На плахе Таганки - Золотухин Валерий Сергеевич (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗

Я согласен с А. Морозовым — всегда такого рода документы, как дневник, зашифрованы. Даже для самого автора. Это происходит бессознательно, подчас ты сам себе невольный цензор, и как раз не там, где надо.

23 марта 1991 г. Суббота. Испания, г. Памплона

Отель «Maisannave», № 327. Одна тетрадь перетекла в другую. Вчера, 22 марта, вернувшись из костела, где причастился и съел облатку, я принял решение и Богу дал слово не пить до 21 июня. И написать эту грустную историю «Кв. 21х21».

Ко всему будут — должны быть! — съемки у Швейцера. Роль замечательная, и надо состояться. Давно у меня не было хорошей работы в кино, а здесь овчинка стоит выделки. Я не выпью даже в том случае, если дадут государственное вознаграждение за Гришку. Уж более того не выпью, если не дадут.

24 марта 1991 г. Воскресенье — отдай Богу

Я все-таки молодец. Моя левая нога, больная, из-за которой пролежал я три года не вставая, привязанный к кровати, она ведь далеко не рабочая в том качестве, как правая. Ступня, к примеру, не может выдержать один ритм-темп более, чем пять шлепков. О чем уж дальше говорить. Она совсем не опорная, все приходится на правую. Значит, в чем-то, где-то должна быть компенсация. В чем я ее нашел?! В пластике туловища, рук и таза. Хитро. И сохраняю вес. Потому что мне еще нельзя полнеть ни на килограмм. Чтоб не носить на себе лишний вес.

Дочка Анхеля у меня на столе, вместе с другими дорогими мне лицами. Как-то так она застряла у меня на столе с первого дня, так и прижилась — Микаэлла... Как-то Анхель среагирует?! Спокойно. Пошлет чего-нибудь ей, будет ли с Людкой советоваться?! Или меня пошлет, как некогда Владимир Семенович — это не моя дочь, понял? И не лезь! И все. Я, помню, растерялся.

Молись, Валерий! Молись и веруй — Бог поможет тебе. Дело ты затеял покаянное и, стало быть, Богу угодное. Только молись и веруй. И не бросай жену. Третья жена от дьявола. Молись, молись. Лучше поставить маленькую свечку, чем проклинать тьму.

25 марта 1991 г. Понедельник

Комментарии. Нет, я не хотел и не хочу писать комментарии. В этом и состоит, быть может, главная причина, цель и любопытство — как откомментируют дневники мои современники. А то, что я каждый негатив о себе или товарищах мог повернуть позитивом, невелика задача. В этом-то вся и штука, как расшифруют это герои дневника и сторонние. Оценки-то будут разные. Из их сопоставимости мы и извлечем желанный психологический корень опыта. Да, так.

В дороге я дочитал Турбина. Кафку осилить нет сил. Пустил по автобусу интервью министра, не только порнографию.

Любимов захомутал Анхеля, не отпускает. Да я особенно и не хочу общаться. Анхель часто вспоминает Филатова — Нина звонила: «Берегите Колю, берегите Колю! На него будут нападать».

Коле за такие интервью яйца оторвать. Кто его за язык тянет славословить Горбачева? Ну, не тянут же за язык.

26 марта 1991 г. Вторник

Лукьянова много рассказывала об отце своем, артисте потрясающем. Ульянов — тень его. Так вот, она была на съемках «Кубанских казаков», ей было десять лет, она качала маленького Никиту Любимова. Арбузов и помидоров на Кубани тогда было несметное количество, горы хлеба, и никому в голову не приходило это поливать керосином, «чтоб артисты не съели». Это чушь собачья, недостойная даже Мюнхгаузена. Керосин дороже был, чем арбузы. А больше в кадре там ничего и не было. Ну, и так далее.

Сидоренко сообщила: по Москве шум. Интервью Любимова по радио «Свобода». Очень нелицеприятно говорил о Губенко. «Я думаю, Николай об этом знает. Они же не один раз передали...» Я думаю.

27 марта 1991 г. Среда, мой день

Глаголин говорит, что больше меня, кроме Любимова, никто не получил — 175 000 песет.

Анхель рассказывал, как он уезжал и как Панфилов и Чурикова у лифта: «Мы тебя любим, только не пиши и не звони».

28 марта 1991 г. Четверг

Говорят, у нас в Союзе какой-то важный политический день. Ельцин будто бы вышел на финишную прямую против Горбачева. На Красной площади грузовики, танки наготове. Прольется ли кровь, все гадают.

Второй день Анхель говорит мне, какой великий актер Губенко, как он чувствует трагедию народа и свою ответственность... Он один, он выбивается из всех сил. И почему так решен Отрепьев? Кто такой Отрепьев сейчас?! Анхель долго, правильно и нудно рассуждал. В рассуждениях он смыкается с моими русскими — «это не русский спектакль, кроме русских песен, русского нет ничего». А я подумал, что, если он прав, мне не дадут государственное вознаграждение.

С Анхелем и Любимовым сфотографироваться надо.

Анхель:

— Любимов не верит в Бога, хоть и много говорит о нем. «Бог не здесь (показал пальцем на кончик языка), но здесь (показал на лоб)». Думал, скажет «в сердце». Он в каждой клеточке. И в этом смысле в России заложено все. От России зависит идеология мира. А Любимову Россия не нужна. Он не думает о судьбе русского народа, русской души. Россия ему нужна как реклама... для звездочки, для языка — это проституция. Он смеется, издевается над русской Россией.

Заплесневелый хлеб я обрезал и кусочки московские подсушил на настольной лампе, положив на абажур пепельницу, а в нее — хлеб. Замечательно подсох он, и я съел его с тремя помидорами. К быту артиста. Хорошо бы теперь поспать...

Что творится в Москве — понять невозможно. Огромная толпа, много милиции, и конной в том числе, менты машут дубинками. Открылся съезд Верховного Совета. Господи, спаси мою Родину!

29 марта 1991 г. Пятница

Надо бы написать письмо Матрене Федосеевне. Ведь у нее день рождения 7 апреля. Мы будем в Португалии.

30 марта 1991 г. Суббота. Самолет

Евтушенко в накопителе пишет на походном компьютере, и сразу это набирается в «Огоньке».

— Если ты пишешь о театре, пусть театр купит тебе компьютер.

— Компьютер убьет меня.

— Театр убьет тебя раньше.

— Да, недолго осталось, недельки две-три.

Прощай, Мадрид. Не скоро мы теперь твоих ворот достигнем!! Но кто-то произнес вчера словосочетание: фестиваль — Мексика — «Живой».

6 апреля 1991 г. Суббота, отель «Zurigue», № 214

«Прощай, Таганка» Нины Агишевой... это что такое?! Оправдание Любимова: «Спасибо и простите». И о «Борисе»: «Чего стоит одна его гениальная находка — образ толпы!» Похоже, это ответ на интервью Губенко, его болтовню по «Свободе» и т. д.

Статья, как бы подводящая итоги году отсутствия шефа в театре и стране.

А у меня одна мысль — это акция доброжелателей перед тусовкой за Госпремию.

7 апреля 1991 г. Воскресение Христово, светлое

«Дана нам красота невиданная и богатство неслыханное. Это — Россия. И глупые дети все растратили. Это — русские». В. В. Розанов, «Мимолетное».

10 апреля 1991 г. Среда, мой день

Тамара: «А мне Шопен больше нравится. Ну, он и актер получше, чем Коля. У Коли, может быть, все это четче, но он выхолощен. Шопен живее, ну, как бы... Коля на машинке печатает, а Шопен от руки пишет. Коля механичнее». Здорово сказала, я тут же поделился с Виталием, и он захохотал.

Перед этим она сетовала, что я сутулюсь очень, фигура какая-то овальная, голова на груди, «ты следи за своей походкой». Может быть, от этого вида моей негероической фигуры Любимов и дал мне напольные, ползающие мизансцены — к земле ближе... И тут я в своей стихии, как дождевой червь, — тут пластика моя животная выручает меня, вывозит, скрывая недостатки и выпячивая возможности.

11 апреля 1991 г. Четверг

А мысли какие в голову приходят: в день 50-летия, 21 июня 1991 г., покинуть Театр на Таганке и профессию вообще. Отчасти и из-за испорченной жизни с коллегами, которые, конечно, не простят мне «Дневников». И мечтается: поселиться в Быстром Истоке, книги свои развозить по деревням, общину церковную создать и открыть счет в банке. Начать обжиг кирпича. Но ведь голос мне все равно понадобится.