Николай Клюев - Куняев Сергей Станиславович (книги бесплатно без .txt) 📗
«Новое тесто» узрел Клюев в есенинской «Радунице», в центральной вещи книги — маленькой поэме «Микола», герой которой послан Богом на землю, дабы защитить «скорбью вытерзанный люд». И пришедший Микола, «где зовут его в беде», обращается к позвавшим его: «Я пришёл к вам, братья, с миром — исцелить печаль забот… Собирайте милость Божью спелой рожью в закрома…» Сам Есенин становится в восприятии Клюева сродни Миколе, «приложившимся», соединившимся со своим духовным братом, что уже познал и свет Фавора, и воздействие адских сил, дабы изменить своим словом духовный мир Руси, изнемогающей в бесконечной брани.
«Брат, жених и сын» позднее естественно перейдёт в наставительное и целительное для заблудшего Есенина — «супруги мы». Это «супружество» отсылает к смыслам евангельских образов «брачной одежды», «брачной вечери», «брачного пира», «чертога брачного». Но «супружество» клюевское подлежит более утончённому толкованию в разрезе смыслов, воплощённых в апокрифических евангелиях, в частности в «Евангелии от Филиппа»: «Вот место, где находятся дети чертога брачного… Те, кто там, — не одно и другое, но они оба — только одно…» Ибо этот брак «не плотский, но чистый, он принадлежит не желанию, но воле. Он принадлежит не тьме и ночи, но принадлежит он дню и свету… И святое святых явилось, и чертог брачный призвал нас внутрь…»
Слишком многое он возлагал на своего «брата, жениха и сына», представляя себя и собрата как единое целое, чья связь скреплена ещё и воздействием сил враждебного мира…
В течение всего 1916 года Клюев с Есениным были практически неразлучны, исключая то время, когда Есенин, призванный на военную службу, выезжал с санитарным поездом к линии фронта. В конце марта — начале апреля Клюев обратился с письмом к полковнику Д. Ломану:
«Полковнику Ломану
О песенном брате Сергее Есенине моление.
Прекраснейший из сынов крещёного царства мой светлый братик Сергей Есенин взят в санитарное войско с причислением к поезду № 143 имени е. и. в. к. Марии Павловны.
В настоящее время ему, Есенину, грозит отправка на бранное поле к передовым окопам. Ближайшее начальство советует Есенину хлопотать о том, чтобы его немедленно потребовали в вышеозначенный поезд. Иначе отправка к окопам неустранима. Умоляю тебя, милостивый, ради родимой песни и червонного всерусского слова похлопотать о вызове Есенина в поезд — вскорости.
В желании тебе здравия душевного и телесного остаюсь о песенном брате молельщик
Николай, сын Алексеев, Клюев».
Сам Клюев готов был пойти вместе с Есениным санитаром, но ему, как белобилетнику, было в этом отказано. Есенин же служил в Царском Селе, к линии фронта выезжал дважды в течение года — и со своим неотступным спутником продолжал посещать литературные вечера и принимать участие в публичных выступлениях.
Ещё до призыва «песенного брата» Клюев в «Обществе свободной эстетики» читал «Беседный наигрыш», а Есенин — «Песнь о Евпатии Коловрате». «Школа сценического искусства» В. Сладкопевцева (который обозвал Есенина «футуристом») сменяется Пенатами, где поэты гостят у И. Е. Репина. Оба присутствуют в зрительном зале курсов Поллак на Галерной на представлении Общедоступного и Передвижного театра пьес Рабиндраната Тагора «Письмо царя» и князя М. Волконского «Освобождение», читают стихи на вечере «сказки и былин» актрисы и исполнительницы русских народных сказок В. Уструговой и на «вечере-беседе» о войне, устроенном обществом «Соборная Россия» в зале городского попечительства о бедных Петрограда в Геслеровском переулке, где председатель совета общества А. Васильев выступает с патетической речью: «Вселенная и есть мировой порядок — великая тайна Божия… Глубочайшее в этой тайне миростроительства таинство — это всеобщее жертвоприношение: принесение всеми стихиями и существами мира себя в жертву, плодом которой является новая, более совершенная ступень мировой жизни. Война — неизбежное и законное явление предустановленного Творцом порядка мировой жизни… Нынешняя война — великое для России счастье: она уже отрезвила и обновила народ, восстановляет внутреннее в нём единство и выявляет таившуюся внутреннюю силу, красоту и доблесть. Образчик этой духовной мощи и красоты будет представлен в произведениях приглашённых в собрание деревенских стихотворцев и в пении и сказах баяна-гусляра…»
И Клюев, и Есенин читали о «великом счастье», постигшем Россию.
Это — Клюев. А Есенин читал свою чистую и печальную «Русь»:
«Счастья» тогда было в России действительно хоть залейся.
Кадровая армия была практически выбита к весне 1915 года. Пополнение шло из льготников и даже частично белобилетников, никогда в армии не служивших и не умевших обращаться с оружием. Дезертирство принимало массовый характер, и уже после революции вылавливались дезертиры Первой мировой войны, чтобы поставить их под ружьё. Отсутствие винтовок, патронов, снарядов превращало военные действия в сущий кошмар, когда в состоянии оцепенения солдаты прислушивались к вою немецких орудий и видели массовую гибель товарищей — а ответить было нечем…
Героизм отдельных частей сплошь и рядом обесценивался стратегическими просчётами и провалами. То, что творилось в тылу, напоминало пир во время апокалипсиса. Частные военные заводы взвинчивали цены на продукцию в полтора-два раза выше казённых. Предприниматели качали дикие субсидии из казны, по ходу дела проплачивая либералов из Государственной думы, прикрывавших их делишки. «Фонды помощи» раненым, беженцам и вдовам присваивали себе колоссальные суммы. Стратегическое сырьё и военное имущество наряду с зерном и продовольствием продавались противнику через нейтральные государства… При этом в деревнях была введена продразвёрстка, что, понятно, не улучшало отношение народа, и так измученного войной за непонятные ему цели, к правящему режиму. И как всегда бывает в подобных ситуациях, махровым цветом цвела шпиономания. А параллельно со всем этим витала крамольная идея. По воспоминаниям А. Ф. Керенского, «в 1915 г., выступая на тайном собрании представителей либерального и умеренного меньшинства в Думе и Государственном Совете, обсуждавшем политику, проводимую царём, в высшей степени консервативный либерал В. А. Маклаков сказал, что предотвратить катастрофу и спасти Россию можно, лишь повторив события 11 марта 1801 г.». То есть убийство Павла I. То же самое предлагал и генерал Крымов.
