Дети Сталинграда (Документальная повесть) - Сорокина Лилия Петровна (читаемые книги читать TXT) 📗
Вот тогда на пороге спальни и возник Вова Милов, босой, в одних трусишках. Он был довольно спокоен и решителен, просто ему надо было найти человека, которому он хотел что-то сказать. Ночная няня куда-то отлучилась, поэтому он отправился на поиски живой души. В кубовой комнате, где грели на завтра воду, он набрел на тетю Домну. Он подошел к ней и, глядя прямо в глаза, сказал:
— Тетя Домночка, убейте меня, я не хочу жить.
— Зачем ты такое говоришь, Вова?! — как можно строже и спокойнее спросила женщина, а у самой внутри все похолодело.
— А что же, у меня нет мамы…
— Я буду твоей мамой, хорошо? — ласково спросила его тетя Домна. Володя улыбнулся и пожал плечами — он вежливо давал понять, что никто ему не может заменить маму, потому что мамы нет, ее убили, и он видел как.
Позже Евгения Эдуардовна Волошко в рукописной книге «История Дубовского специального детского дома», датированной 1944–1945 годами, запишет: «…Часто можно было слышать от Володи Милова это настойчивое, дикое требование: „Убейте меня, я не хочу жить“».
Не верилось, что эти жуткие слова говорит пятилетний ребенок… Тоска по матери сделала его замкнутым и угрюмым, но Володю тяготило одиночество, и он стал озлобленным. Помню, был праздник, шли гости на детский утренник. Володя стоял в стороне и со злобой бил в дверь, дико оглядываясь на всех. Я подошла к нему, взяла его на руки, спросила: «В чем дело, Володя?». Оказалось, что он увидел военного, пришедшего на праздник, и это вызвало воспоминание об отце. Я отнесла его и передала на руки капитану — дяде Коле, так звали его дети. Дядя Коля обнял Володю, поцеловал и посадил к себе на колени. Володя успокоился.
Весь коллектив старался больше уделять внимания Володе, ему приносили игрушки, читали книжки. Разыскали его бабушку в Сталинграде, она приезжала навестить. Отыскали в Ларинском детском доме его восьмилетнего братишку Юру и привезли к Володе. Володя повеселел, все реже и реже стали слышать это страшное, не по возрасту, желание смерти.
Незадолго до праздника в жизни Володи произошло еще одно радостное событие — его отец прислал с фронта письмо. Когда об этом сказали братьям, они, конечно, возликовали, только с Володей вдруг случилась истерика. Сквозь рыдания и слезы он повторял одну и ту же фразу: «Как же я скажу, что нет мамы…»
И вот сегодня он грустный, не радуется, как все, пышкам с кислым молоком. Наверное, обдумывает предстоящую встречу с отцом и то, как он скажет ему про маму…
Евгения Эдуардовна положила руку на Володину голову и ласково поворошила короткий ежик, потом присела перед ним на корточки и спросила таинственным шепотом:
— Ты видел свой костюм?
— Нет, — сказал Володя.
— Тельняшка настоящая и матросский воротник. Представляешь?
Володя оживился. Евгения Эдуардовна тихонько ему напела: «Эх, яблочко, куда ты катишься». Этот матросский танец Володя должен плясать сегодня на утреннике.
— Спляшешь? Только резче топай, как настоящий матрос, договорились?
Володя улыбнулся и сказал:
— Я есть хочу…
— Пора в столовую.
Пышки ребята ели так, что аж за ушами пищало, просили добавки. Повара не жалели — напекли вдоволь. Из-за стола едва вылезли. Но тут они услышали музыку и побежали в зал, на утренник. Когда объявили матросский танец в исполнении Вовы Милова и он лихо выскочил на сцену и топнул изо всех сил ногой так старательно, что сбился с такта, и Евгения Эдуардовна, и воспитатели, и нянечки, и повара почувствовали, что в эти минуты к Володе наконец-то вернулось детство.
Встречи
В детском доме ребятам было хорошо, и все-таки каждый тосковал по своей родной мамочке, не мог забыть ее, даже когда его забирали в семью, усыновляли.
Леночка Бесфамильная попала в детский дом в четырехлетием возрасте. Как и многие, она страдала бессонницей, была замкнутой и молчаливой, часто плакала. С ней долго возились и наконец вывели из этого состояния. Леночка стала жизнерадостным очаровательным ребенком. Жизнь ее круто изменилась — Леночку взяли в семью муж с женой, чья дочка утонула. Леночка так была похожа на нее. Девочка полюбила своих приемных родителей. Окруженная заботой и лаской, она, казалось, забыла все, что произошло с ней два года назад. Но это только казалось.
Однажды Леночка рассматривала картинки в журнале. Особенно ее поразила одна. Девочка дико вскрикнула, побледнела и бросилась, дрожащая, к бабушке. «Бабушка, это он убил мою маму!» — «Леночка, что ты, милая, ведь у тебя мама жива и папа тоже». — «Нет, не эту, а настоящую мою маму».
В каждом военном, который приходил в детский дом, ребята видели своего отца.
5 декабря 1943 года к детскому дому подошел мужчина в старой потрепанной шинели, худой и бледный. Евгения Эдуардовна с трудом узнала о цели его посещения— так он волновался. Оказывается, он разыскивал своих детей — близнецов пяти лет, сына и дочь. Его пригласили в дом. Дети бросились к нему с криком «папа». При виде детей мужчина разрыдался. Выяснилось, что его дети — близнецы — были в Дубовском детском доме всего одну ночь и отправлены в Сталинградский детоприемник. Мужчина по фамилии Дудников рассказал, что он из рабочего батальона, его отпустили разыскать детей. У Дудникова есть еще и старший сын, он на фронте, подполковник. О судьбе других членов семьи он ничего не знает. Через некоторое время с фронта пришло письмо от полковника Дудникова. Он разыскивал сестренку и братишку, близнецов, а также отца.
Этот и другие случаи, когда дети спрашивали военных гостей: «Вы моего папу не видели на фронте?», «А где мой папа?» — убедил Евгению Эдуардовну в том, что розыск родителей детей — дело первостепенной важности. Как ребенку в детском доме ни хорошо, но если найдется отец или мать — это будет огромным счастьем.
В рукописной книге Евгения Эдуардовна записала:
«Дети наши почти все из Сталинграда. С целью разыскать их родителей или родственников мы послали сталинградским заводоуправлениям письма со списками детей. Через некоторое время мы начали получать письма от рабочих заводов. Рабочая СТЗ Терновая разыскивает свою дочь Валентину, которую мы уже направили в школьный детский дом. Мы сообщили ее адрес.
Из бесед с детьми устанавливаем хотя бы приблизительное местонахождение родных.
Пришло письмо от Нины Козловой ее братишке Вите Козлову, который так скучает о ней.
Из 168 воспитанников детского дома за год взято родителями 5 человек, родственниками — 5 человек, усыновлено 2 человека. Семь ребят получают письма от сестренок и братишек. С фронта пишут письма отцы Гены Деревянченко, Гены Шаталина.
Отец Вовы, Аркадий Павлович Милов, пишет коллективу. работников детского дома письма, полные благодарности за воспитание сына.
„Своей заботой о детях, родители которых воюют на фронтах Отечественной войны, вы поднимаете наш боевой дух, мы смело идем в бой, чувствуя, что наши дети находятся в надежных руках. До этого времени я смело бился с врагом, имею две правительственные награды. Теперь же я еще смелее буду сражаться с врагом, потому что спокоен за своего сына. Кто знает, какая судьба ждет впереди, может, придется погибнуть: война есть война. Главное не это. Главное то, что наши дети не будут валяться под забором, им дадут нужное воспитание и счастливую веселую жизнь, а они принесут нам великую благодарность впоследствии“.
Аркадий Павлович очень хотел увидеть своего сына хотя бы на фотографии. С большим трудом мы нашли фотографа и послали на фронт отцу фотографию сына. Как был рад Аркадий Павлович!
Решили послать списки детей на фронт по адресу Милова — с ним много сталинградцев, — может быть, найдется еще чей-нибудь отец.
Ноябрь 1943 г.»
«Мы жили в Бекетовке. Папа пошел воевать с немцами. Мама поехала в город. Когда немецкий самолет бросил бомбу, то попал прямо в вагон, где была мама, и ее убило. Была у меня сестренка Катя, но я не знаю, куда она делась».
