Адольф Гитлер (Том 1) - Фест Иоахим К. (читать книги без сокращений .TXT) 📗

Внешним поводом для этого послужило решение правительства рейха о прекращении бессмысленной борьбы за Рур, на которую уже не хватало никаких сил. 24 сентября, через шесть недель после своего прихода к власти, правительство Густава Штреземана отказалось от пассивного сопротивления и возобновило выплату репараций Франции. Правда, Гитлер во все прошедшие месяцы относился к этому сопротивлению отрицательно, однако его революционная целеустановка требовала от него теперь обличения непопулярного шага правительства как свидетельства позорной измены и извлечения отсюда максимальной пользы для своих путчистских планов. Уже на следующий день Гитлер встретился с руководителями «Кампфбунда» Крибелем, Хайсом, Вебером, Герингом и Ремом. В своей захватывающей речи, длившейся два с половиной часа, он развернул перед ними свои представления и видения и закончил просьбой доверить ему руководство «Немецким боевым союзом». Со слезами на глазах, как рассказывал потом Рем, Хайс протянул ему в конце концов руку. Вебер был растроган. А сам Рем тоже расплакался, и, как он говорит, его била дрожь от внутреннего возбуждения [394]. Будучи убеждён, что развитие потребует теперь решительных шагов, он уже на следующий день распростился с воинской службой и окончательно передал себя в распоряжение Гитлера.

Став фюрером «Кампфбунда», Гитлер, казалось, решил окончательно посрамить всех скептиков демонстрацией своей решимости. Он незамедлительно приказал всем пятнадцати тысячам своих штурмовиков находиться в состоянии повышенной боевой готовности, обязал членов НСДАП ради усиления собственной ударной мощи выйти из всех других национальных союзов и развернул самую лихорадочную деятельность; но – как почти всегда – казалось, что целью всех его планов, тактических ходов и приказов и была сама эта разнузданная и помпезная пропагандистская акция, чья буйная драматургия чуть ли не непременно ассоциировалась у него с понятием непревзойдённости. Как это уже бывало, он запланировал на 27 сентября одновременное проведение четырнадцати массовых собраний, чтобы самолично раздувать на них накалённые до предела страсти. Правда, последующие намерения «Кампфбунда» не вызывали сомнений – они имели своей целью освобождение «от кабалы и позора», поход на Берлин, установление национальной диктатуры и устранение «проклятых внутренних врагов», как заявил об этом ещё три недели назад, 5 сентября, сам Гитлер: «Или марширует Берлин и доходит до Мюнхена, или марширует Мюнхен и доходит до Берлина! Не может быть сосуществования большевистской Северной Германии и проникнутой национальным духом Баварии» [395]. Но какие планы он в тот момент преследовал, собирался ли он, в частности, устроить путч или снова только хотел поговорить о нём, так и осталось до сих пор неясным; многое указывает на то, что свои дальнейшие решения он собирался принимать в зависимости от произведённого им эффекта, от настроений и пыла толпы и хотел, примечательным образом преувеличивая силу средств пропаганды, вынудить путём воодушевления масс государственную власть к действиям. «Из бесконечных словесных баталий», – заявил он в выступлении на упомянутом собрании, – вырастет новая Германия; во всяком случае, до всех членов «Кампфбунда» был в строго конфиденциальном порядке доведён приказ, запрещавший им покидать Мюнхен и содержавший кодовое слово на предмет их всеобщей мобилизации.

Однако мюнхенское правительство, загнанное в угол непрерывными слухами о путче, недоверием к «марксистскому» правительству рейха и некоторыми специфичными для Баварии чувствами вражды и изоляционистскими устремлениями, упредило Гитлера. Без какого-либо предварительного оповещения премьер-министр фон Книллинг объявил 26 сентября о введении чрезвычайного положения и назначил, как это имело уже место в 1920 году, Густава фон Кара верховным государственным комиссаром с диктаторскими полномочиями. И хотя Кар заявил, что готов к сотрудничеству с «Кампфбундом», он одновременно предупредил Гитлера, что не потерпит, как он сказал, никаких «отклонений», и запретил для начала все четырнадцать запланированных собраний. Вне себя от гнева, впав в состояние одного из тех многократно описанных прежде припадков, когда он своими тирадами и криками ярости доводил себя чуть ли не до своего рода помешательства, Гитлер пригрозил революцией и кровопролитием, но это не произвело на Кара никакого впечатления. Ещё вчера Гитлер видел себя в качестве главы «Кампфбунда» – самого сильного и сплочённого боевого формирования, равноправным партнёром государственной власти, и вот Кар вновь низвёл его до роли её объекта. На какое-то мгновение он, кажется, уже решился пойти на восстание. И только в течение ночи Рем, Пенер и Шойбнер-Рихтер сумели отговорить его от этого намерения.

А ход событий и без того уже давно опередил намерения Гитлера. За это время в Берлине под председательством президента страны Эберта прошло заседание кабинета, на котором было обсуждено создавшееся положение. Слишком уж часто говорил фон Кар и раньше о «баварской миссии по спасению отечества», не скрывая, что под этим он понимает не что иное как свержение республики, установление режима господства консерваторов и широкую самостоятельность для Баварии, а также возврат к монархии, чтобы его новая должность не вызывала совершенно понятных опасений. На фоне отчаянно бедственного положения страны, чьё денежное обращение было разрушено, а экономика в значительной степени подорвана, перед лицом роста коммунистического влияния в Саксонии и Гамбурге, сепаратистских устремлений на западе и ускользания власти из рук центрального правительства, мюнхенские события, действительно, могли послужить сигналом для общего краха.

В этой драматической, смутной ситуации будущее страны зависело от рейхсвера. Правда, его главнокомандующий генерал фон Сект сам был предметом распространённых ожиданий диктатуры справа. Его необыкновенно впечатляющее появление с явно рассчитанным на показной эффект опозданием и его холодная самоуверенность показали возбуждённым участникам заседания кабинета, кто является подлинным носителем власти. На вопрос Эберта, на чьей стороне стоит в этот нелёгкий час рейхсвер, он ответил: «Рейхсвер, господин рейхспрезидент, стоит за мной» – и тем самым дал на мгновение однозначно понять, как обстоит дело с властью в действительности. Но в то же время, когда в этот же день было принято заявление о чрезвычайном положении в стране и о передаче ему исполнительной власти на всей территории рейха, Сект выразил – хотя бы формально – свою лояльность по отношению к политическим инстанциям. [396]

События последующих дней развивались по запутанному, полному неразберихи и с трудом просматриваемому в целом сценарию. Двое из актёров были выброшены фон Сектом со сцены ещё заблаговременно: 29 сентября в Кюстрине восстал нелегальный «Чёрный рейхсвер» во главе с майором Бухруккером, опасавшийся, что его распустят после прекращения борьбы за Рур, и решивший, по ряду сбивчивых признаков, подать сигнал для выступления правых, в частности, в рейхсвере. Однако эта организованная в спешке и недостаточно скоординированная операция была после непродолжительной осады подавлена. Сразу же вслед за этим Сект провёл решительную акцию, свидетельствовавшую о незабытых эмоциях революционной поры, против угрозы левого переворота в Саксонии, Тюрингии и Гамбурге. Теперь ему предстояло помериться силой с Баварией.

А в Баварии за это время Гитлеру почти удалось, как того и требовала его тактическая концепция, перетащить Кара на свою сторону. На последовавшее в ответ на злобную, клеветническую статью в «Фелькишер беобахтер» требование Секта запретить эту газету ни Кар, ни Лоссов никак не отреагировали, равно как и проигнорировали и приказ об аресте Росбаха, капитана Хайса и капитана Эрхардта. Когда же вслед за этим Лоссов был смещён, то верховный государственный комиссар в нарушение конституции назначил его комендантом рейхсвера в земле Бавария и делал все, чтобы все новыми и новыми провокациями довести конфликт с Берлином до высшей точки; в конце концов он потребовал ни больше ни меньше как реорганизации правительства страны и ответил на послание Эберта открытым объявлением войны: официально разыскиваемый Верховным судом республики бывший командир добровольческого отряда капитан Эрхардт был вызван из Зальцбурга, где он скрывался, и получил указание готовить марш на Берлин. Датой выступления было определено 15 ноября.