Пугачев - Буганов Виктор Иванович (книги регистрация онлайн бесплатно txt) 📗
Удмурт Чупаш (или Козьма Иванов, поскольку он был новокрещеным) воевал в отряде Абзелила Сулейманова. Но каратели 14 мая разбили повстанцев. Чупаш бежал в свою деревню. При себе имел копию указа Пугачева. Своих односельчан он уверял, что к Казани идет не самозванец, а настоящий государь. От его имени призывал их не слушать представителей власти, не платить подати, не давать рекрутов. Сам же собрал отряд и присоединился к Пугачеву, участвовал в боях за Казань.
Повстанцы Пугачева действовали по обоим берегам Камы. Сам он быстро продвигался к Казани. Население всюду с готовностью содействовало главной армии и другим повстанческим отрядам. Каратели же наталкивались на сопротивление многочисленных партий восставших, на противодействие жителей. С большими затруднениями они встречались, когда нужно было налаживать переправы. Лодки и паромы, как правило, отсутствовали, мосты сожжены. Поэтому продвигались каратели довольно медленно. Но тем не менее постепенно подтягивались к Каме. Сюда двигались Михельсон, на которого возложил главные свои надежды главнокомандующий, Голицын, Кожин, Обернибесов и другие командиры с отрядами. Михельсон, самый деятельный и энергичный, при всем старании не смог выйти наперерез Пугачеву. В ночь со 2 на 3 июля он переправился, притом с большими трудностями, через Каму. Несколько дней спустя подошел к Вятке, но догнать повстанцев не смог.
Войско Пугачева стремительно двигалось на запад. 29 июня Пугачев под колокольный звон вошел в село Агрызы. Здесь «Петр III» торжественно отпраздновал свой день тезоименитства и день именин цесаревича Павла Петровича; приказал выдать по два рубля каждому, кто в этот момент числился в его войске. Двинулся дальше — через села и деревни; со всех сторон вливались в его армию крестьяне — помещичьи, приписные, государственные, русские и нерусские. Многие шли без всякого оружия, без лошадей — так велико было желание включиться в борьбу за общее дело. Тот же Канкаев в рапорте от 14 июля писал, что все местные жители повстанцев «встречают хлебом да солью, со слезами плачут, радуются, милостивейшему тебе императору на многа лет здравствовать все от бога желают».
В селе Мамадыш, на правом берегу Вятки, к Пугачеву явились три ходока из села Котловки. Среди них был Карп Степанович Карасев, знавший Пугачева по встрече с ним в июне 1773 года, когда после побега из казанского острога Емельян побывал в Котловке и останавливался в доме у Карпа. Теперь, летней порой 1774 года, они встретились вновь. Семенов и другие ходоки подошли к Пугачеву, встали на колени, подали хлеб и несколько огурцов. Пугачев принял дар, обратился к Семенову:
— Знаешь ли ты меня? А я тебя знаю.
— Не знаю, а признаю, как прочие, истинным государем, и в Вашей власти быть должен. Пожалуй, государь, нас, рабов своих!
Карп Карасев прекрасно видел, перед кем они стоят на коленях. Но помалкивал. В его глазах этот донской казак как защитник интересов всего подневольного люда был «государем». На беседе присутствовал пугачевский полковник Дементий Загуменнов. Он хорошо знал Карасева по событиям 1761—1762 годов. Поэтому дал ему хорошую рекомендацию в разговоре с Пугачевым, и тот назначил Карасева полковником в Котловскую волость, где он должен был организовать «справедливую управу», не разорять людей и служить ему, «государю», верно. Что тот и исполнял. Однажды помещичьи крестьяне из деревни Мурзихи привели к нему своего приказчика М. Гаврилова с жалобой — «он их понапрасну бьет и разоряет». Карасев «тово приказчика во удовольствие их наказывал плетьми».
Пугачев с главной армией шел к Казани по Сибирскому тракту. По сторонам от него действовали отряды его полковников, подполковников, которых «государь» именовал иногда и «генералами». Они заготавливали провиант и фураж, набирали людей, разоряли дворянские имения, расправлялись с их владельцами, приказчиками.
По всему краю, в том числе и в самой Казани, среди дворян царила паника. Потемкин, начальник Секретной комиссии, прибывший в город 8 июля, поспешил сообщить императрице: «В приезд мой в Казань нашел я город в столь сильном унынии и ужасе, что весьма трудно было мне удостоверить о безопасности города. Ложные по большей части известия о приближении к самой Казани злодея Пугачева привели в неописуемую робость начиная от начальника (Брандта. — В. Б.) почти всех жителей так, что почти все уже вывозили свои имения, а фамилиям дворян приказано было спасаться».
Подошел Пугачев к Казани 11 июля. С ним было более 20 тысяч человек. Город, располагавшийся при слиянии реки Булак с рекой Казанкой, впадавшей в Волгу, был по преимуществу деревянным. В западной его части помещалась крепость (кремль) со Спасским монастырем в юго-восточном ее углу. К востоку от нее — собственно город с гостиным двором и Девичьим монастырем, стоявшими поблизости от крепости; еще дальше на восток — предместья города: в юго-восточной части — Архангельская и Суконная слободы; здесь шла дорога на Оренбург; севернее их находилось Арское поле, здесь тоже находились слободы, а также загородный губернаторский дом, кирпичные заводы, роща помещицы Неёловой; между рощей и заводами пролегал Сибирский тракт. Вокруг крепости и города были сделаны земляные батареи. Между ними поставили рогатки.
Войск в Казани было мало — большинство военных частей разослали в места военных действий с повстанцами. К обороне города, помимо наличных регулярных частей (до 2 тысяч человек), привлекли всех, кого сыскали: гимназистов, городских обывателей. Распределили начальников по участкам обороны. Потемкин утверждал в том же донесении императрице, «что город совершенно безопасен». Он заверил ее, что скорее погибнет, чем допустит мятежников атаковать город, выступит с деташементом «навстречу злодею».
Пугачев при подходе к Казани 10 июля разбил отряд полковника Толстого (200 человек с одним орудием), высланный Брандтом. Командир и часть солдат погибла в стычке, 53 человека перешли к повстанцам, остальные разбежались. Подойдя к городу, Пугачев приказал Дубровскому написать три указа (к администрации, русскому населению города, татарам) — жителей Казани призывали в нем к покорности «государю», сдаче города. Овчинников поехал с ним к городу, но его отказались принять.
Более чем 20-тысячное войско Пугачева делилось на полки по 500 примерно человек в каждом. Вооружены были плохо — ружей мало, в основном дубины, колья, заостренные шесты, луки со стрелами. Но Емельян получил из Казани известия, что сил для ее защиты там мало, а многие жители ему сочувствуют.
Полки восставших расположились тремя большими частями у восточных окраин Казани. У Суконной слободы стоял отряд самого Пугачева; севернее, на Арском поле, — отряды Белобородова и Минеева; еще севернее, у реки Казанки, — отряд Овчинникова.
11 июля Пугачев со свитой в 50 человек яицких казаков осматривал укрепления города, намечал план штурма. Вечером по его приказу Белобородов сделал вторую рекогносцировку. Когда он подъехал к городу, Потемкин, стоявший с отрядом (450 пехоты, 250 конных) на своем месте, вышел из-за рогаток. Белобородов отступил. Ни одного выстрела не прозвучало, но генерал на следующий день писал своему всесильному брату: «Вчера неприятель (всего-то небольшая группа Белобородова, ходившая в разведку! — В. Б.) атаковал Казань, и мы его отогнали».
12 июля, рано утром, Пугачев вызвал к себе полковников и советников, яицких казаков Я. Давилина, И. Творогова, Ф. Чумакова, А. Овчинникова, Идыра Баймекова и др. Обсудили план предстоящего наступления. Совещание приняло решение, и Пугачев приказал с четырех сторон, четырьмя колоннами, идти на штурм. В нем должны были участвовать все повстанцы, даже те, у кого не было никакого оружия (они помогали криками).
Вдоль Сибирского тракта наступали отряды Белобородова и Минеева. Шли они под прикрытием возов с соломой, между ними везли пушки. Заняли рощу Неёловой, домики вдоль тракта. Ветер дул в сторону города, гнал туда дым. Потемкин выслал навстречу повстанцам авангард подполковника Неклюдова, но его окружили с трех сторон. Прийти к нему на помощь Потемкин не отважился, отошел за рогатки, увидев, что «злодеи» охватывают его фланги.
