Южный полюс - Амундсен Руаль Энгельберт Гравнинг (серия книг txt) 📗
Эти минуты, конечно, останутся в памяти у всех, кто там стоял. В тех краях отвыкаешь от длинных церемоний; чем короче, тем лучше.
И тотчас опять начались наши будни. После того, как мы поставили палатку, Ханссен убил Хельге. Нелегко ему было расставаться со своим лучшим другом. Хельге был на редкость прилежным и послушным псом. Безропотно тянул лямку с утра до вечера, служа примером для всей упряжки. Но за последнюю неделю он сильно сдал, и, когда мы вышли на полюс, от прежнего Хельге оставалась одна тень. Он просто тащился в упряжке, не принося никакой пользы. Удар по черепу – и Хельге перестал существовать. «Смерть одних – хлеб для других» – эта пословица как нельзя лучше подходит к такому случаю: собаку сейчас же освежевали, и через два часа от нее остались только кончик хвоста да зубы. Из наших 18 собак это была вторая, которую мы потеряли. Майор, один из красавцев Вистинга, на 88°25 южной широты оставил нас и больше не возвращался. Он был сильно истощен и наверное ушел умирать. Теперь у нас насчитывалось 16 собак, и мы собирались разделить их поровну на две упряжки, Ханссена и Вистинга, поскольку сани Бьоланда было решено оставить здесь.
Разумеется, в этот вечер у нас в палатке был праздник. Не скажу, чтобы шампанское лилось рекой, просто каждому досталось по кусочку тюленьего мяса – и вкусно, и на душе приятно. Других зримых признаков торжества внутри палатки не было. Мы слышали, как снаружи ветер трепал флаг, и оживленно толковали о том, о сем. Наверно, мысленно кое-кто передавал домой весть о том, что мы совершили.
Пришло время пометить наши вещи на память словами «Южный полюс», числом и годом. Вистинг оказался превосходным гравером, и ему пришлось основательно потрудиться.
До сих пор мы не курили в палатке. Иногда я замечал, как кто-нибудь сунет в рот немного жевательного табаку. Теперь порядки изменились. Дело в том, что у меня была с собой старая трубка с надписями, сделанными в разных арктических районах, и мне, понятно, захотелось добавить к ним надпись «Южный полюс». И когда я достал для этой цели трубку, вдруг последовало неожиданное предложение Вистинга. В его личном мешке лежало несколько плиток табаку, и он отдал его мне. Понятно ли вам, что означало подобное предложение в таком месте, к тому же сделанное человеку, который чертовски любит покурить после еды? Мало кто сумеет вполне понять это. Я с величайшей радостью принял дар, и на обратном пути у меня по вечерам была трубочка мелко крошенного жевательного табаку. Ох, уж этот Вистинг, он совсем избаловал меня. Мало того, что отдал мне табак, он каждый вечер – потом я не устоял против соблазна и выкуривал трубочку еще и утром – брал на себя не совсем приятную работу и во всякую погоду крошил табак и набивал мне трубку.
Но разговор особенно не затянулся. Нам не удалось взять высоту солнца в полдень, надо было постараться сделать это в полночь. Небо опять прояснилось, и похоже было на то, что в полночь мы сумеем провести наблюдение. Поэтому мы забрались в спальные мешки, чтобы немного поспать в оставшиеся часы. В начале двенадцатого, заблаговременно, мы вышли из палатки и приготовились ловить солнце. Погода была прекрасная, условия для наблюдения отменные. Как обычно, работали все четыре наблюдателя, и мы внимательно следили за движением солнца. Дело это требовало терпения, ведь высота солнца изменялась теперь очень мало. Полученный нами итог был чрезвычайно интересен, по нему очень хорошо видно, сколь ненадежно и малоценно такое единичное наблюдение в этих областях. В ноль часов 16 декабря мы убрали инструменты, очень довольные проделанной работой и совершенно уверенные в том, что наблюдали полуночную высоту солнца. Тут же выполнили расчеты и получили 89°56 южной широты. Всех нас вполне устраивал этот результат.
Было решено заключить место стоянки в круг с радиусом около 20 километров. Конечно, я не хочу сказать, что мы собирались сделать полную окружность с указанным радиусом; на такое дело ушел бы не один день, так что об этом не могло быть и речи. А сделали мы вот что: три человека вышли по трем направлениям – двое перпендикулярно курсу, которым мы следовали до сих пор, третий по направлению курса. Для этой работы я выделил Вистинга, Хасселя и Бьоланда.
Проведя наблюдения, мы поставили на огонь котелок, чтобы выпить по глотку шоколада. Нельзя сказать, чтобы наши упражнения на воздухе в довольно легкой одежде согрели нас. Только мы принялись за горячий напиток, как Бьоланд вдруг заявил:
– Я бы предложил сразу же и выходить. Вернемся, тогда и выспимся.
Хассель и Вистинг думали так же, и было решено, что они немедленно приступят к работе. Вот вам еще один из многих примеров воодушевления, которое владело нашим маленьким коллективом. Не успели завершить дневной переход – около 30 километров, – как ребята просят разрешить им отмахать еще 40. Можно было подумать, что этим молодцам неведома усталость.
Наша трапеза приняла характер легкого завтрака, а именно: каждый поел хлеба из своего пайка, после чего уходящие начали готовиться к предстоящей работе. Прежде всего были сшиты три мешочка из легкой ветронепроницаемой ткани. В мешочки положили по записке с указанием координат нашей стоянки. Кроме того, все трое брали с собой по большому квадратному флагу из хорошо видной издалека плотной темно-коричневой материи. На флагштоки мы пустили полозья: они и высокие – около трех с половиной метров – и крепкие; все равно мы решили снять их, чтобы предельно облегчить сани для обратного перехода.
Взяв это снаряжение, а также по три десятка галет в качестве дополнительного пайка, тройка разошлась. Маршруты были отнюдь не безопасные, и к чести моих товарищей надо отметить, что они взялись за дело без каких-либо возражений и даже с великим рвением.
Давайте посмотрим, какому риску они подвергались. В этой безбрежной равнине, лишенной каких-либо ориентиров, нашу палатку вполне можно было сравнить с иголкой в стоге сена. И вот нашим товарищам предстояло удалиться от нее на 20 километров. В такой маршрут не мешало бы взять компас, но наши санные компасы были слишком велики и не приспособлены для переноски. И пришлось им идти так. Правда, начиная маршрут, они могли ориентироваться по солнцу, но долго ли его будет видно? Погода-то хорошая, да кто может гарантировать, что она вдруг не переменится. Конечно, если случится такая неприятность, и солнце скроется, можно возвращаться по собственным следам. Да только в этих краях опасно полагаться на следы. Не успеешь оглянуться, как уже вся равнина окутана пургой и любой след тут же стирается. Вполне вероятный случай, если учесть резкие перемены погоды, которые мы так часто наблюдали. Словом, нет никакого сомнения, что тройка, которая в половине третьего утра вышла в путь, рисковала жизнью. И каждый из них прекрасно это знал. Но если кто-нибудь думает, что их прощание с двумя остающимися товарищами было торжественным, то он ошибается. Все трое со смехом и шутками пошли каждый в свою сторону.
Тем временем мы с Ханссеном занялись разными текущими делами. Надо было уладить кое-какие мелочи, а затем приготовиться к серии наблюдений, которые мы хотели провести сообща, чтобы возможно точнее и лучше определить свои координаты. Первое же наблюдение показало, насколько это было необходимо. Измерение высоты, вместо того чтобы дать бльшую высоту по сравнению с полуночным наблюдением, дало меньшую, и нам стало ясно, что мы отклонились от того меридиана, по которому, как нам казалось, следовали.
Теперь надо было прежде всего определить линию север – юг и широту, чтобы ориентироваться. К счастью для нас, было похоже, что хорошая погода продержится. Начиная с 6 часов утра до 7 вечера, мы каждый час измеряли высоту солнца, и эти наблюдения позволили нам более или менее надежно вычислить свою широту и установить направление меридиана.
Около 9 часов утра мы начали уже ожидать возвращения товарищей. По нашим расчетам, к этому времени они должны были пройти все 40 километров. Только в 10 часов Ханссен заметил на горизонте первую черную точку, а затем вскоре показались вторая и третья. Каждую точку мы встречали вздохом облегчения. Все трое вернулись к палатке почти одновременно. Мы сообщили им предварительный итог своих наблюдений. Судя по всему, наш лагерь находился примерно на 89°54 30" южной широты; значит, самый полюс должен был попасть в захваченную нами площадь.
