак не могу пропустить ее. В конце концов мне удалось отделаться от него. Но, расставаясь с ним, я ради осторожности сел в электричку и проехал несколько остановок, сменив затем маршрут. И лишь окончательно убедившись, что за мной никто не следил, я направился на условленную нелегальную встречу.
МОЙ ПУТЬ В ПОЛИТИКУ. РЕШЕНИЕ НА ВСЮ ЖИЗНЬ
По окончании школы для меня началась, так сказать, серьезная жизнь. Я, собственно, намеревался поступить на учебу в университет Бреслау или в Высшую техническую школу. Тогда я еще окончательно не решил, пойти ли мне на естественное и научно-техническое отделение или изучать право и общественно-политические науки. Но пока что подобные размышления являлись чистейшей фантазией, ибо, как я ни прикидывал, для меня пока не было пути для получения высшего образования.
Мой старший брат, которому родители, идя на большие лишения, дали возможность поступить в вуз, был еще далек от завершения учебы. Несколько марок, которые он зарабатывал репетиторством и немногими уроками по физкультуре, являлись лишь каплей в море. Родители при всем желании не могли больше позволить себе подобную роскошь, даже после окончания учебы брата, чего к тому же надо было ждать еще два года.
Содействие Дрезденского банка моему политическому образованию
В этой ситуации мне чрезвычайно повезло – осенью 1926 года я неожиданно получил предложение поступить учеником в филиал Дрезденского банка в Бреслау и изучать там торговое дело. Сначала мое жалованье составляло 45 марок в неделю, но через полгода его должны были повысить до 65 марок. Вместе со мной на работу в банк учениками приняли около десятка выпускников других школ Бреслау. Заведующий отделом кадров пытался убедить нас в том, что для каждого служащего, получившего подготовку в Дрезденском банке, открыты все пути к успеху в жизни.
Для меня этот «путь к успеху» начался в экспедиции, где я в течение нескольких недель занимался упаковкой, запечатыванием и франкированием отправлений ценных бумаг, а иногда и денег. Затем меня направили на какое-то время в почтово-телеграфную кассу, оттуда – через несколько промежуточных этапов в отделе учета основных фондов – в контокоррентную бухгалтерию и наконец даже в главную кассу и центральную бухгалтерию. Там готовились определенные суточные балансы для центрального банка в Берлине. В них содержались важные индексы итогов деловых операций разбросанных по всей Силезии филиалов банка и его дополнительных касс. Эти суточные балансы ночью передавались в Берлин и ежедневно в 8 утра уже были на столе генерального директора; на их основе принимались решения.
Во время работы в отделе основных фондов мне иногда приходилось сопровождать биржевого представителя Дрезденского банка на городскую биржу Бреслау. Поначалу все, что там происходило, казалось мне хаотическим и непонятным. Потребовались какое-то время и разъяснения специалистов, чтобы я стал разбираться в сути биржевых процессов. И наконец мне удалось в течение примерно двух месяцев поработать в одной из городских депозитных касс банка. Эти небольшие отделения обслуживали большую часть всей клиентуры банка.
Должен сказать, что такое, хотя и весьма неполное пока, знакомство с механизмом, приводящим в движение капиталистическое общество, становилось для меня все более интересным. Но получить об этом полное представление и проникнуть в действительно интересные сферы для ученика, как и для обычного банковского служащего, было практически невозможно. Среди принятых вместе со мной выпускников школ я являлся единственным, кому посчастливилось в течение примерно полутора лет познакомиться с десятью – двенадцатью отделами и областями деятельности банка. Большинство оставалось в течение трех – пяти месяцев в каком-нибудь одном отделе, так и не получив за время учебы более широкого представления о деятельности банка. Мне удалось поработать, хотя и недолго, в столь большом числе отделов лишь потому, что я, ознакомившись в течение четырех-пяти недель с одним отделом банка, обращался к директору по кадрам и просил его о переводе в другой отдел.
