Непримкнувший - Шепилов Дмитрий (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Зной тем временем становится одуряющим. Но биение жизни города не ослабевает. По улицам тянутся разномастные автомашины, рикши, велосипеды, упряжки с ослами и буйволами. Вереницы босых кантонцев с коромыслами на плечах тащат в корзинах бананы, виноград, ананасы, персики, апельсины, лимоны, диковинный для нас фрукт личжи, пахнущий смешанным ароматом абрикоса, ананаса и чайной розы. Всюду лотки, тележки, лавчонки, походные харчевни со всякой снедью и зеленью. Настоящий водоворот на набережной. Тут гиканье носильщиков, гудки автомобилей, звонки трамвайных колоколов. И пронзительный вой электрических звонков, которыми регулировщики направляют уличное движение. Сколько необычных красок, шумов, ароматов. В отличие от Пекина и Шанхая здесь почти нет европейцев. Поэтому мы привлекаем общее внимание, особенно мальчишек, они гурьбой с криками сопровождают нас от дома к дому.
При выезде из Пекина кто-то из китайских лидеров сказал мне:
— Будете в Кантоне, обязательно посетите кантонский рынок, он существует многие века, и там много интересного.
И вот мы на рынке. Зрелище действительно незабываемое. Огромные ряды со снедью: зеленью, фруктами, мясом, рыбой… Вот лавки с освежеванными тушками. Они напоминают тушки баранов, и только большие хвосты выдают их родословную: это— собаки. Хвосты не отрубаются для доказательства, что это именно собаки, ведь собачье мясо дороже бараньего и говяжьего. В соседних рядах и лавках продаются черепахи, кошки, какие-то неведомые мне животные, напоминающие ящериц, но обросшие рыжей шерстью. Всё это идет кому-то на стол.
Когда мы отправлялись в поездку по стране, Мао Цзэдун, в числе других рекомендаций, предупреждений и напутствий сказал, улыбаясь:
— Когда будете на нашем Юге, вас, конечно, будут угощать змеями. Не смущайтесь. Впрочем, это принято у нас не только на Юге. Да это и понятно: если бы кантонцы не ели змей, змеи съели бы всех кантонцев.
И вот мы в змеиных рядах кантонского рынка. В проволочных клетках змеи разной величины и расцветок. Недвижимо лежит толстенный удав. В других клетках змеи разных пород сплелись в клубки. Покупатель подходит к продавцу с лукошком, сделанным из выдолбленной тыквы. Особой палкой с расщелиной на конце хозяин зацепляет облюбованную змею около затылка и опускает в лукошко.
Я спрашиваю: ядовиты ли эти змеи? Китайцы отвечают:
— Ядовитые. Неядовитых мы не едим. Они — поганые.
Много интересного оставило в памяти посещение в окрестностях Кантона госхоза по выращиванию бананов, ананасов и каучуконосов.
Гуандунская деревня имеет свой особый облик. Красноземные почвы здесь богаты и плодородны. Обилие влаги и солнца позволяет выращивать по 3 урожая различных зерновых в год, а на овощном направлении хозяйства — по 5—7 урожаев.
Главная культура и главный продукт питания в этой зоне — рис. Но возделываются и многие технические и цитрусовые культуры; табак, арахис, джут…
К нашему приезду земельная реформа в Гуандуне уже была проведена. Земля от крупных помещиков, военной и гражданской высшей бюрократии перешла в руки крестьян, объединившихся в кооперативы. В лучших помещичьих владениях формировались госхозы.
Как и во всём Китае, в гуандунской деревне живут очень тесно. Одна фанза прилеплена к другой, с глухими стенами, выходящими на узенькие улочки. Дворики у фанз микроскопические: каждый пригодный вершок земли идет под посевы. Внутри фанз тоже невероятная скученность. Прямоугольная коробка каркаса на деревянных столбах. Каменные, саманные или сырцовые стены — по-разному в разных зонах страны. Покатая крыша, в большинстве зон — соломенная или камышовая, в некоторых зонах черепичная. Окна всегда обращены во двор. У входных дверей, как правило, кухня с очагами и дымоходами. Очаги дают огонь для варки пищи, и тепло для канов — широких нар с подогревом. Каны служат местом принятия пищи на низких столиках, они же — место для сна. В южных зонах страны топки часто помещаются снаружи дома.
Вечереет. Мы в комфортабельном пригороде Кантона, на берегу одного из протоков реки Жемчужной. Когда-то здесь в богатых особняках жили крупные промышленники и плантаторы. Чудесные сады. Тропическая растительность. Во дворе особняка, который предоставлен мне, в большой клетке кувыркаются и строят рожи мартышки. Пронзительно кричат что-то на своем языке такие цветастые попугаи, каких я не видывал прежде.
В этих особняках живет теперь генералитет китайской армии. Ровно 30 лет назад здесь, вблизи Кантона, Сун Ятсеном и Компартией Китая была создана Военно-политическая школа Вампу. Кадры, подготовленные в этой школе, сыграли большую роль в формировании китайской революционной армии и в освободительной борьбе, которую вела эта армия и Компартия в последующие десятилетия.
На противоположной стороне Жемчужной мы видим ряды домов на сваях. Жемчужная не дает таких неожиданных и губительных разливов, как Янцзы. Но каждый день в пору приливов вода в ней поднимается до двух метров. Немало домов приспособлено к этим ритмам реки.
Вечером состоялся званый ужин, на котором присутствовали партийные и государственные руководители Кантона и Гуандунской провинции, а также представители высшего генералитета. Во время ужина Микоян, Шверник, Александров и я наконец-то отведали национальное блюдо, которое „кантонцы нам заранее рекомендовали — суп из пяти змей. Мне он по вкусу показался хорошим куриным бульоном. Хрущев потом долго подшучивал над нашим змеиным причастием.
Во время ужина я вел интересную беседу с двумя партийными руководителями: один — из Кантона, другой — из Пекина. Любопытно было узнать, что оказывается пекинец и кантонец не могут понимать друг друга, говорить друг с другом на китайском языке, настолько велики зональные различия. Но оказалось, что оба они в свое время учились в Москве, в Коммунистическом университете трудящихся Востока, и средством общения для них может служить русский язык. Он и связал нашу беседу втроем.
Ужин прошел шумно, весело, в атмосфере полного доверия и самой сердечной дружбы. Провозглашались тосты за Мао и Ворошилова. За армии — советскую и китайскую. За бдительность (под боком — Гонконг с одной из самых крупных британских военно-морских баз в Азии, центр провокаций против народного Китая) и за многое хорошее. Я обводил глазами стол, и душа моя переполнялась огромной радостью: вот мы — русские, армянин, белорус, узбечка, китайцы — сидим за одним столом. Как единомышленники-коммунисты. Как друзья.
Мы готовы, как братья, поделиться всем. Мы обсуждаем совместные дела, Мы вместе мечтаем о будущем социалистического Китая. Это — несокрушимо. Это — навечно. А там подтянется Индия, Индонезия. А разве будет молчать французский рабочий класс, с его великими революционными традициями? А Италия? А бурлящая Африка? Теперь уже не только с точки зрения конечной перспективы, о чем говорил Ленин, а на основе развернувшегося реального исторического процесса можно сказать: победа социализма во всемирном масштабе обеспечена.
Кто мог подумать тогда, что пройдет 14—15 лет, и Советская Армия в одну ночь обрушится на социалистическую Чехословакию, оккупирует её города, а лидеры компартии, в том числе первый её секретарь А. Дубчек, будут в стальных наручниках доставлены в Москву? Что где-то у неведомого и безлюдного острова Даманский советские и китайские солдаты по приказам своих правительств будут стрелять друг в друга из автоматов, пулеметов, пушек, а отличившиеся в братоубийстве получат звезды героев на грудь? Даже в горячечном бреду нельзя было мысленно представить такие нелепости.
Ночь. Фиолетовая тропическая ночь. Мы с Микояном и Шверником решили перед сном немного пройтись по берегу. Река, сады, рощи — всё залито густым таинственным лунным светом. Воздух напоен ароматом цветов. По берегам, словно нити ожерелья, переливаются огоньки хижин. Медленно, как большие фантастические живые существа, движутся по Жемчужной сампаны, расцвеченные скудными огоньками.
Да, теперь уже не скажешь: «Вековая дремотная Азия опочила на куполах». Азия пришла в могучее движение к человеческой жизни, к свету, и это движение не остановят теперь никакие силы.
