Записки о России генерала Манштейна - Манштейн Христофор Герман (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
И потом, еще спустя два дня, означенный Манштейн, взяв его, Зубарева, и посадя с собою в карету, повез к королевскому двору, и как приехал, то Манштейн, оставя его, Зубарева, в королевском зале, сам пошел к королю и потом, немного быв в покоях у короля один, отворя у другого покоя двери, позвал Зубарева. И как он взошел в покои, то король сидел в стуле, а показанный принц, который был всегда у Манштейна, да другой оного принца брат (а как его зовут — не знает). И оный Манштейн говорил ему, Зубареву: «Господин Зубарев! его королевское величество изволил тебя пожаловать в регимент полковником, и ты его величество благодари и съезди к городу Архангельскому, и там ты подкупи солдат или какую портомойку, и отвези к Ивану Антоновичу две медали с портретом брата Антона Ульриха; да на проезд тебе тысячу червонных».
И потом оный Манштейн, при короле, взяв с имеющего в тое королевском покое небольшого столика тысячу червонных и помянутые две медали золотые, отдал ему, Зубареву, которые он, Зубарев, у того Манштейна и принял. А по отдаче ему, Зубареву, оных червонных и медалей Манштейн говорил ему, Зубареву: «Мы б написали, да письма в руки попадутся; да и медали-то зашей ты в сапог, под подошву. А как Ивана Антоновича отец, Антон, увидит эти медали, то он уже и без письма узнает, от кого они присланы; и так он с сыном может заблаговременно убраться, чтоб уйти им обоим на корабль по приезде вышереченного капитана». Причем оный же Манштейн, сняв с окошка образ Богородицын, в том, чтоб он, Зубарев, был его королевскому величеству верен и старался все то в пользу его величества исполнить, велел ему, Зубареву, присягнуть, где он во всем том и присягнул.
И после присяги выслали его из того покоя в зал. Как вышел в зал, то означенный Манштейн приказал ему, Зубареву, надеть имевшийся в том зале мундир офицерской, зеленой с красными обшлагами, и на плечи кисти долгие серебряные, ниже локтя, а на концах серебряные литые концы, а камзол и штаны желтые (которые надеты у Манштейна в доме). И одев его в тот мундир, представил паки к королю и говорил, что его королевское величество об отправлении тебя в город Архангельской и о доставлении епископа мне изволил указать дать тебе во всем наставление. Причем как о увозе Ивана Антоновича и отца его, також и о возведении Ивана Антоновича на престол, и о постановлении епископа, — для того чтоб старая вера была возобновлена, — выговорил таким же образом, как говорил в доме своем.
Затем Манштейн повез Зубарева в свой дом; немного спустя приехал туда принц, дядя Ивана Антоновича, где как он, Зубарев, так и показанный принц и Манштейн были в одном покое. И во время бытности его у Манштейна обедывал и ужинал он, Зубарев, вместе с оным Манштейном и женою его. И как были в покоях пред королем, то порознь прошли через тот покой неведомо какие два человека, то он, Зубарев, хотел видать, какие то люди прошли мимо их, спросил того Манштейна: что-де это за люди прошли мимо нас? И оный Манштейн сказал ему, что-де один генерал-фельдмаршал Кейт, а другой принц презус.
Манштейн снова об увозе Ивана Антоновича речь завел и советовал ему, Зубареву, учинить так, чтоб ему, по объявлении в Польше раскольникам о том, что оный Иван Антонович будет на российском престоле, идтить в Россию и, по пропуске его, Зубарева, через российскую границу, идтить прямо в Москву или в какой город и, взяв от кого-нибудь в Москве или в городе воровской пашпорт, назвав себя в том пашпорте крестьянином или купцом, и с тем пашпортом, или как лучше, идтить прямо к Холмогорам.
«И ежели ты через подкупление получишь случай с тем Ульрихом повидаться, то тому Ульриху отдай означенные медали, и скажи ему о том, что ты прислан к нему от самого прусского короля и от братьев его, Ульриха; також, чтоб оный Ульрих, с сыном своим Иваном Антоновичем, готовился к уходу из России на корабль, который будет стоять и дожидаться его с сыном у города Архангельского. И чтоб он, Ульрих, к тому уходу весьма лучшие способы (а какие точно способы — не выговорил) употребил. Чтоб он, Зубарев, потом осмотрел то место (в котором они содержатся), как лучше к тому месту придти, сухим или водяным путем. И по осмотрении б того места, шел он, Зубарев, к городу Архангельскому и дожидался капитана. И о том-де ему обо всем порядочно объявил, а по объявлении-де с тем капитаном о увозе Ивана Антоновича и отца его посоветуйтесь, как лучше их увезти; и осмотри-де ты у того места караул, как строго стоит, и ежели-де караульные при том месте весьма стоят слабо, то-де вы их подкупите деньгами или напоите пьяных. А буде-де весьма караул строгой, то, подкупя каких ни есть бурлаков и, обще с тем капитаном и командою его, подите к тому месту ночью, и, разбив караул, оных Ульриха с сыном его возьмите из того места и отвезите на корабль и привезите в Пруссию».
Зубарев отвечал на это Манштейну, что-де я в этом готов его королевскому величеству служить.
И ежели б он, Зубарев, не пришел в том своем преступлении в раскаяние, то б он к увозу означенных Ульриха и сына его из России так точно, как оный Манштейн ему приказывал, и учинил.
Прошло около шести дней после представления Зубарева королю; к Манштейну приехал его шурин, «которого называли в доме того Манштейна кениг-адъютантом; а отец у него был при дворе государыни императрицы Анны Иоанновны полковником. И оный Манштейн поутру, напоив его, Зубарева, чаем и сняв с него означенный мундир, а надев на него ту нагольную шубу, в которой он, Зубарев, у Манштейна и перед королем был, посадя его в карету, обще с оным кениг-адъютантом, из города Потсдама поехали через прусские города, до города Ланжберга, куда ехали дней с пять. И по приезде в Ланжберг, оный кениг-адъютант, в тот же день поутру, вывез его на польскую границу к местечку, а как зовут — не знает». Оттуда Зубарев пробрался в Варшаву, явился прусскому резиденту, у которого в руках видел писанную им записку, и когда Зубарев признал ее за свою, то резидент сказал ему: «Поди в свой путь с паном Богом!» Наняв лошадей, он отправился в раскольничью слободу Витку и стал подговаривать раскольников выбрать епископа, рассказывал, что был у короля прусского, действует по его приказанию и т. д. Оттуда Зубарев поехал в Лаврентьев монастырь, который верстах в 10 от г. Гомля, явился игумену Евстифею, рассказал ему зачем приехал, и когда игумен спросил: «Да как же вы Ивана Антоновича посадите на царство?» — отвечал: «Так же и посадим, как государыня (Елисавета Петровна) села». А о том означенному Евстифею говорил он, Зубарев, со слов Манштейновых. Тот, будучи у себя в доме, говорил ему «якобы государыня престол приняла силою, так и мы Ивана Антоновича посадим на царство так же, как и государыня села» [40].
Дальнейшие показания Зубарева не относятся к Манштейну, вследствие чего мы их не приводим.
Нет, кажется, никакого сомнения, что извет Зубарева на Манштейна есть один из тех «затейных и воровских умыслов», которыми уже не раз заявил себя до этого доносчик; как бы то ни было, но, умирая «от превеликой рвоты» 22-го ноября 1757 года в Тайной Канцелярии, Зубарев не только не сознался во лжи, но заявил, что «о чем он в расспросе своем показал и то самая истина, а того от себя он ложно ни для чего не вымышлял».
Императрица Елисавета Петровна вполне поверила показаниям Зубарева и последствием этого было то, что принца Ивана Антоновича, по ее указу 23-го января 1756 г., перевезли из Холмогор в Шлиссельбургскую крепость; над Брауншвейгской фамилией в Холмогорах усилен надзор, а к Манштейну послано сочиненное в Тайной Канцелярии письмо, якобы от имени Зубарева, дабы заманить его в Архангельск, где уже и приняты были меры к его поимке. Само собой разумеется, что Манштейн не поддался в расставленную ему западню.
Все это дело, — быть может, одно из звеньев интриги, которою Австрия опутывала императрицу Елисавету, дабы вовлечь ее в борьбу с Пруссией, — имело последствием усиление ненависти императрицы к Фридриху II. Вот что говорит по этому предмету король в своих Записках:
