Быль беспредела, или Синдром Николая II - Бунич Игорь Львович (лучшие книги TXT) 📗
— Помню я этот случай, — подтвердила Татьяна Николаевна, — больную доставили с обширным инфарктом. Мы ее поместили в реанимацию, но ничего сделать не смогли. Слишком обширный инфаркт с поражением… Кстати, вы знаете, сколько ей было лет? — с вызовом обратилась Татьяна Николаевна к Куманину.
— Сколько? — Куманин вопросительно посмотрел на нее. — Почти девяносто два, — заявила заведующая кардиологическим отделением.
— А вы спрашиваете, от чего она скончалась! От старости.
Голос женщины звучал резко. Родственников в Израиле у нее не было. Но она отлично знала, как представители властей любят делать врачей крайними при любом удобном случае.
— Успокойтесь, товарищи, — миролюбиво предложил Куманин. — Анатолий Абрамович меня, наверное, не совсем правильно понял. Меня интересует не столько факт смерти этой старушки, сколько ее личность. Как ее фамилия и прочее. У нас, знаете ли, в розыске много людей, в том числе считающихся пропавшими без вести.
— Понятно, — сказал Анатолий Абрамович и спросил у Татьяны Николаевны. — Как фамилия больной?
— Не помню, — пожала плечами заведующая, — я и не знала ее фамилию. Историю болезни заполняла сестра, а свидетельство о смерти, наверное, Богомолов.
— Принесите историю болезни, — приказал Анатолий Абрамович, — и вызовите ко мне Богомолова.
— Я ее давно сдала в архив, — все еще раздраженно ответила Татьяна Николаевна. — Возможно, ее уже актировали.
— Что значит актировали?! — взорвался Анатолий Абрамович. — Пять лет положено хранить историю болезни при летальном исходе. Пять лет, а еще и года не прошло…
Это уже вопрос не ко мне, — откровенно зло выпалила Татьяна Николаевна. — Извините, товарищи, но меня ждут больные. — И женщина сделала попытку выйти из кабинета.
— Простите, — вмешался Куманин, — но вам придется задержаться. Отыщите историю болезни и принесите ее сюда. Возможно, у меня возникнут к вам вопросы. И еще раз прошу успокоиться. Никто против вас лично ничего не имеет.
Несмотря на это, Татьяна Николаевна, полыхая от возмущения, удалилась, весьма солидно хлопнув за собой дверью кабинета главврача.
Извинившись перед Куманиным, выскочил куда-то и сам Анатолий Абрамович. Первой вернулась Татьяна Николаевна, неся найденную в архиве историю болезни. Она молча положила ее на стол перед Куманиным. Сергей взял историю болезни и почувствовал, как кровь ударила ему в голову, а в ногах появилась противная слабость. В графе «Ф.И.О. больной» стояла запись, сделанная, как обычно, быстрым и трудночитаемым медицинским почерком: «Романова Т. Н., 1897 года». Далее было записано: «Доставлена в бессознательном состоянии 28 июля 1988 года „скорой помощью“. Диагноз: инфаркт миокарда».
Куманин взял себя в руки.
— На основании чего заполнялись установочные данные на эту больную, — спросил он, стараясь говорить спокойно.
— Не знаю, — ответила заведующая кардиологией. — Полагаю, со слов больной.
— Значит, она приходила в сознание? — попытался уточнить Куманин.
— Товарищ, — ответила Татьяна Николаевна, — у меня двести больных на отделении, у меня нет ни времени, ни возможностей запоминать подобные вещи. К тому же, это случилось год назад. Запись мог сделать лечащий врач или медсестра. Но и та, и другая уже уволились.
Куманин хотел было записать фамилии уволившихся врача и медсестры, чтобы позднее их опросить, но в этот момент в кабинет вернулся доктор Винкель в сопровождении высокого мужчины с широким, добродушным и улыбчивым лицом. Мужчина оказался Николаем Ивановичем Богомоловым, работавшим в больнице по совместительству патологоанатомом и заведующим моргом. Все заведующие моргами, которых приходилось видеть Куманину, были, как правило, добродушными и веселыми здоровяками. Николай Иванович раскрыл перед Куманиным папочку.
— Извольте убедиться, — мягко сказал он, — копия свидетельства о смерти: «Романова Татьяна Николаевна, 1897 года рождения, полных лет 91, причина смерти — инфаркт». Вскрытие не проводилось, поскольку существует положение, что таковое проводится по требованию родственников либо властей, либо по решению медицинских работников в каких-либо сложных случаях. В данном случае причина смерти была весьма очевидной. Примите во внимание возраст больной…
— На основании чего записаны установочные данные больной? — снова поинтересовался Куманин.
— Здесь же указано, — тем же мягким голосом ответил Николай Иванович. — На основании паспорта почившей. Здесь все записано: номер паспорта, серия, прописан постоянно по адресу: поселок Романово, Асиновского района, Томской области, 5-я Леспромхозная, д.7. Извольте убедиться.
— Я заберу этот документ, — сказал Куманин.
— Ради Бога, — согласился заведующий моргом, — забирайте. Только расписочку извольте написать об изъятии документика. И номер своего документика поставьте.
Куманин написал расписку и, отдавая ее Богомолову, спросил:
— Она умерла тут, у вас, и что дальше вы с ней делали?
— Все как положено, — пояснил Николай Иванович, — уведомили милицию, послали запрос по месту жительства, чтобы родственники приехали. Ответ получили, что родственников никаких нет. Тогда, согласно положению, она была похоронена за счет государства, о чем имеется расписка. Вот, извольте.
— Где вы ее похоронили? — похолодел Куманин.
— Оправили в Ярославль на кремацию, — тихо, как тяжело больному, ответил Богомолов.
— На кремацию в Ярославль, — прошептал Куманин. Он показал справку о смерти Богомолову:
— Значит, это все, что от нее осталось?
— К сожалению, — согласился Николай Иванович, — но не забывайте, молодой человек, что то же самое останется и от любого из нас. В наше время дожить до столь почтенного возраста, сами понимаете. Что вы так расстраиваетесь. Это ваша родственница?
— Нет, — ответил майор пересохшими губами, — но она была мне очень нужна. — Он помолчал и добавил: — Хотя бы мертвой.
Куманин встал, извинился перед врачами, поблагодарил их за содействие и вышел из кабинета. Николай Иванович Богомолов догнал его.
— Минуточку, — сказал он, подходя к Куманину.
Тот вопросительно посмотрел на патологоанатома.
— Знаете, — улыбнулся Николай Иванович, — когда я выписывал свидетельство о смерти этой старушки, то обнаружил в ее паспорте фотографию. Не знаю почему, но я ее оставил. Не стал сдавать в милицию вместе с паспортом. Может, она вам пригодится. Возьмите.
Куманин взял протянутый ему конверт и вынул небольшую фотографию — на ней изображен… Алеша Лисицын.
Эффект фотография произвела весьма сильный. Куманин не сумел, видимо справится со своими эмоциями, потому что доктор Богомолов спросил:
— С вами все в порядке? Может быть, вам дать чего-нибудь успокоительного?
— Спасибо, — устало поблагодарил Куманин, — у меня есть седуксен. Спасибо, доктор. И еще хочу попросить вас, никому ничего не рассказывайте о моем визите. И всех предупредите. Ради вашего спокойствия. Иначе не только вы сами, но и вся больница, даже весь город могут вляпаться в очень неприятную историю. Вы меня поняли?
— Конечно, — сказал доктор Богомолов, улыбаясь, — я все понимаю.
Куманин вышел на улицу и сел на скамеечку у ворот больницы, чтобы слегка осмыслить все, что ему удалось узнать. Отдельные части большой головоломки постепенно сдвигались, создавая, если не полную, то, по крайней мере, весьма колоритную картину. Интересно, что скажет Климов, когда Куманин доложит ему о своей поездке в Ростов. А, может, ему вообще ничего не докладывать, а тихо помалкивать.
Пока Куманин пытался привести в порядок свои мысли, возле него, взвизгнув плохо отрегулированными тормозами, остановилась серая «Волга». Из нее выскочили трое. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — перед ним весь личный состав местного КГБ, видимо, поднятый по тревоге Ниной Лазаренко.
Демонстрируя неплохую профессиональную подготовку, все трое — один впереди, двое чуть сзади — направились к сидевшему на скамейке Куманину.
