Записки о России генерала Манштейна - Манштейн Христофор Герман (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
До царя Ивана Васильевича II, царствовавшего с 1533 до 1584 года, в России не было другого закона, кроме воли государя. Этот монарх велел составить свод законов, взяв за основание прежние примеры и древние обычаи. Книга эта была роздана судьям и оставалась в рукописи до царствования Алексея Михайловича, который велел напечатать ее. В царствование Петра I законы были распространены и исправлены. Однако старинная книга все еще служит основанием при разбирательстве всех дел и т. п.
Чтобы закончить эти Записки, я прибавлю несколько слов об общем духе нации; некоторые писатели утверждали, что до царствования Петра I все русские вообще и каждый из них в частности были совершенно глупы и тупы, но это в полной мере ложно и противное тому весьма легко доказать.
Тем, которые составили себе подобное понятие, стоит только прочесть русскую историю семнадцатого столетия, за то время, когда честолюбие Годунова и происки поляков разделили нацию на несколько партий и поставили царство на край погибели. Шведы владели Новгородом, а поляки столицею — Москвою; несмотря на эти бедствия, русские, своими разумными действиями, сумели избавиться от владычества двух, столь могучих в то время врагов, каковы были Швеция и Польша. Менее чем в пятьдесят лет, они завоевали снова все земли, отнятые у них во время этих смут, а между тем при этом у них не было ни одного министра, ни одного генерала из иностранцев. Размышляя об этих событиях, нетрудно сознаться, что столь важные предприятия не могут быть задуманы и выполнены глупцами. Вообще у русских нет недостатка в уме. Заботы Петра I об образовании народа не простирались никогда на мещан и на крестьян, однако стоит только поговорить с человеком этого сословия, чтобы найти в нем здравый смысл и рассудительность сколько нужно, но только в таких вещах, которые не касаются вкоренившихся в него с детства предрассудков относительно его родины и религии; он весьма способен понимать все, что ему ни предлагают, легко умеет находить средства для достижения своей цели и пользуется представляющимися случайностями с большою сметливостью. Наконец, можно с уверенностью сказать, что русские мещане или крестьяне выкажут во всех обстоятельствах более смышлености, чем сколько она обыкновенно встречается у людей того же сословия в прочих странах Европы. Но подобные исследования невозможно делать, не зная языка страны, и немногие иностранцы приняли на себя труд изучать его; от этого и возникли столь неосновательные рассказы об этом народе, который, с своей стороны, много способствовал распространению их, оказывая в разных случаях свое презрение к иностранцам и ко всему, что походило на моду или обычай чужих краев; к этому присоединялось еще то обстоятельство, что в начале текущего столетия обычаи и нравы русских были совершенно иные, чем у всех прочих европейских наций и в этом народе вовсе не знали ни правил благопристойности, ни даже общего права людей и иностранных министров, которые соблюдаются при прочих дворах Европы.
ПРИЛОЖЕНИЯ
Генералы Долиэль и Дроммонд
Долиэль и Дроммонд, о которых упоминает Манштейн (стр. 263), занимали высокое положение в русском войске царя Алексея Михайловича; об этом свидетельствует следующая проезжая грамота, данная относительно их и находящаяся в государственном архиве:
«От царя и великого князя Алексия Михайловича всея великия и малыя и бельм России самодержца. В нашу отчину, в Великий Новгород, боярину нашему и воеводе князю Василию Григорьевичу Ромодановскому, да дьяку Семену Углецкому По нашему великого государя указу велено отпустить из Смоленска в аглинскую землю генерала Томоса Долиеля, а с ним людей его: Ивашка Яшкина, Индричка Ганбара, Вилимка Швара, Юрка Мерлина; да генерала-порутчика Видима Дроманта, а с ним людей его: Мартынка Любка, Ганца Лемка, Самоилка Элдера и Юрка Анцова; а для береженья велено с ними из Смоленска послать пристава. И как к вам ся наша великого государя грамата придет, а генералы: Томос Долиель и Видим Дромант, в нашу отчину, в Великий Новгород, с смоленским приставом предут, и вы б велели им дать пристава, кого пригоже и подводы по подорожным и отпустили их со всеми людьми из Великого Новагорода на Псков без задержанья, а смоленского пристава велели отпустить в Смоленск. Писан на Москве лета 1665 генваря в 6 день».
О Долиэле многие подробности находятся в записках Крейтона, изданных Свифтом; портрет этого замечательного лица сохранился в Шотландии. Долиэль изображен в латах, с окладистою бородою; он отпустил ее со дня казни короля английского Карла I, в знак печали о любимом им государе.
Вальтер Скотт вывел его на сцену в превосходном своем романе: «Old Mortality», более известном у нас под заглавием: «Шотландские пуритане».
Сообщ. К. З.
Описание столицы Крымского хана Бахчисарая и бывшего ханского дворца
(Составил Манштейн)
1736 г.
Ханская столица, город Бахчисарай, лежит в весьма глубокой и узкой долине, загроможденной скалами и утесами. Верхняя часть города разделяется высотою на две половины. В восточной половине жили христиане всякого вероисповедания и различной национальности, но преимущественно армяне и греки, всего до 1000 семейств — у них и церковь была там своя. Но, по прибытии русской армии, татары разорили эту часть города и разграбили христиан, и многих из них умертвили. Западная половина, а также нижняя часть города, были обитаемы татарами, и дворец самого хана находился в первой.
В город проникнуть можно только по весьма немногим, крутым, в скале пробитым затруднительным тропинкам, за исключением северной стороны, примыкающей к обширной долине, через которую мы прошли в город, и где лежит предместье со многими красивыми мечетями.
Во двор ханского дворца ведет каменный мост, перекинутый через небольшой ручей, который омывает дворец. Берега ручья выложены камнем.
Дворцовый двор, довольно обширный, представляет квадрат, обставленный строениями, которые, сколько я мог бегло рассмотреть, были таким образом украшены и расположены. Если вступить во двор через большие ворота, то по правой стороне его находился старый дворец хана, в котором он жил. Вход туда через большие сени, в них, вдоль стен, с трех сторон, для удобства прислуги, были расставлены низенькие и широкие лавки; отсюда выход в просторную залу, с белым мраморным бассейном посередине; из этой залы широкая лестница ведет в верхний этаж, прямо в большую залу, с мраморным полом, прикрытым чистыми циновками; потолок этой залы расписан голубым цветом с золотом, со столярными мозаичными украшениями. Эта зала делилась на две половины: правая представляла как бы альковы и была на одну ступень выше против левой половины; во всю ширину залы, на четыре фута выше ее пола, шла открытая галерея, шириною в сажень: она была устроена для удобства татарских вельмож, когда они справляли здесь свой байрам.
Стены залы были вместо ковров выложены разноцветным фарфором; самая зала освещалась окнами в два ряда. Б верхнем ряду стекла были разноцветные, зеркальные, в виде больших четвероугольников. Нижние же окна, большей величины, были снабжены двойными ставнями, из которых внутренние были легкие, решетчатые, красиво выточенные из букового дерева, пропускавшие прохладу в залу. Подле этой залы большая комната, украшенная подобно зале. По другую сторону залы идут комнаты, одна за другою, но без всякой мебели, которую заранее вынесли. Наружные стены дворца выкрашены в красный цвет, наподобие натурального дикого камня, что очень красиво на взгляд. На том же дворе другое строение, к которому ведет большая лестница. Крыша его выдается вперед на 5 или 6 фут, на китайский манер, для защиты от солнца, и, поддерживаемая столбами, образует около здания галерею, потолок которой расписан в мозаичном вкусе.
К этому строению примыкают ворота, которые ведут в другой двор. Левая стена этого двора выкрашена под белый мрамор; в середине стены, в нише, фонтан, из которого вода стекает в белый мраморный бассейн. По правой руке открывается сад нового дворца; у этого дворца крыша также выступает по-китайски — вперед.
