Люфтваффе: триумф и поражение. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947 - Кессельринг Альберт (книги онлайн полностью TXT) 📗
Интересно, о чем он думал в тот момент?
Правы мы были или ошибались, равнодушно относясь к политическим событиям, в любом случае у нас не было нужды, да и возможности, забивать себе этим голову.
Геринг зарезервировал за собой исключительное право оказывать влияние в этой сфере и представлять наши интересы. Для нашей деятельности это было благом. Даже будучи обязанным признать, что наше равнодушие к политическим вопросам было ошибкой и что на мне как на главе административного управления люфтваффе лежит вина за этот просчет, замечу, что, даже если бы мы занимали иную позицию, на практике это бы мало что изменило. В 1936-1937 годах, когда я был начальником главного штаба и в мои обязанности входило и участие в решении политических вопросов, особых сложностей в политической области не было, если не считать мер, предпринятых для поддержки Франко в Испании.
Когда в воскресный день июля 1936 года мы получили доклад немца – члена ЗО (зарубежной организации национал-социалистической партии), проживающего за рубежом, который информировал нас о том, в чем нуждается Франко, а также о директивах Гитлера из Бейрейта, я серьезно забеспокоился. Военно-воздушные силы тогда только-только создали свои руководящие органы и первые части и подразделения. Обучение личного состава слаженным совместным действиям еще только началось. Те немногочисленные части истребительной авиации, которые уже были сформированы, имели на вооружении первый боевой самолет нашего собственного производства «Арадо», а бомбардировочные эскадрильи, состоявшие из «Ю-52», могли лишь ускорить боевую подготовку экипажей, но воевать были еще не готовы. Разведывательная авиация по уровню своей готовности к участию в боевых действиях занимала промежуточное положение между истребительной и бомбардировочной – в ее частях проходили испытания новые типы машин. Правда, у нас были великолепные зенитные орудия калибра 8,8 сантиметра. Что касается уровня индивидуальной подготовки личного состава, то в этом плане вторжение не являлось для нас головной болью. Мы располагали замечательным человеческим материалом, готовность которого сражаться заслуживала восхищения. Но энтузиазм не мог заменить умения. Кроме того, для оказания поддержки нашим союзникам в Испании привлекались лучшие кадры, что наносило ущерб нашей работе по обучению личного состава.
С другой стороны, нам был очень кстати определенный тактический и технический опыт, который представлял для нас огромную ценность. Особенно это касалось, например, отработки дальних перелетов при перегоне самолетов из Берлина в Испанию через Рим. Прекрасные летные качества «Ме-109», который начал поступать в наши части ВВС, надолго обеспечили нашим летчикам истребительной авиации чувство превосходства, в то время как испытания пикирующего бомбардировщика «Ю-87» показали важность этой машины. В итоге она стала нашим основным оружием и оставалась им до 1942 года. Наконец, опыт, полученный в результате применения батарей зенитных орудий калибра 8,8 сантиметра против воздушных и наземных целей, подтолкнул нас как к их тактическому использованию, так и к созданию зенитно-артиллерийских частей на их основе.
В Германии в связи с возросшей потребностью в людских ресурсах, военной технике и оборудовании нам, само собой, пришлось столкнуться с целым рядом трудностей в сфере подготовки и обучения личного состава. И все же мы достигли поставленной цели, в чем была заслуга и штаба, и самих войск, и промышленности, и гражданского воздушного транспорта. Фельдмаршал Шперле и его последователи – фон Рихтгофен и Фолькманн – могли смело сказать, что их летчики и контингент германской армии сделали возможной победу Франко.
Глава 4.
В министерстве Гражданского флота
Административная работа в министерстве.
– Новые заводы и здания.
– Создание системы управления.
– Отношения с Герингом и Мильхом
Мне, как это нередко случалось и раньше, снова повезло в том, что судьба свела меня с людьми, работать с которыми было приятно. Я уже кое-что сказал о Германе Геринге. Позднее я расскажу о нем подробнее, а сейчас сделаю несколько замечаний, относящихся к данному периоду. С первого же дня Герман Геринг ясно представлял себе цель, которой необходимо было достичь: создать самые сильные в Европе ВВС. Разделив процесс ее достижения на этапы, он последовательно ставил перед нами почти непосильные промежуточные задачи. По прошествии многих месяцев, выслушав доклады о наших успехах в их решении, он бывал весьма щедр на похвалы, но тут же ставил на предстоящий период новые задачи, вдвое более сложные. Хотя они казались невыполнимыми, мы, тем не менее, решали и их. Мы понимали его замысел, в особенности его стремление создать команду единомышленников. Вся его деятельность была направлена на то, чтобы вооружить страну на случай обострения обстановки в результате действий нашего правительства в политической области.
Наша работа, помимо прочего, осложнялась еще и острой нехваткой и в министерстве, и в войсках летчиков, которые имели боевой опыт Первой мировой войны. Главы наиболее важных управлений министерства – Вевер (штабное), Стумпф (личного состава) и я сам (административное) – не были летчиками. Однако нас весьма толково и грамотно знакомил с тайнами авиации государственный секретарь Мильх. Тем не менее, вскоре мы поняли, что человек, который не является летчиком, не может создать военно-воздушные силы, точно так же, как невозможно сформировать и возглавить кавалерийскую дивизию, не будучи кавалеристом и не зная лошадей. Так что всем нам – в том числе и мне в возрасте сорока восьми лет – пришлось научиться пилотировать самолет. Это дало нам возможность более смело высказывать собственное мнение, хотя с ним далеко не всегда считались и старые асы, обладавшие большим опытом, чем мы, великовозрастные ученики, и молодые «воздушные волки», хотя они и сами были еще по сути новичками. Но это нас не смущало – мы лишь еще более усердно работали и старались постичь то, с чем мы еще не были знакомы.
В течение своей жизни я занимался многими видами спорта. В зависимости от того, что увлекало меня больше всего в тот или иной период, мне казалось, что ничто не доставляет такого удовольствия, как верховая езда, езда на автомобиле или полеты на воздушном шаре. Сегодня я должен признать, что моя жизнь, пожалуй, была бы намного скучнее, если бы я не узнал, что значит держать в руке ручку управления самолета и иметь возможность взмывать вверх или бросать машину в пике. Честно говоря, порой я порядком скучал по этому ощущению. За исключением прыжков с парашютом, я на собственном опыте познал все аспекты летной практики. Пилотирование самолета одновременно делает человека высокомерным и прививает ему скромность. Только почувствовав все это на себе, мы могли понять психологию летчика, его особенное, подчас странное отношение к жизни и создать вид вооруженных сил, проникнутый истинным духом воздушного братства. Нас связывало друг с другом редкое ощущение того, что мы делаем общее дело. Именно благодаря этому нам удалось выполнить свою весьма сложную миссию в столь короткий срок.
Когда в октябре 1933 года я приступил к исполнению своих обязанностей на новом месте, административное управление еще лишь начинало свою деятельность. Располагая опытом работы на должности уполномоченного рейхсвера по сокращению расходов, я принялся за дело. При этом мне помогали люди, которые были прекрасными товарищами и талантливыми специалистами. Первой задачей было заложить основы для нашего бюджета. За несколько месяцев мы завершили практические расчеты и определили, сколько средств потребуется министерству и нашему виду вооруженных сил. Люфтваффе обвинили в чрезмерных аппетитах, однако вряд ли кто-нибудь выступил бы с подобными упреками после тщательного изучения всех до единой бюджетных статей. Я настаивал на щедром финансировании лишь самых неотложных потребностей. Я постоянно знакомил с нашими планами представителей вышестоящих инстанций, без конца перелетая на самолете с одного места на другое, и таким образом пробуждал в них сочувствие к нуждам и проблемам военно-воздушных сил. Эти перелеты, занимавшие три-четыре дня, помогали забыть о разочарованиях кабинетной работы и внутренних распрях и сплачивали нас лучше всяких совещаний и заседаний. Я сделал этот метод основным принципом нашей деятельности.