Путешественники - Дорожкин Николай (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗
Оснований для этого было более чем достаточно. Папуасов поразил, прежде всего, приход «морского чудовища», как назвали они доставивший учёного корабль – корвет «Витязь». Впечатление, произведённое им на островитян, современному человеку даже трудно с чем-либо сравнить. Ну, разве что с эффектом от появления НЛО, закрывающего собой половину небосвода. Ничего подобного здесь раньше не видели. Как пишет биограф Миклухо-Маклая Б.Хаген, «…прибытие корабля было воспринято местными жителями как конец света. Некоторые из них пустились бежать в горы, другие стали поспешно копать себе могилы. Но ничего особенного после этого не произошло. Когда островитяне увидели, что к ним прибыл белокожий человек, они вначале даже обрадовались, так как подумали, что вернулся Ротей – их великий прадед. Многие мужчины направились в лодках к кораблю, чтобы поднести подарки своему далёкому предку. На корабле их хорошо приняли и тоже одарили подарками. Но на обратном пути к берегу вдруг раздался пушечный выстрел – команда корабля отсалютовала в честь своего прибытия. Со страха люди выпрыгнули из лодок, бросили свои подарки и вплавь пустились к берегу. Поджидавшим их возвращения они заявили, что прибыл не Ротей, а злой дух Букс».
Так что начальный эффект был произведён транспортным средством. За ним последовал эффект появления самого гостя. Ведь папуасы побережья залива Астролябии ни разу не видели белого человека, поэтому сам вид его произвёл на них ошеломляющее впечатление. Позже они часто называли нашего путешественника «белым папуасом». Возможно, его приняли за давно умершего предка, душа которого вернулась на родину в новом облике. Вот что говорят об этом ученые антропологи и этнографы Н.А. Бутинов и М.С. Бутинова:
«Основанием для подобного предположения является широко распространённая у островитян идея реинкарнации душ. Сам он тоже потом называл себя «белым папуасом», но совершенно по другой причине – весь его образ жизни здесь мало отличался от жизни окружавших его людей.
Много времени спустя, когда у русского учёного уже установились довольно близкие отношения с местными жителями, один из них спросил, сколько у «белого папуаса» жён, детей, внуков и правнуков. Н.Н. Миклухо-Маклай не понял вопроса и был очень удивлён: ему всего 30 лет, какие могут быть у него внуки и правнуки? Он ответил, что у него нет ни жены, ни детей. Ему не поверили. Последовал другой вопрос: не посадил ли «белый папуас» дерево, которому, как все видели, было несколько сот лет? Учёный снова удивился и подумал, что папуасы убеждены в его глубочайшей старости.
В действительности всё объясняется иначе. Н.Н. Миклухо-Маклай долго не мог в полной мере освоить местный язык, что не позволяло ему проникнуть глубоко во все тонкости мировоззрения островитян. Согласно их представлениям душа умершего человека какое-то время пребывает в стране мёртвых, а затем воплощается в новорожденном ребёнке и возвращается в мир живых людей. В данном случае папуасы, по-видимому, предположили, что когда-то очень давно среди них жил чёрный человек по имени Маклай. Когда он умер, его душа улетела в Россию (о своей родине учёный не раз им говорил), там вошла в тело беременной женщины и на свет появился первый «белый папуас», изменивший цвет своей кожи. После его смерти душа умершего в результате дальнейших перевоплощений обрела образ того «белого папуаса», который прибыл к ним на большом корабле. Нам кажется, что с подобными представлениями связан и тот факт, что позднейшие исследователи встречали в деревнях, где некогда работал русский учёный, папуасов, носивших имя «Маклай». Чаще всего этот факт объясняется обычаем островитян обмениваться именами. Но вряд ли такое объяснение приемлемо в данном случае – ведь настоящего Маклая здесь давным-давно нет, а люди, носящие его имя, жили совсем недавно».
Эти же исследователи делают очень важное уточнение по поводу эпитета «человек с Луны», как якобы называли учёного папуасы. Оказывается, всё дело в неточном переводе с языка островитян. Словосочетание «каарам тамо» Миклухо-Маклай перевёл как «человек с луны», хотя на самом деле это выражение звучит по-папуасски как «тамо каарам». Папуасы же называли своего друга именно «каарам тамо», что означает «луннокожий человек» или «светлокожий человек», то есть отличный от папуасов с их тёмным цветом кожи.
Папуасов поразило в загадочном госте буквально всё – его одежда, обувь, оружие, предметы быта, лекарства и многое другое. Ко всем этим вещам они проявляли какое-то особое суеверное отношение. Из-за своей одежды Н.Н. Миклухо-Маклай получил название «гаре-тамо», что означает «человек в оболочке» (у папуасов одежды почти не было). Очень осторожно местные жители относились к еде белого пришельца и не осмеливались её попробовать, хотя сами угощали его часто, особенно на празднествах. Правда, один раз кто-то отважился попробовать ложку предложенного ему риса, но тут же испугался и стал всё выплёвывать. Такой же страх папуасы долгое время испытывали перед лекарствами, которыми лечил их «тамо русс», особенно перед теми, которые надо было принимать внутрь. Одному жителю маленького островка Били-Били, страдающему сильной лихорадкой, учёный предложил выпить хину, но тот отрицательно замахал головой и сказал, что умрёт от этого лекарства. Другому, больному ревматизмом, Миклухо-Маклай дал для втирания бутылку кокосового масла, настоянного на душистых травах. Тот охотно принялся за дело, но потом вдруг стал тереть тем же маслом всех сидящих рядом – возможно, хотел проверить эффект. Много позже люди преодолели страх перед лекарствами белого человека и охотно шли к нему за помощью. Легенды о магических свойствах его лекарств ещё долго сохранялись в их памяти.
С самого начала папуасы относились к Миклухо-Маклаю как к сверхъестественному существу, наделяя его необыкновенными способностями. Его не раз просили прекратить дождь (длительные тропические ливни размывали огороды), а когда он говорил, что сделать этого не может, люди настаивали, что он может, но не хочет. Однажды учёный налил в блюдечко воду, дал присутствующим при этом опыте попробовать, а затем добавил спирта и зажёг смесь. Папуасы очень испугались, так как подумали, что горит вода. Они стали просить его не поджигать море. Когда умер слуга учёного полинезийский мальчик Бой, не знавшие о его смерти папуасы решили, что Маклай дал ему возможность улететь в Россию. Способность летать приписывалась и самому Маклаю. Такое отношение нередко ставило путешественника в затруднительное положение. Как-то жители деревни Бонгу спросили его, может ли он умереть. По-видимому, они были убеждены в его бессмертии. Поколебать их уверенность учёный не хотел из боязни ослабить свой авторитет. Обмануть папуасов он тоже не мог – ведь в любой момент с ним могло что-то случиться. Помогла, как всегда, находчивость. Он взял самое тяжёлое копьё и предложил задавшему вопрос проверить это. Присутствующие тотчас в целях защиты окружили Маклая кольцом и больше такой вопрос никогда не задавали.
Как же сам Миклухо-Маклай воспринимал столь необычное к себе отношение и слагавшиеся о нём мифы? Он всегда был с местными жителями исключительно честным и никогда их не обманывал. У них даже вошло в поговорку: «Слово Маклая одно». Но развенчивать все их легенды о своих сверхъестественных свойствах ему не позволяли обстоятельства. Надо только представить, в каких исключительно трудных и опасных условиях жил и работал наш выдающийся соотечественник! О папуасах в то время ходили самые фантастические слухи – они дикие, они людоеды, даже волосы у них растут пучками. Русский учёный остался здесь один, без всякой защиты, причём никогда не позволял себе пользоваться оружием. Мифы и легенды служили ему своего рода защитой, оберегая от излишнего любопытства и назойливости ближайших соседей. Его беспрекословно слушались; одного жеста ему было достаточно, чтобы держать людей на почтительном расстоянии. А главное – не надо было постоянно думать и заботиться о собственной безопасности, на которую при таком отношении к личности никто не осмеливался покушаться. Но была тут и негативная сторона. Считая Миклухо-Маклая сверхъестественным существом, папуасы долгое время не показывали ему своих женщин и детей, неохотно соглашались на антропологические исследования, не приглашали на некоторые обряды, в частности обряды посвящения юношей.
