Саддам Хусейн - Апдайк Робин Дж. (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
— Кувейт освобожден, — сказал он, — иракская армия разбита. Наши военные цели выполнены. Это была победа всех наций, входящих в коалицию, Соединенных Штатов, всего человечества и торжество закона.
По его мнению, теперь только от Ирака зависело, последует ли за остановкой военных действий полное прекращение огня. Ирак должен воздерживаться от нападения на коалиционные войска или от запуска ракет «Скад» в направлении любой другой страны, он обязан освободить всех военнопленных и задержанных кувейтцев и в двадцать четыре часа послать военную делегацию для обсуждения всех необходимых деталей.
Саддам встретил американское заявление с большим облегчением. Не теряя времени, он сообщил своим подданным, что прекращение военных действий было результатом «славной победы Ирака»:
— Иракцы, вы победили. Это Ирак одержал победу. Ираку удалось разрушить ауру Соединенных Штатов, империи зла, террора и агрессии. Ирак пробил брешь в мифе об американском превосходстве и заставил Соединенные Штаты вываляться носом в пыли. Гвардейцы сломали хребет агрессоров и вышвырнули их за пределы своих границ. Мы уверены, что президент Буш никогда бы не согласился на прекращение огня, если б его военное руководство не поставило бы его в известность о необходимости сохранить войска и дать деру от мощного кулака героев Республиканской гвардии.
Несмотря на свою пышную риторику, Саддам понимал, что он совершил серьезнейший просчет в своей политической карьере. За четыре дня борьбы коалиционным силам удалось достигнуть того, чего не удалось иранцам за восемь лет кровавого конфликта — превратить иракскую армию в ничто и оккупировать значительный кусок иракской территории, спровоцировав повсеместные яростные стычки в шиитских городах южного Ирака и поставить страну на грань полного краха. С самого начала кувейтского кризиса летом 1990 года Саддам абсолютно точно знал, что нельзя жертвовать своим политическим будущим. Кувейт, палестинская проблема, жизни соотечественников — все это имело значение только пока служило прочности власти Саддама. Когда они перестали этому служить, они становились ненужными. В мире войны «всех против всех» окончание одной битвы означало всего лишь начало следующей. Когда иракский народ и весь мир с надеждой ждали восстановления мира, который последует за войной, Саддам готовился к будущим сражениям. Война в Заливе закончилась, но его непрекращающаяся борьба за личное и политическое выживание продолжалась.
Каковы бы ни были долгосрочные последствия войны в Заливе, Саддам Хусейн вошел в историю как один из тех современных тиранов, которые довели свою страну до апогея военной мощи только для того, чтобы затем вовлечь ее в катастрофическую международную авантюру. Следы разрушительной деятельности Саддама воистину ужасны — сотни тысяч смертей, бесчисленные материальные потери и экологическая катастрофа. Когда он пришел к власти в 1979 году, Ирак был региональной супердержавой с валютными запасами примерно в 35 миллиардов долларов. Через двенадцать лет, после двух опустошительных войн, затеянных этим деспотом, Ирак был низведен до крайней бедности, с 80 миллиардами долларов внешнего долга и полуразрушенной экономической и стратегической инфраструктурой.
Истинный образ Саддама Хусейна, который стал еще очевидней после оккупации Кувейта летом 1990 года и началом войны в Заливе — это образ непредсказуемого и коварного диктатора, движимого необузданным честолюбивым желанием утвердить свое господство над всем Ближним Востоком. С его точки зрения, идеология — это просто средство для осуществления одной и единственной цели, которая руководила им с самого начала его политической карьеры: достичь самого высокого поста в стране и оставаться там как можно дольше. Политическое выживание в одной из самых неустойчивых политических систем региона — вот какую мечту он вынашивал в своей неустанной игре, используя любую идеологическую акробатику ради этой цели.
Все это ясно проявляется в его манипулировании палестинской проблемой, одной из ключевых заповедей «арабского национализма», делом, якобы самым дорогим сердцу Саддама.
— Если американцы попросят нас сначала обсудить вопрос о Заливе, а потом палестинский вопрос, — ответил Садам на предложение президента Буша о переговорах в конце ноября 1990 года, — мы ответим, что если для вас самое главное — нефть, для нас самое главное — Иерусалим.
Поскольку это касалось кризиса в Заливе, подобное заявление было весьма искренним, по той единственной причине, что связь вопроса о Кувейте с арабо-израильской враждой была очень полезна для политического выживания Саддама. Она предлагала ему и возможный путь к выдающемуся положению в регионе, и достойное прикрытие для сохранения на неопределенное время Кувейта. Настаивая, что сначала необходимо обсудить палестинскую проблему, а потом уже оккупацию Кувейта, не давая даже обязательства об уходе из страны после решения арабо-израильского конфликта, он пытался выгадать для себя нужный отрезок времени, чтобы перекроить демографический состав крохотного эмирата так, что когда, в конце концов, дело дойдет до обсуждения вопроса, мир будет поставлен перед свершившимся фактом.
Но если палестинский вопрос не служил его личным целям, Саддам относился к нему либо с отчужденным безразличием, либо с раздражительной неприязнью. Когда палестинское движение сопротивления переживало одну из своих величайших трагедий во время «Черного сентября» 1970 года, Саддам был в первых рядах противников какого-либо вмешательства Ирака в пользу палестинцев. Не более отзывчив к положению палестинцев он был и в другой мрачный момент их истории — во время Ливанской войны 1982 года. Совсем наоборот. Он дал Израилю повод развернуть общее наступление на ООП, позволив группе Абу Нидаля, тогда базирующейся в Багдаде, осуществить покушение на израильского посла в Лондоне. И когда Советский Союз в феврале 1991 года предложил прекратить огонь и при этом палестинская проблема не упоминалась вовсе, Саддам принял это предложение, так как ему было необходимо во что бы то ни стало закончить войну в Заливе.
Подобным же образом, невзирая на его яростные нападки на египетского президента Анвара Садата из-за его сепаратного мирного договора с Израилем, когда его хваленая «вторая Кадисия» забуксовала и оказалось, что Советский Союз не хочет поставить ему обещанное военное снаряжение, Хусейн не преминул обратиться к Садату с просьбой о военных поставках. В последующие годы, когда Египет превратился в важного военного поставщика, Саддам неустанно старался проложить дорогу к возвращению этой страны в основное русло арабской политики, невзирая на ее мирный договор с Израилем.
Дружба с Египтом продолжалась и после ирано-иракской войны, когда обе страны стали членами-основателями новой региональной организации, САС. И все же, когда Саддам решил вторгнуться в Кувейт, он, не колеблясь, обманул своего союзника президента Мубарака, несмотря на свое «честное слово», что он обязуется не предпринимать военных действий, пока все дипломатические возможности не будут исчерпаны.
Более того, когда этого требовало его личные интересы, Саддам без зазрения совести искал контактов с «сионистским образованием» или, добиваясь согласия Израиля на постройку иракского нефтепровода к иорданскому городу-порту Акаба, или, пытаясь приобрести израильское высокотехнологичное военное оборудование. Интерес Саддама к контактам с Израилем не угас и тогда, когда его личное положение было временно обеспечено — после ирано-иракской войны, когда он жаждал «наказать» Дамаск и сотрудничал с Израилем (тайно) в противовес сирийским интересам в Ливане. Ярче всего его контакты с Израилем проявились в серии встреч, проведенных между генерал-майором Абрахамом Тамиром, высокопоставленным официальным лицом Израиля с 1984 по 1988 гг., и Тариком Азизом, Саадуном Хаммади и Низаром Хамдуном. Однако, едва только в начале 1990 года его положение пошатнулось, он снова обрушился на Израиль с яростными нападками, а потом и ракетами «Скад», чтобы перенацелить обвинения в его адрес на еврейское государство. Как и в случае с Египтом, отношение Саддама к Израилю было чисто утилитарным.
