Солдаты, которых предали - Вельц Гельмут (читать книги полные .TXT) 📗
Итак, поэтому сами вышестоящие командные органы оперировали аргументом, что посредством «упорного сопротивления до последней возможности» следует избежать того наихудшего, что грозит всему фронту. Тем самым вопрос о сопротивлении 6-й армии у Сталинграда ставился крайне остро и сводился к следующему: как представлялась мне обстановка и как мне ее рисовали, тотальное поражение могло было быть предотвращено лишь путем упорного сопротивления армии до последней возможности… В этом направлении оказывали свое воздействие и радиограммы, поступавшие в последние дни: «Важно продержаться каждый лишний час». От правого соседа неоднократно поступали запросы: «Как долго продержится еще 6-й армия?»
Поэтому с момента образования котла, а особенно после краха попытки деблокирования, предпринятой 4-й танковой армией (конец декабря), командование моей армии оказалось в состоянии тяжелого противоречия.
С одной стороны, имелись категорические приказы держаться, постоянно повторяемые обещания помощи и все более резкие ссылки на общее положение. С другой стороны, имелись проистекавшие из все возраставшего бедственного состояния моих солдат гуманные побудительные мотивы, которые ставили передо мной вопрос, не должен ли я в определенный момент прекратить борьбу. Полностью сочувствуя вверенным мне войскам, я тем не менее считал, что обязан отдать предпочтение точке зрения высшего командования. 6-я армия должна была принять на себя неслыханные страдания и бесчисленные жертвы и для того, чтобы – в чем она была твердо убеждена – дать возможность спастись гораздо большему числу камрадов из соседних соединений.
Исходя из обстановки, сложившейся в конце 1942 – начале 1943 года, я полагал, что длительное удержание позиций у Сталинграда служит интересам немецкого народа, так как мне казалось, что разгром на Восточном фронте закрывает путь к любому политическому выходу.
Любой мой самостоятельный выход за общие рамки или же сознательное действие вопреки данным мне приказам означали бы, что я беру на себя ответственность: в начальной стадии, при прорыве, – за судьбу соседей, а в дальнейшем, при преждевременном прекращении сопротивления, – за судьбу южного участка и тем самым и всего Восточного фронта. Таким образом, в глазах немецкого народа это означало бы, по крайней мере внешне, происшедший по моей вине проигрыш войны. Меня не замедлили бы привлечь к ответственности за все оперативные последствия, вызванные этим на Восточном фронте.
Да и какие убедительные и основательные аргументы – особенно при незнании фактического исхода – могли бы быть приведены командующим 6-й армией в оправдание его противоречащего приказу поведения перед лицом врага? Разве угрожающая по существу или субъективно осознанная безвыходность положения содержит в себе право для полководца не повиноваться приказу? В конкретной ситуации Сталинграда отнюдь нельзя было абсолютно утверждать, что положение совершенно безвыходно, не говоря уж о том, что субъективно оно, как таковое, не осознавалось, за исключением последней стадии. Как смог бы или посмел бы я требовать в дальнейшем от любого подчиненного командира повиновения в подобном же тяжелом, по его мнению, положении?
Разве перспектива собственной смерти, а также вероятной гибели и пленения своих войск освобождает ответственное лицо от солдатского повиновения?
Пусть сегодня каждый сам найдет ответ на этот вопрос перед самим собой и собственной совестью.
В то время вермахт и народ не поняли бы такого образа действий с моей стороны. Он явился бы по своему воздействию явно выраженным революционным актом против Гитлера. Напротив, не дало ли бы самовольное оставление мною позиций вопреки приказу как раз аргумента в руки Гитлера для того, чтобы пригвоздить к позорному столбу трусость и неповиновение генералов и таким образом приписать им вину за все более ясно вырисовывающееся военное поражение?
Я создал бы почву для новой легенды – об ударе кинжалом в спину у Сталинграда, и это было бы во вред исторической концепции нашего народа и столь необходимому для него осознанию уроков этой войны.
Намерения совершить переворот, сознательно вызвать поражение, чтобы тем самым привести к падению Гитлера, а вместе с ним и всего национал-социалистского строя как препятствия к окончанию войны, не имелось у меня самого и, насколько мне известно, не проявлялось ни в какой форме у моих подчиненных.
Такие идеи находились тогда вне сферы моих размышлений. Они были и вне сферы моего политического характера. Я был солдат и верил тогда, что именно повиновением стужу своему народу. Что же касается ответственности подчиненных мне офицеров, то они, с тактической точки зрения, выполняя мои приказы, находились в таком же вынужденном положении, как и я сам, в рамках общей оперативной обстановки и отданных мне приказов.
Перед войсками и офицерами 6-й армии, а также перед немецким народом я несу ответственность за то, что вплоть до полного разгрома выполнял данные мне высшим командованием приказы держаться до последнего.
Фридрих Паулюс, генерал-фельдмаршал бывшей германской армии
«Paulus: „Ich stehe hier auf Befehl“. Lebensweg des Generalfeldmarschalls Friedrich Paulus. Mil den Aufzeichnungen aus dem Nachlass, Briefen und Doliumerrten herausgegeben von Walter Gorlitz. Frankfurt am Main. 1960, S. 261—263.
Примечания
{1}Генерал Денц – командующий французскими войсками в Сирии и Ливане в 1940—1941 года. – Здесь и далее прим. пер.
{2}ОКХ (das Oberkommando des Heeres) – главное командование сухопутных войск, генеральный штаб.
{3}В штабе дивизии, непосредственно подчинявшемся командиру дивизии, должность начальника штаба отсутствовала. Его функции (за исключением дисциплинарных в отношении личного состава) выполнял 1-й офицер штаба (Der Erste Generalstabsoffizier), являвшийся также начальником оперативного отдела (1а).
{4}Генерал-полковник Вольфрам Фрейгер фон Рихтгофен командовал во время битвы на Волге 4-м воздушным флотом немецко-фашистской армии, поддерживавшим действия немецких войск в этом районе. 30 января 1943 года Гитлер присвоил фон Рихтгофену звание генерал-фельдмаршала, несмотря на катастрофу под Сталинградом и провал операций 4-го воздушного флота по обеспечению снабжения окруженной группировки немецко-фашистских войск.
{5}Старшина роты.
{6}К югу от Клетской.
{7}Франц Гальдер – генерал-полковник вермахта, с сентября 1938 по сентябрь 1942 года – начальник генерального штаба сухопутных войск Германии. Активно участвовал в подготовке и проведении агрессивных планов фашистской Германии. Смещен с этого поста в связи с провалом стратегии немецкого командования в битве на Волге и Северном Кавказе. Впоследствии за свою причастность к антигитлеровскому заговора 20 июля 1944 г. был арестован и до конца войны находился в концлагере Дахау.
{8}Ныне Вроцлав (Польша).
{9}Кандидат в офицеры, курсант.
{10}Область (по фашистской терминологии).
{11}Эта надпись имелась на воротах концлагеря Бухенвальд вблизи Веймара.
{12}Еженедельный киножурнал.
{13}Речь идет о разгроме армии прусского короля Фридриха II в развязанной Пруссией Семилетней войне (1756—1763 гг.). Нанеся прусской армии тяжелые поражения при Гросс-Егерсдорфе (1757 г.) и Кунерсдорфе (1759 г.), русские войска в 1760 году вступили в Берлин. После взятия Берлина русскими войсками Фридрих II писал своему брату принцу Генриху: «Если теперь вопреки нашим надеждам никто не придет нам на помощь, то, говорю вам прямо, я не вижу никакой возможности отсрочить или предотвратить нашу гибель». Историческая случайность спасла Пруссию от полного уничтожения, а Фридриха II – от самоубийства: в 1762 году на русский престол вступил слабоумный царь Петр III, что привело к выходу России из войны и заключению в 1763 году выгодного для Пруссии Губертусбургского мира.
Нацистские главари считали это для себя историческим прецедентом и вплоть до полного разгрома «третьего рейха» тщетно уповали на распад антигитлеровской коалиции и на «чудо», которое в последний момент спасет фашистскую Германию.
