Южный полюс - Амундсен Руаль Энгельберт Гравнинг (серия книг txt) 📗

Покинув старого друга и взяв курс, который он нам рекомендовал, мы вдруг, к своему несказанному удивлению, увидели летящих прямо на нас двух птиц. Это были большие поморники. Они покружили и сели на пирамидку. Представляет ли себе кто-нибудь из вас, читающих эти строки, какое впечатление это произвело на нас? Едва ли. Они были для нас словно весть, весть из живого мира в царство смерти обо всем том, что нам было дорого. Наверно, мы все думали об одном.

Посланники внешнего мира недолго отдыхали. Посидели, словно раздумывая над тем, кто мы такие, потом взлетели и продолжали свой полет к югу. Загадочные птицы! Мы встретили их на полпути между Фрамхеймом и полюсом, а они продолжали углубляться в сердце материка. Может быть, нацелились пересечь его?

Очередной наш этап закончился у пирамидки на 84°15 южной широты. Как-то приятно и спокойно на душе, когда поставишь палатку около пирамидки. Такой надежный отправной пункт для следующего перехода. Мы пришли в четыре утра, а уже через несколько часов продолжили путь, так что приблизились за день к Фрамхейму на 55 километров. При нашем распорядке такие длинные переходы получались через день. Эти цифры всего красноречивее характеризуют наших собак: сегодня 28 километров, завтра – 55, и так всю дорогу домой.

Два поморника, как ни приятно было их появление, навели меня однако на отнюдь не приятные мысли. Мне вдруг подумалось, что эта пара – всего частица большой стаи прожорливых птиц, которые сейчас наверно уписывают свежее мясо, ценой таких трудов заброшенное нами в склады на барьере. У этих хищников невероятный аппетит. Пусть мясо мерзлое и твердое, как железо, – они с ним справятся, даже если оно будет тверже железа. В мыслях я вместо тюленьих туш, оставленных нами на 80° южной широты, видел одни кости. А от собак, убитых нами по пути на юг и положенных на пирамиды, должно быть, осталось и того меньше… А впрочем, я, кажется, настроился на слишком мрачный лад? И действительная картина будет не столь удручающей?

Погода и снег понемногу улучшались. Чем дальше от материка, тем лучше. И наконец условия стали идеальными. Солнце сияло на безоблачном небе, сани легко и быстро скользили по ровной глади. Бьоланд, который от самого полюса выполнял функции направляющего, отлично справлялся со своими обязанностями. Но и к нашему славному Бьоланду применима пословица: «И на старуху бывает проруха». Нет человека, который мог бы без ориентиров идти строго прямо. Тем более, когда – как это часто случалось с нами – идешь вслепую. Подозреваю, что большинство будет отклоняться то в одну, то в другую сторону, а в итоге, возможно, получится нечто близкое к прямой. Иначе обстояло дело с Бьоландом. Он всегда отклонялся вправо. Как сейчас вижу его… Ханссен определил курс по компасу, Бьоланд поворачивается, становится лицом в нужную сторону и решительно пускается в путь. Сразу видно, что он настроился во что бы то ни стало выдерживать правильный курс. Глядит прямо перед собой, лыжи ставит твердо, так что снег разлетается во все стороны. А толку чуть. Если бы Ханссен не поправлял Бьоланда, тот, скорее всего, описал бы за час правильный круг и очутился бы в той самой точке, откуда столь энергично стартовал. А может быть, в конечном счете это был не такой уж страшный недостаток. Ведь, теряя пирамидки, мы всегда точно знали, что уклонились вправо от них, надо сворачивать на запад. Эта уверенность не раз нас выручала, и постепенно мы свыклись с правым уклоном Бьоланда.

В воскресенье, 14 января, мы должны были, по нашим расчетам, дойти до склада на 83° южной широты. Это был последний из наших складов без поперечной разметки – следовательно, последняя критическая точка. День не очень подходил для поисков «иголки в стоге сена». Безветрие и туман, такой густой, что видно всего на несколько метров. За весь переход мы не видели ни одной пирамидки. В 4 часа дня мы, судя по одометру, прошли нужное расстояние и по счислению должны были бы находиться у склада на 83° южной широты. Ничего подобного. Решили остановиться, поставить палатку и подождать, пока прояснится. Но только мы поставили палатку, в густой пелене тумана появилось окошко и в нескольких десятках метрах к западу мы увидели – что? Ну конечно, наш склад.

Живо свернули палатку, положили на сани и подкатили к горе провианта. Все в порядке. Никаких признаков того, чтобы сюда залетали птицы. Но что это? На свежем снегу – четкие собачьи следы. Мы быстро сообразили, что они оставлены беглецами, которые дезертировали, когда мы шли на юг. Очевидно, они долго лежали здесь, укрываясь от ветра за складом. Об этом ясно говорили две глубокие вмятины. Другие следы свидетельствовали, что они не страдали от голода. Но откуда же добывали они пищу? Склад был совершенно не тронут, хотя пеммикан лежал на виду и добраться до него было очень легко. Да и снежные кирпичи не настолько твердые, чтобы собаки не могли разрушить кладку и уничтожить все наши припасы. Свежие следы уходили на север, – значит, собаки недавно покинули это место. Тщательно изучив отпечатки лап, мы единодушно заключили, что это произошло от силы два дня назад. Во время следующего перехода мы то и дело снова сталкивались с этими следами.

Сделав привал у пирамидки на 82°45 южной широты, мы опять увидели следы, они по-прежнему уходили на север. На 82°24 южной широты они начали сильно петлять и в конце концов исчезли на западе. Дальше мы их не видели, но нам еще предстояло встретиться с собаками, вернее, с последствиями их хозяйничанья.

Мы сделали привал у пирамидки на 82°20 южной широты. Эльса, которую мы положили поверх пирамидки, валялась с ней рядом: снег подтаял от солнца. Бродячие псы здесь не побывали, иначе собачья туша не сохранилась бы. Закончив переход, разбили лагерь у пирамидки на 82°15 южной широты и роздали своим собакам мясо Эльсы. Оно вполне годилось в пищу, хотя и полежало на солнце, мы только соскребли с него немного плесени. Правда, от него попахивало, но наши псы были не очень-то придирчивы.

Семнадцатого января дошли до склада на 82° южной широты. Издали было видно, что склад отнюдь не в том порядке, в каком мы его оставили. Подойдя, мы тотчас поняли, что произошло. Плотно утоптанный собаками снег красноречиво говорил о том, что беглецы долго тут гостили. Несколько ящиков упали – видимо, по той же причине, что и Эльса, – и в один из них негодяям удалось забраться. Естественно, от пеммикана и галет не осталось ничего. Не беда – у нас было пищи в избытке. Две убитые собаки, которых мы положили сверху, – Уран и Жеманница – исчезли, даже зубов не осталось. От Люсси, съеденной бродягами на 82°3 южной широты, остались хоть зубы. Восемь щенков Жеманницы по-прежнему лежали на ящике. Странно, что они не свалились. Еще бродяги сожрали несколько лыжных креплений. Все это были пустяки. Но кто знает, куда эти бестии пошли потом. Если им удалось найти склад на 80° южной широты, они наверно уничтожили оставленный нами там запас тюленины. Печально, если это так, хотя и ничего страшного для нас и наших собак. Уж если мы дойдем до 80° южной широты, как-нибудь доберемся до финиша. К тому же нас утешало то, что не видно следов, уходящих к северу.

На 82° южной широты мы разрешили себе небольшой пир. Хорошо помню «шоколадную кашу», которую Вистинг подал на третье. Мы единодушно решили, что эта каша – высшая степень совершенства и превосходит все, что нам когда-либо доводилось есть. Рецепт могу огласить: крошки от галет, сухое молоко и шоколад, все это кладется в котелок с кипящей водой. Правда, что происходит дальше, я не знаю. С этим вопросом обращайтесь к Вистингу.

Между 82° и 81° южной широты мы встретили старые вехи, которые ставили, когда забрасывали провиант на третий склад. В тот раз мы на каждой миле втыкали в снег ящичные доски. Это было в марте 1911 года, и вот мы видим их снова во второй половине января 1912 года. Стоят, как мы их ставили. Эта разметка заканчивалась двумя досками, воткнутыми в снежный цоколь на 81°33 южной широты. Цоколь был невредим.

Теперь пусть дневник расскажет, что мы увидели 19 января: «Сегодня на редкость хорошая погода, слабый юго-западный ветер, который очистил все небо от туч, пока мы шли. На 81°20 встретили наши знакомые огромные торосы. На этот раз мы увидели их в гораздо большем количестве, чем прежде. Насколько хватало глаз, в направлении северо-восток – юго-запад тянулись их гребешки и макушки. И как же мы удивились, когда вскоре после этого увидели в том направлении высокие, голубые скалы, а затем и две белые вершины на юго-востоке, вероятно, около 82° южной широты. По цвету воздуха можно было заключить, что горы простираются с северо-востока на юго-запад. Должно быть, это те самые горы, которые мы видели на горизонте около 84° южной широты, когда на подъеме обозревали барьер с высоты 1200 метров. Накопленные нами наблюдения вполне позволяют привязать этот край – Землю Кармен [74] – к материку. Местность сильно пересеченная, трещины и торосы, валы и ложбины вдоль и поперек. Наверное, мы завтра со всем этим столкнемся». Хотя виденное нами как будто позволяет заключить, что Земля Кармен простирается от 86° южной широты приблизительно до 81°30 южной широты, а возможно, и дальше на северо-восток, я не решаюсь переносить эти наблюдения на карту. Я ограничился тем, что обозначил область от 86° до 84° южной широты Землей Кармен, а все остальное называю «предполагаемой землей». Дальнейшее изучение этого края – благодарная задача для исследователя.