Шпион, которого я любила - Филби Элеонора (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
Атмосфера на улицах и в магазинах была не такой уж веселой. Русские, особенно крупные и сильные женщины, работавшие в магазинах и убиравшие улицы, никогда не улыбались. Всегда переполненное метро тоже управлялось женщинами. Это было самое чистое, роскошно украшенное и самое оперативное метро из всех, которые я видела в мире.
На улицах и в магазинах текла безлико-мрачная толпа. Но нищих я не видела. Все были одеты по погоде, и никто не выглядел истощенным. Мне казалось, что жители этого огромного города проводят большую часть дня, путешествуя на метро или разгуливая по улицам в поисках покупок.
Мне не хватало обычной вежливости. В метро мне редко уступали место, но я была поражена тем вниманием, которое оказывалось женщинам с детьми. Почти у каждого пассажира, в руках был портфель или хозяйственная сумка, а сев в поезд, все немедленно начинали читать.
Разруха и лишения послевоенной России уже ушли в прошлое, и большая часть товаров широкого потребления сегодня вполне доступна, чего нельзя сказать о предметах роскоши. Если вы увидите в метро зевающего человека, его искусственные зубы будут скорее из железа, чем из золота.
Водка и вино служат в России убежищем от тягот и скуки повседневной жизни. В России водку никогда не тянут глотками, а опрокидывают стакан залпом. Никогда в жизни я не видела такое количество пьяных. Шатаясь по зимним улицам или лежа в снегу, они, должно быть, замерзают до смерти, если их вовремя не спасут. Мне сказали, что всякого, кто откажется им помочь, ожидает большой штраф.
Моим первым потрясением стал человек, напившийся уже в восемь часов утра, возможно, это был рабочий, возвращавшийся с ночной смены. Власти все еще пытаются бороться с пьянством, удорожая водку и коньяк, но привычка пьянства неотделима от русской жизни.
Однажды в маленьком кафе Кима назвали хулиганом, когда он очень вежливо попросил довольно грубого молодого человека пересесть за другой столик. Часто случалось, что в почти пустом ресторане подходил какой-нибудь товарищ и почему-то садился именно за наш стол – к этому странному обычаю я никак не могла привыкнуть, и, тем более, мы не могли тактично объясниться с нашим ограниченным запасом русских слов.
Сегодня главная проблема – не отсутствие наличных денег, а отсутствие продуктов питания и свежих руктов. Например, с началом зимы я видела огромные очереди за апельсинами, которые стоили очень дорого; лимоны и грейпфруты вообще были большой редкостью.
Русские издавна привыкли жить просто и скудно. Средняя семья существует на диете из хлеба, картошки, свеклы, капусты, различных соленостей, сушеных грибов и селедки. Нашим основным занятием были поиски хороших продуктов – лососины, колбас, красной и черной икры и консервированных овощей, чудных болгарских томатов, джемов и фруктов – но, как только эти вещи появлялись в магазинах, они немедленно раскупались.
…В эту первую зиму была нехватка муки. Соответственно, продажа хлеба была строго ограничена. Экстравагантная хрущевская затея с целинными землями провалилась, и 1963 год стал неурожайным. Но Сергей нас не забыл: время от времени он приходил с одним-двумя пакетами муки. Он также приносил нам крупу, из которой можно было варить вкусную кашу. Мне казалось очень странным, что старший офицер разведки должен заниматься такими тривиальными делами, но в то же время я была ему чрезвычайно благодарна.
После нескольких недель всех этих хозяйственных ребусов мы начали утомительный, хотя иногда забавный, опрос потенциальных экономок, которых приводили наши русские друзья. Первые две или три кандидатки сочли нашу четырехкомнатную квартиру чересчур большой и явно не хотели заниматься уборкой. Я пыталась объяснять, что я сама тоже люблю работу по дому и что готовить мы будем вдвоем с Кимом, что мы действительно любили делать. Но я, вероятно, напугала некоторых из них, сказав, что кроме ежедневной уборки и покупок им придется, по меньшей мере, раз в неделю натирать полы и выбивать ковры.
Я обнаружила, что нашим русским друзьям труднее всего было найти экономку, которая считалась бы доверенным членом партии, не стала бы слишком много болтать и была бы готова работать у иностранцев, чье знание русского языка все еще было ограниченным.
Одна из кандидаток сразу потеряла свой шанс, когда спросила, какую униформу и туфли я собираюсь для нее купить; очевидно, она работала в посольстве, поскольку до нее никому в голову не приходили подобные запросы, кроме обычного фартука. Оплата была хорошей, а часы работы, с девяти до четырех, кроме субботнего вечера и воскресений, вполне удобными.
Наконец, появилась немолодая женщина, которая после обычной беседы через переводчика сказала, что ей нравимся и мы, и наша квартира. Наша приязнь была взаимной. Мы дали ей денег, чтобы купить хлеб и молоко, и она ушла, пообещав вернуться утром. Но на следующее утро она была едва жива, держась за сердце и очевидно, стараясь объяснить жестами, что по дороге на работу у нее был инфаркт. Мы были подавлены, но одновременно немного скептически настроены, поскольку уже знали, как русские одержимы состоянием своего здоровья и особенно боязнью сердечных заболеваний. У них даже есть необычайная теория, по которой поездка на море вредит сердцу. Они привыкли к лекарствам, как наркоман – к своему зелью, и постоянно бегают в аптеку. Я нигде не видела такого количества аптек. Но в результате Анна, наша новая экономка, решила, что выживет, и через два дня вернулась на работу.
Ей было около 55 лет, жила она на небольшую пенсию. Мы платили ей тридцать рублей в месяц, что было хорошей зарплатой. К удовольствию Кима мы вскоре узнали, что ее дочь была пилотом гражданской авиации. С точки зрения Кима, этот факт был еще одним замечательным подтверждением превосходства Советского Союза.
Несколько недель спустя Анна неожиданно объявила, что увольняется. Она была близорука, но отказывалась носить очки; в результате ее попытки очищать ковры и полы от птичьего корма и перьев были безуспешными. Поэтому иногда мне приходилось делать это самой, зная, что у нее и так хватает работы со стиркой, покупками и приготовлением ее изумительных борщей.
Когда Сергей спросил ее, почему она хочет от нас уйти, Анна сказала, что мадам слишком много работает. Я извинилась и пообещала никогда больше этого не делать. После этого я пылесосила все ковры и квартиру по воскресеньям, и мы с Анной замечательно ладили. Она любила еду, которую мы готовили, и, особенно, апельсиновое мороженое из свежего апельсинового сока с добавкой чудесных взбитых сливок. За это мороженое она целовала меня в обе щеки. И, когда Ким готовил что-нибудь из ее любимых блюд, я обычно говорила: «Теперь ты сходи на кухню и получи поцелуй вместо меня».
Анна была сердечной, разумной и сильной женщиной. Она освободила нас от ослиной хозяйственной работы и гонки по магазинам, и позволила заняться собственными делами и развлечениями. Она появлялась каждое утро с буханкой хлеба и бутылкой молока, иногда приносила масло, яйца или какую-либо редкость, найденную в киоске. Раз или два в неделю она ездила на базар с большим списком покупок.
Несмотря на все описанные трудности, мы жили очень привилегированно, пользуясь всеми правами иностранцев, хотя будучи совершенно отделенными от маленькой московской колонии иностранных дипломатов и журналистов.
Все эти иностранцы, с которыми я никогда не встречалась, жили в шести так называемых «дипломатических домах», рассеянных по городу и охраняемых милиционерами. Советская организация, называемая УПДК (Управление дипломатическими корпусами. – прим. пер.), обеспечивает необходимых шоферов, прислугу и переводчиков – с помощью этого метода власти могут постоянно присматривать за иностранцами. Это – маленькая, обособленная община, члены которой хорошо знают друг друга, но всегда рады встретить новое лицо.
Хотя мы были отделены от этой общины и находились под своим собственным контролем (правда, совсем другого рода), тем не менее, мы тоже пользовались самой значительной из всех привилегий – иностранным банковским счетом ГУМа, доступным обычно только для посольств. Но с помощью наших русских друзей и моего американского паспорта мы смогли открыть счет в этом гигантском магазине, где находится лучший в Москве продуктовый отдел.
