Во власти хаоса. Современники о войнах и революциях 1914–1920 - Аринштейн Леонид Матвеевич (первая книга .TXT) 📗
С раннего утра от здания сельской школы, где помещался Махно, до церкви середина улицы была устлана дорогими коврами, еще недавно находившимися в Екатеринославских гостиных и магазинах, а церковный хор, доставленный из Полог экстренным поездом, стоял на паперти в ожидании приезда необычных жениха и невесты.
Это было в высшей степени любопытное зрелище. На тачанках, покрытых дорогими коврами, по ковровой дороге ехали в церковь Махно, его невеста и почетные гости, по той же ковровой дороге возвращались они обратно, а потом ковры разобрали жители Гуляй Поля.
Десять дней все село праздновало свадьбу Махно. Десять дней и десять ночей не было никому проезда по ровным полям, окружающим Гуляй Поле, то махновская артиллерия без устали стреляла боевыми снарядами, возвещая всем о торжестве Батьки Махно. Долго будут помнить эту свадьбу не одни жители Гуляй Поля, ее будут вспоминать и те села, куда залетали тяжелые снаряды ни с чем не считавшихся, обалдевших от пьянства махновских артиллеристов.
Наивысшей точки свадебные торжества достигли, когда Махно в порыве пьяного восторга объявил «Гуляй-Полевскую свободную народную анархическую республику», а себя – ее первым президентом…
Троцкий, бывший в то время в Киеве, узнав об этом, телеграфно заторопил Дыбенко ускорить свой отъезд к четвертой украинской советской армии. Махно тоже был вынужден по телеграмме Троцкого сократить свадебные и республиканские торжества и заняться завоеванием Азовского побережья и Крыма для советской власти.
При нашествии немцев и австрийцев, которые были призваны на Украину Центральной Радой, советский главковерх Антонов, боровшийся с радой во имя советов, вынужден был отступить с остатками своей армии в пределы Курской и Орловской губ., и здесь выжидать тех событий, которые тщательно подготовлял X. Раковский. Под видом заключения мира с гетманом, советский дипломат вел переговоры с атаманами повстанческих отрядов, среди которых были Шинкарь, Григорьев и Махно. Переговоры дали прекрасные результаты: атаманы подчинились Москве и готовы были по первому требованию двинуть свои отряды туда, куда будет приказано, а пока разрушали тыл гетмана. Не сидел сложа руки и Антонов, который прибавил к своей фамилии эффектное Овсеенко, очевидно, для того, чтобы этой фамилией породниться с украинским народом.
В то время штаб Антонова-Овсеенко находился в Орле и помещался в здании кадетского корпуса. Штабом главковерха, который состоял исключительно из кадровых офицеров, был разработан детальный план завоевания Украины; согласно этому плану главнейшая тяжесть в предстоящей борьбе была отнесена за счет повстанцев, с которыми под шумок успел сговориться Раковский.
Нужно отдать должное советскому командованию – оно сумело блестяще выполнить намеченный план и так целесообразно использовало повстанческие силы, что для боевых действий красной армии не оставалось места; красная армия победоносно двигалась по Украине, по услужливо расчищенной атаманами дороге.
Советское командование, заняв в декабре 1918 года, после отхода немцев, Харьков, почти без сопротивления стало продвигать в Киевском направлении повстанческие силы Шинкаря и других, более мелких атаманов, сочувствующих советской власти, в Одесском – Григорьева и в Екатеринославском – Махно.
Расчеты, построенные на точном учете борющихся сил, а главное на настроении крестьянских и рабочих масс, предварительно распропагандированных множеством агентов Раковского, оправдали надежды Москвы: гетмана свергнул Петлюра, Петлюру – повстанческие атаманы и, в результате, за три месяца второй украинской компании советская власть получила в свое распоряжение не только чрезвычайно богатый и обширный край, но и выход к портам Черного и Азовского морей. Кроме того, советские армии получили возможность теснить казаков, а за ними и добровольцев.
Однако блестяще выполнив основную цель своего плана, советское командование допустило ряд второстепенных ошибок, впоследствии оказавшихся роковыми.
Советское командование, создав до начала военных действий «украинскую» армию, численностью не более 25 000 человек, не прошедшую боевого обучения и мало дисциплинированную, как, впрочем, и вообще вся красная армия того периода, не учло расходов этой армии на организацию комендантских команд, штабов и различных частей чисто вспомогательного характера, предназначенных для укрепления тыла, чему советская власть, в противоположность Деникину, Колчаку и Врангелю, придавала и придает первенствующее значение. В результате «украинская» армия, разбитая на ряд мелких отрядов, распылилась по всей Украине, ослабляя боевую мощь советов, и красному командованию пришлось довериться политически неустойчивым и преследовавшим исключительно свои цели повстанческим атаманам. Таким образом, из отрядов Махно была сформирована 45-я стрелковая советская дивизия, а из партизан Григорьева – 44-я дивизия.
В апреле 1919 года состоялось свидание главковерха Антонова-Овсеенко с Махно, обставленное весьма торжественно.
Беседа Махно с Антоновым была продолжительна и закончилась в столовой уже за бутылкой вина. Садясь в автомобиль, Антонов, по-видимому, очень довольный своей встречей с Махно, сообщил спутникам, что Махно еще будет полезен советской власти, а его партизан надо направить не в Крым, а на казаков и добровольцев.
А Махно в это время задумывался над тем, как бы уничтожить своего опасного конкурента Григорьева.
Дыбенко, прибыв в Симферополь в качестве командующего четвертой украинской советской армией, каковым до тех пор считал себя Махно, потребовал, чтобы батька явился к нему. Махно прибыл и вынужден был ожидать командующего армией в комнате революционного военного совета армии: Дыбенко в это время приводил себя в чувство от последствий кокаина большими стаканами коньяка.
Наконец Махно ввели к Дыбенко, который молча протянул несколько оторопевшему батьке, привыкшему к почестям, солидную пачку приказов реввоенсовета республики.
– Для чего это? – осведомился Махно, бегло взглянув на приказы.
– Читать… Вы назначены начальником 45 стрелковой советской красной дивизии, а Григорьев – 44 такой же дивизии.
Махно сначала хотел отказаться, заявив, что он не нуждается ни в каких назначениях, но, услышав о Григорьеве, назначение принял. Дыбенко, любящий позу, сделал величественный жест рукой, милостиво отпуская Махно.
– Я, товарищ, уже послал вам спецов… До свидания.
Возвратившись к себе «в ставку», где-то возле Цареводаровки (он не любил жить в больших домах, напоминающих ему тюрьму) Махно нашел арестованными присланных из штаба армии для формирования дивизии спецов.
– Кто там под арестом? – поинтересовался Махно.
– Да кто их знает; какие-то спецы, – ответил Гуро.
Бывший капитан генерального штаба Васильев представился Махно как начальник штаба дивизии и попросил разрешения представить остальных товарищей по работе.
– Катай, – махнул рукой батька.
Свирепо сдвинув брови, слушал Махно, как Васильев представлял ему начальников оперативного, разведывательного, артиллерийского, инженерного, административного и других отделов и отделений будущего штаба.
После представления Махно поблагодарил всех за желание с ним работать и тут же отправил спецов обратно в сарай под арест, предложив остаться только Васильеву и начальнику артиллерийского отдела. С ними он занялся, главным образом, вопросами о сосредоточении артиллерийского огня по опорным пунктам противника. Знания Васильева и его умение делать необходимые практические указания махновским артиллеристам на последовавшей после доклада практической стрельбе решили участь Васильева: он навсегда остался начальником штаба Махно, причем Махно, зная слабую сторону Васильева, держал его в неизменно полупьяном состоянии, что поручено было Кийко.
Остальные чины штаба, после недельного ареста, были пешком отправлены в Симферополь с приказом больше никогда не возвращаться.
