И ломать меня ломали,
И терзать меня терзали,
Гнули, гнули до земли,
А я выпрямился…
Я не клялся, не божился,
Я легко на свете жил.
Хоть в четыре стенки бился,
Волком на луну не выл…
Можно плюнуть с горки в реку,
Поднатужиться, напрячься
И подпрыгнуть на вершок.
Можно душу человеку
Измолоть на порошок…
Ах, ломать меня ломать…
Ах, терзать меня терзать!..
Почему я люблю вот эти
Затворенные дворы…
Там теперь не играют дети
И не точатся топоры.
Не метет метель спозаранку,
Не кружит на снегу трико,
Не хрипит по утрам шарманка,
И не пахнет прокисшим вином.
Это было давно и недавно…
Скрип саней, хрип коней,
Серых стен полотно,
А на них, как в японском театрике,
Одинокие тени людей.
Почему же мне так хорошо
Упираться взглядом в стену?
Может, время мое пришло?
А сейчас моя память в плену?!
Недовыстроенный витраж…
Так похожий на пелену…
Настоящее что, мираж?..
Там я жил, умирал и страдал,
Забираясь на свой этаж.
Я плыву на пароходе —
Пароходик — пароход…
В Гибралтаровом проливе
Перейду на тихий ход!
И услышу эхо дятла,
Чистый снег в ладонь возьму,
Черность сосен, словно клятву,
Тихим словом оборву.
Снег падет, и ветка стынет,
Дятел песню оборвет,
Гибралтар меня покинет —
Пароходик — пароход…
Море, море, горе, грезы
И лазурь твоя краса.
Память шепотом березы
Развевает паруса…
То ли тучки пробегают,
То ль березы вдаль бегут…
Вечер синевою тает,
И собаки тихо лают,
Словно вечность берегут…
Ночь весенняя лунная лунная
Никого
И холодная тишина
А под арками семиструнными
Шепот
Шепот и запах вина
Вот и черный забор
Извернулся змеей
Притаился как вор
Как туман над землей
А напротив
В далеком доме
На решетчато-лунном балконе
Девушка танцевала
В красной как краска
Блузке
Ах как ей узко узко
Словно в железной
Маске
Я музыку смутно гадал
Ту что ее кружила
И страшно и страшно
Я вдруг увидал
На плечиках блузка сушилась
И ветер ее трепал.
Зима. Монино. 1981 г.
Помоги и спаси,
О Господи.
Сбереги и укрой,
О Господи.
Мягким снегом меня занеси, Господи.
И глаза свои не закрой, Господи.
Погляди на меня,
О Господи.
Вот я весь пред тобой,
О Господи.
Я живу не клянясь,
О Господи.
Подари мне покой,
О Господи…
Зима. Монино. 1981 г.
Рассказы. Эссе
ЗАПИСКИ ИЗ ДНЕВНИКА КРЕТИНА
Утро.
Когда я просыпаюсь и сталкиваюсь со своим телом, я думаю о том, что я очень и очень худой.
Во сне старик сказал:
— Ах, сынок! Раньше!.. Раньше этот город был как симфония… А теперь… Так… Одна тональность осталась…
Мне снилось море…
С 31 на 32 XII.
Я кретин. И этим все сказано.
Утро.
Прошлое живет своей отдельной жизнью — словно дикий орешник.
Вечер.
Проснулся поздно. Стал умываться. Случайно взглянул на себя в зеркало. Долго с ненавистью тер лицо.
День.
Нас познакомили. Какие неприятные руки у этого человека.
День.
Думал ровно семьсот шагов. Думал о руках этого человека. Наверное, у Гидры были такие.
Я стоял в тамбуре центрального вокзала между прозрачными дверьми, подставив лицо и руки под струю горячего воздуха, со свистом бьющую из обогревателя.
На улице был солнечный морозный февраль.
Вокруг меня скользили люди. Я их не слышал из-за шума упругого воздуха, бьющего мне в лицо, и мне казалось, что я сижу в центре какого-то страшного огромного аквариума. Создавалось ощущение полного одиночества. Я и мир.
Так бывает, когда стоишь в августе ночью на берегу моря. Отчего-то хочется плакать. По щекам у меня текли слезы. Наверное, оттого, что я очень замерз, а струя была такая упругая и горячая.
Я вспомнил, как называется эта печка. Калорифер. Странное слово, похожее на человека в красном плаще с козлиной бородкой и крючковатым носом.
День.
Снег белый до черноты.
Вечер.
А потом я увидел себя со стороны.
