Множественные умы Билли Миллигана - Киз Дэниел (книги полностью .txt) 📗

Билли ошеломило предсмертное письмо отца. Он несколько раз перечитал его. Сначала он пытался скептически отнестись к нему, но чем больше он его читал, тем больше хотел знать. Позднее Билли говорил писателю о своей попытке проверить факты.

Прежде чем покинуть дом своей сестры в Логане, Билли позвонил в Ассоциацию баров во Флориде, чтобы узнать адрес адвоката Джонни Моррисона, но ему сообщили, что адвокат умер. Он позвонил в архив и узнал, что не было никакой записи о брачной лицензии Джонни Моррисона, или Джонни Зохранера.

После нескольких звонков он нашел бывшего хозяина ночного клуба, в котором работал Джонни. Теперь тот человек ушел на пенсию, но у него была лодка в Ки-Бискейн, и он до сих пор доставлял в клуб морские продукты. Он предполагал, что однажды кто-нибудь из детей Джонни спросит его об этом. По его словам, ему пришлось уволить мать Билли из клуба из-за того сорта людей, которых она приводила. Джонни пытался отвадить ее от тех людей, но это было невозможно. Хозяин клуба никогда не видел, чтобы женщина так помыкала мужчиной.

По словам Билли, он нашел еще одного свидетеля – мужчину, который работал в мотеле «Миджет» и помнил его отца. Мужчина припомнил, что телефонные звонки в то Рождество очень огорчали Джонни; это совпадало с утверждением Джонни в письме, что Дороти изводила его телефонными звонками.

Возвратившись в клинику, Билли опять стал терять время. В понедельник утром он позвонил писателю и попросил отложить их встречу.

Писатель приехал в среду и сразу заметил, что Учитель исчез. Перед ним был «распавшийся» Билли. Они поговорили немного, и писатель, надеясь вновь вызвать интерес Учителя, попросил Билли объяснить принцип работы радиотелефона, над которым тот работал. По мере того как Билли подыскивал слова, голос медленно, почти незаметно крепчал, слова произносились более отчетливо и беседа приобретала технический характер. Учитель вернулся.

– Почему вы так удручены? – спросил писатель.

– Я устал. Я не могу уснуть.

Писатель показал на учебник по электронике и радио.

– Кто занимается этим прибором?

– Томми. Доктор Кол разговаривал с ним.

– Кто вы сейчас?

– Учитель, но в очень подавленном настроении.

– Почему вы ушли? Почему появился Томми?

– Моя мать и ее муж – все дело в этом. Ее прошлое… Знаете, мне сейчас все равно. Внутри какое-то напряжение. Вчера я даже принял валиум и спал целый день, а этой ночью не спал до шести утра. Я хотел уйти…

– Все дело в прошлом вашей матери?

– Не только. Меня расстроило решение комиссии по освобождению. Они хотят вернуть меня в Ливанскую тюрьму. Иногда я чувствую, что лучше уж пусть меня туда вернут и покончат с этим. Так или так, лишь бы оставили в покое.

– Но распад на личности – не вариант, Билли!

– Я знаю. Я вижу, что ввязываюсь в какую-то ежедневную гонку, пытаясь делать все. Вот я пишу картину.

Только ее кончаю, еле успеваю вытереть руки, тут же беру в руки книгу по медицине, несколько часов читаю и делаю записи. Потом встаю и начинаю возиться с этим радиотелефоном.

– Вы переутомляетесь. Нельзя делать все сразу.

– Но меня что-то подталкивает делать это. У меня впереди так много лет, чтобы компенсировать все, и так мало времени. Чувство такое, что постоянно надо торопиться.

Он встал и посмотрел в окно.

– И еще одно: так или иначе, надо посмотреть в глаза матери. Не знаю, что я скажу ей, но не могу вести себя, как раньше. Все изменилось: комиссия по освобождению, слушание о моем восстанавливающемся рассудке, а тут еще предсмертное отцовское письмо… Все это рвет меня на части, и трудно оставаться цельным.

28 февраля Билли позвонил своему адвокату и сказал, что не хочет, чтобы его мать завтра утром присутствовала на слушании о пересмотре его дела.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

• 1 •

После повторного слушания, которое состоялось 1 марта 1979 года, срок пребывания Билли Миллигана в Афинском центре психического здоровья был продлен еще на шесть месяцев. Все работающие с ним понимали нависшую угрозу. Билли знал, что, как только его вылечат и выпишут из клиники, последует арест за нарушение условий досрочного освобождения и он будет возвращен в тюрьму еще на три года. Его могут также обвинить в преступлениях, совершенных во время испытательного срока, и присудить еще от шести до двадцати пяти лет за грабежи на придорожных местах отдыха.

Л. Алан Голдсберри и Стив Томпсон, афинские адвокаты Билли, подали ходатайство в окружной суд Фэрфилда отклонить признание Миллигана в своей виновности. Они аргументировали это тем, что в 1975 году суд еще не знал, что имеет дело с множественной личностью, что подсудимый был безумен и не способен в то время защищать себя, поэтому приговор казался тогда справедливым.

Голдсберри и Томпсон дали Билли надежду, что если судья в Ланкастере аннулирует это признание, тогда он будет освобожден после излечения.

Он жил этой надеждой.

Почти в это же время Билли с радостью узнал, что Кэти и ее жених «со стажем», Роб Баумгардт, наконец-то решили пожениться осенью. Билли нравился Роб, и он стал строить планы к их свадьбе.

Гуляя по территории клиники, наблюдая признаки наступающей весны, Билли чувствовал, что плохие времена позади. Ему становилось лучше. В один из уикэндов в доме Кэти он начал рисовать фреску на стене.

Дороти Мур отрицала все, что было сказано в предсмертном письме ее мужа, и даже согласилась на его опубликование. Она сказала, что перед смертью Джонни Моррисон был психически нездоров. У него была связь с другой женщиной – стриптизершей – и он, вероятно, спутал ту женщину с ней, когда писал о людях, которые околачивались вокруг нее.

Билли помирился с матерью.

30 марта, в пятницу днем, возвращаясь в палату, Билли заметил, что на него как-то странно смотрят, шепчутся и вообще атмосфера тревожная.

– Ты видел дневную газету? – спросила одна из пациенток, протягивая ему газету. – Там снова о тебе.

Он с удивлением посмотрел на жирный заголовок на первой полосе «Коламбус диспэч» от 30 марта:

Шеф афинской полиции Тед Джоунс якобы заявил, что общество выражает озабоченность по этому поводу и что он «беспокоится о том, что психически больной человек свободно гуляет по территории университета». Журналист приводит также слова судьи Флауэрса, который признал Миллигана невиновным: «То, что Миллиган свободно гуляет, где хочет, – ему не на пользу». Статья заканчивается ссылкой на «человека, который в конце 1977 года сеял ужас среди женщин на территории Университета штата Огайо».

«Коламбус диспэч» начала серию ежедневных публикаций, выражающих сожаление о том, что Миллигану разрешено «свободно гулять». Редакционная статья от 5 апреля, посвященная Миллигану, была озаглавлена: «Нужен закон, чтобы защитить общество».

Напуганные читатели Коламбуса и взволнованные родители студенток университета в Афинах стали названивать президенту университета Чарльзу Пингу, который сделал звонок в клинику, требуя объяснений.

Два члена Законодательного собрания штата, Клер «Базз» Болл-младший из Афин и Майк Стинциано из Коламбуса, осуждали клинику и доктора Кола и требовали слушания по пересмотру прежде всего статьи закона, согласно которой Миллиган был послан в Афины. Они также требовали внести изменения в формулировку «невиновен по причине безумия».

Некоторые недоброжелатели Билли из персонала клиники, приходившие в ярость оттого, что он получал деньги от продажи своих картин, сообщили в «Коламбус диспэч», «Коламбус ситизен джорнал» и «Дейтон дейли ньюс» о больших суммах денег в его распоряжении. Когда он потратил часть денег от продажи «Грации Кэтлин» на автомашину «мазда-компакт», чтобы возить свои картины, газеты взорвались.