Вторая ударная в битве за Ленинград (Воспоминания, документы) - Кузнецов Виктор (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗

Однажды я как представитель штаба армии находился в районе разгрузки войск. В небе послышался гул немецкого самолета. Одновременно с этим в 3–4 километрах от Ораниенбаума над болотами начали появляться осветительные ракеты. Их запускали наши артиллеристы: при освещении болота район выгрузки выглядел словно бы погруженным в абсолютную темноту. Гитлеровцы только через две недели после начала переброски войск установили некоторые подробности об этом.

Чтобы скрыть от фашистского руководства направление главного удара (в сторону Ропши, то есть на восток), наше командование проводило маскировочные мероприятия. Их цель сводилась к тому, чтобы создать впечатление у противника о направлении главного удара в сторону Копорья, то есть на юго-запад. Наши части, занимавшие оборону на юго-западе Ораниенбаумского плацдарма, были более активны, постоянно вели разведку. Разведка же в восточном направлении, в сторону Гостилиц, не велась. Артиллерия на юго-западе вела пристрелку по всем артиллерийским правилам (одно орудие от дивизиона). Но это были кочующие орудия. Автомобили на юго-запад двигались ночью с потушенными фарами. Иногда зажигали их якобы для того, чтобы проверить дорогу. Кочующие танки ночью создавали видимость сосредоточения их. Даже количество костров на юго-западе преднамеренно увеличивалось.

Как показали последующие события, противник решил, что готовится наше наступление на Копорье. Он снял наиболее боеспособные части с занимаемых позиций в районе Гостилиц и перебросил их в сторону Копорья. Фашистские газеты писали в то время, что русские собираются из района Копорья и Новгорода окружить группировку немецких армий под Ленинградом.

Фашистское командование поняло свою ошибку через два часа после начала наступления наших войск. Ему пришлось срочно перебрасывать по рокадной дороге отдельные группы пехоты и танков из Копорья под Гостилицы. Но было уже поздно. Фашистам не удалось противопоставить нашему мощному удару достаточно организованное сопротивление.

…В начале января 1944 года, примерно за две недели до начала наступления наших войск под Ленинградом, командование 2-й ударной армии получило сообщение, что пруды в районе Гостилиц, которые питали Петергофские фонтаны, заполнены водой. В случае подтверждения этого наши войска могли попасть в затруднительное положение: если фашисты взорвут плотины, то полоса наступления окажется затопленной. Это обстоятельство, конечно же, следовало иметь в виду.

Было принято решение: взорвать плотины заблаговременно, с тем чтобы к моменту наступления здесь мог образоваться достаточно прочный лед. В район прудов были посланы саперы. К счастью, первоначальные сведения не подтвердились: воды в прудах не оказалось, плотины были взорваны еще в 1941 году.

…Война в Эстонии подходила к концу. Гитлеровские части были разбиты и поспешно отступали.

В один из дней мы с начальником штаба армии генералом П. И. Кокоревым ехали по лесной дороге. Оказавшись на пригорке, неожиданно увидели перед собой группу немецких солдат в количестве 40–50 человек. Они были при полном вооружении. Шофер мгновенно остановил машину, не зная, что делать дальше. Я тоже растерялся.

В этот момент генерал Кокорев вышел из автомобиля и спокойно направился к вражеской группе. Еще не зная намерений генерала, мы с шофером поспешили за ним. Подойдя к немцам, Кокорев спросил: «Кто вы?» Те вразнобой начали спрашивать: где плен? Кокорев рукой показал в ту сторону, откуда мы только что приехали, и с таким же невозмутимым видом отправился назад к автомобилю.

Только оказавшись в машине, он шепнул шоферу: «А теперь — гони!»…

Б. Л. Гальперин

Открытым текстом

В наступательной операции, завершившейся полной ликвидацией блокады города Ленина, я участвовал в качестве начальника радиостанции 123-го полка связи.

Прорвав оборону противника, части 2-й ударной армии продвигались в направлении Ропши. Для развития успеха была введена в бой армейская подвижная группа, основу которой составляла 152-я танковая бригада. Для связи командующего бронетанковыми войсками армии полковника Г. А. Мироновича с танковой бригадой, а также с танками поддержки пехоты была создана радиогруппа. Руководство ею осуществлял старший помощник начальника связи армии майор И. X. Хабиб (ныне полковник в отставке). Экипаж рации РСБ состоял из пяти человек (кроме меня в него входили старший радист сержант Б. Порхунов, электромеханик младший сержант М. Д. Клоп, радист Сорокин, водитель автомашины С. И. Минаков). Переносными рациями командовал старший сержант Имранов. В составе группы были еще два радиста, прибывшие с пополнением из Ленинградской школы радиоспециалистов.

13 января радиогруппа была выдвинута в район горы Колокольня на НП командарма, а рано утром 16 января на автомашине мы уже следовали за колонной подвижной группы в направлении деревни Глядино. Через наши головы вели огонь «катюши», оставляя на фоне неба красивый след малинового цвета.

Через некоторое время колонна остановилась. Где-то впереди образовалась «пробка» — болотистая местность не позволяла двигаться в объезд. Майор Хабиб с радистом Имрановым отправился вперед на розыски НП командующего БТМВ Мироновича. Через некоторое время Имранов вернулся и сообщил мне название населенного пункта, куда следовало прибыть радиогруппе.

«Пробку» на дороге к этому времени ликвидировали, и мы двинулись в путь. Наименования пункта назначения я, к сожалению, не помню, но ясно представляю его внешний вид. На высоком холме — развалины монастыря, деревянные постройки вокруг сожжены дотла. Во дворе монастыря разместился штаб 131-й стрелковой дивизии.

Майор Хабиб поставил перед нами задачу: держать связь с танковой бригадой. Пользуясь специально разработанными кодами и картой, мы оперативно установили связь с танковой бригадой и получили информацию о ее действиях.

Место нашего расположения оказалось очень удобным для наблюдения за полем боя. Поэтому кроме штабных офицеров БТМВ армии и 131-й дивизии сюда прибыли командующий БТМВ фронта генерал Баранов, другие руководящие товарищи. Погода была морозной, а жилые помещения монастыря полностью выведены из строя. Пристанищем для гостей стало помещение нашей рации — специальный кузов грузовой автомашины, оборудованный «буржуйкой».

Связь с танковой бригадой поддерживалась микрофоном, как было принято в танковых войсках. Полковник Миронович получал полное представление о действиях подчиненных ему частей. Бригада продвинулась до окраин Ропши, но, попав под сильный огонь противника, остановилась. «Приказываю атаковать „Сороку“» (по коду г. Ропша), — передаем распоряжение Мироновича. В ответ получаем радиограмму командира бригады Оскотского: «Веду огонь с места, Георгий (по коду командир мотострелкового батальона) атакует». На вызов к рации вместо командира прибыл замполит. На вопрос: «Где Оскотский?» — следует ответ: «На вопросы подобного рода отвечать не могу».

Так или иначе, а продвижение танковой бригады замедлилось. В это время поступило сообщение о том, что 42-я армия выполнила свою ближайшую задачу — город Красное Село освобожден от фашистов. У полковника Мироновича возникла идея — передать по радио открытым текстом: «Нашими войсками занято Красное Село. Прошу усилить удар на Ропшу».

Подобные сообщения по радио открытым текстом запрещались правилами. Но мы понимали, какое воздействие может оказать на воинов это вдохновляющее сообщение. Взяв микрофон у радиста, майор Хабиб сам передал сообщение. Это было вечером 18 января, а на следующее утро мы получили информацию об освобождении Ропши.

Не знаю, сыграла ли тогда какую-нибудь роль наша открытая радиопередача, но хочется думать, что и этот крошечный боевой эпизод был не лишним добавлением к нашей победе под Ленинградом.

В. П. Мухин

Впередсмотрящие Ораниенбаумского плацдарма