Гитлер в Вене. Портрет диктатора в юности - Хаманн Бригитта (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
«Расоведение» стало для Ланца золотой жилой, которую он активно разрабатывал. Он составил «индекс расовой ценности» и в соответствии с ним выдавал свидетельства о присуждении «приза расовой красоты» — не бесплатно, конечно. Одно время к выпускам «Остары» в качестве рекламы прилагались «купоны на приз расовой красоты». Собрав и прислав определённое число купонов, читатель — причём, без реальной проверки на «расовую чистоту» — мог получить «расовый сертификат».
Ланц списывал идеи у Листа, Вейнингера, Рейхенбаха, Дарвина, Чемберлена и прочих, добавлял к ним примеры из теории электромагнитных явлений, религиозной мистики и библейской критики и сдабривал всё это от себя ярым женоненавистничеством и рассуждениями о мужском праве. Стиль изложения был грубым и резким.
Например, он предупреждал студентов: «Честные юноши порой попадают в беду и не достигают своих жизненных целей из-за женщин. Скажем прямо, сегодня наибольшие опасности грозят молодым людям со стороны невоспитанных или воспитанных дурно немецких женщин» [854]. «Немецкие женщины» предпочитают в качестве сексуального партнёра представителей низшей расы или «полуобезьян» из-за их большей «мужской силы». Этот тезис Ланц иллюстрировал рассказом о суках, которые предпочитают, чтобы их покрывали не породистые кобели, а помесные. Поскольку первый любовник «пропитывает» женщину своим семенем, превращая в собственность, её дети даже от всех последующих партнёров наследуют черты этого первого мужчины. Для «расы» это означает гибель. Поэтому девственность «ценна не только для любовника, она имеет крайне важное значение для сохранения расы» [855].
Мужчина непременно должен отправить невесту к врачу для подтверждения девственности и строго следить за ней после свадьбы, так как трагедия сексуальности героического мужчины заключается в том, что он не стремится соблазнить женщину — «ни своей расы, ни тем более низшей. А похотливые мужчины низших рас, живущие среди нас, физически и психически развращают эротический вкус наших женщин» [856].
Женщина представляет для Ланца ценность только как «матка», он воспевает «мать-мученицу расового отбора» с почти религиозным благоговением: «Матки должны жить в строжайшем уединении, чтобы у них не возникало искушения изменить супругу… Женщина должна пройти по этому болезненному пути после того, как тысячелетиями брела по вакхической дороге похоти. Это расплата за её сластолюбие». Награда за лишения будет щедрой: «Она удостоится любви прекраснейших, полных молодой силы мужчин, сможет радоваться прекраснейшим и благороднейшим детям, будущие поколения воздвигнут ей храмы и статуи как почитаемой и благословенной богине-матери и будут оказывать ей королевские почести» [857]. Женщин следует передать в «собственность» мужчинам, «ибо сама природа назначила им быть нашими рабынями… Они принадлежат нам, как плодоносящее дерево принадлежит садоводу».
Однако даже пангерманцам тезисы Ланца представлялись чересчур радикальными. В газетах неоднократно появлялись отклики на его работы, где ему резко возражали. Например, разгневанная «немецкая мать» клеймила теорию Ланца о «матках», называя её «оскорбительной», «женоненавистнической» и «унизительной» [858]. Некий врач из Эгера критиковал утверждение, что истинными героями могут быть только блондины, указывая: «Настоящие герои немецкого народа не обладали названными признаками принадлежности героической расе… Д-р Мартин Лютер был брахицефалом, а Отто фон Бисмарк — темноволосым брахицефалом». Особенно возмутило врача, что Ланц, классифицируя современных ему политиков согласно расовой теории, причислил к героической «светловолосой расе» д-ра Юлиуса Офнера из Немецкой народной партии, а ведь тот был еврей: «К героической расе Ланц фон Либенфельс причисляет уже и евреев!» [859]
Заметим, что труды Ланца, опубликованные до 1914 года, не отличались особым антисемитизмом. В тот период его главным врагом однозначно были «немецкие женщины», за ними шли «монголы», «негры» и «средиземноморцы», к которым он причислял и евреев. Главное зло он видел в смешении рас, и его не интересовали те группы, которые в свою очередь предпочитали строгую замкнутость — например, верующие евреи, и прежде всего, сионисты. «Наш путь ведёт направо, путь евреев — налево, главное — полностью от них отделиться, и это случится тем быстрее и легче, чем раньше евреи начнут заботиться о своей расовой чистоте». Проблему он видел только в «полукровках», прежде всего, в ассимилированных евреях: «Но что нам делать с миллионами необрезанных и крещеных «немцев», которые населяют индустриальные районы и большие города и из-за которых весь мир нас ненавидит?» [860]
При этом Ланц открыто и весьма горячо восхищался одним из таких «немцев», крещёным евреем Карлом Краусом, приветствуя его борьбу против венской либеральной прессы. Один из его хвалебных гимнов Краус перепечатал в «Факеле», сопроводив публикацию коротким, нарочито «еврействующим» комментарием [861].
Ланц без устали пытался сделать своего кумира «арийцем»: «Тот, кто видел Карла Крауса, признает, что в его лице нет черт ни монгольского, ни средиземноморского типа. У него тёмно-русые волосы, которые в юности наверняка были светло-русыми, хорошей формы угловато-округлый лоб, вообще все черты героические, особенно в верхней части лица. Глаза у него серо-голубые. Я никогда не общался с Карлом Краусом лично и не знаю точных пропорций его черепа… Именно потому, что он верен своей расе, он стал врагом и гонителем чандал… Героический человек — это и гениальный человек тоже. Карл Краус — гений, истинный гений, поскольку он творец и новатор. Уже одно это указывает на его расовую принадлежность» [862].
На этот раз Краус, у которого вся эта возня вызывала отвращение, ответил длинной статьёй под названием «А он таки еврей!» В злобно-ироническом тоне он писал: «Я не разбираюсь в расах. Глупые немецкие националистические писаки и политики выдают меня за своего, кошерные приятели тоже умудряются сделать меня одним из своих, — я не знаю, как им это удаётся, и знать не хочу, меня это не касается, у меня их аргументы в одно ухо влетают, в другое вылетают… Полагаю, что здесь, как и всегда, когда создают человека или когда человек что-то создаёт, в игру вступают факторы высшего порядка, которые учёным специалистам по расовым теориям не понять». Что же до Генриха Гейне, которому Ланц приписал примесь монгольской крови, то Краус сомневался, «что монгольский элемент тому каким-либо образом мешал», сомнительно также, «что мировой порядок нацелен на сохранение немецкого типа» [863].
Начиная с 1920-х годов Ланц старался выставить себя предтечей Гитлера. В 1926 году его издатель отправил фюреру новое сочинение «Книга немецких псалмов. Молитвослов ариософов, расовых мистиков и антисемитов» с дарственной надписью [864]. Друзья Ланца считали, «что все фашистские и иные движения под знаком свастики — лишь ответвления идей, излагавшихся в «Остаре»» [865]. В 1932 году, в честь мнимого 60-летия, Ланца прославляли так: «Зачинателем национал-социализма стал простой монах Иорг Ланц фон Либенфельс» [866].
После окончания Второй мировой войны Ланц жил преимущественно в Вене и с удовольствиям давал лживые интервью о своих отношениях с Гитлером, что его родственникам было крайне неприятно. Братья Генрих и Фриц говорили: «Оставьте уж бедного дурачка в покое». Родственники по материнской линии считали его «чокнутым». Племянник Луиджи Хоффенрайх вспоминает: «У нас его иначе как балаболом не называли» [867].
