Луи Армстронг Американский Гений - Коллиер Джеймс Линкольн (книги онлайн полные версии бесплатно TXT) 📗
В этот период произошла встреча Армстронга с цыганским гитаристом Джанго Рейнхардтом, тогда еще только начинавшим свою карьеру, но впоследствии ставшим первым европейским джазменом, мастерство которого не уступало искусству американских виртуозов джаза. Начав с подражания Эдди Лэнгу, Рейнхардт быстро превзошел своего учителя и к концу 1930-х годов стал лучшим джазовым гитаристом. В 1934 году Джанго как исполнитель еще не достиг своей вершины — это произошло примерно лишь год спустя, — но и тогда он уже был великолепным джазменом, и поэтому идея их совместных выступлений казалась очень заманчивой. Во время одной из репетиций Армстронга кто-то привел в зал Рейнхардта, и тот, взяв свою гитару, начал аккомпанировать поющему Луи. Но и на этот раз Армстронг всячески уклонялся от предложений о совместном концерте. Джанго уже приобрел популярность среди французской публики, и Армстронг явно воспринимал его как своего конкурента. Обожавший Луи Рейнхардт был страшно обижен таким недоверием своего кумира.
В ноябре Канетти договорился о продолжительном турне Армстронга по Франции, Италии, Швейцарии и, если тот пожелает, по Северной Африке. Вместе с оркестром в гастролях участвовала танцовщица Арита Дей. Но уже в Италии Луи начал ощущать неудовлетворенность своими концертами. Мы не знаем, что именно произошло, но в Турине, когда артисты готовились пересечь границу и отправиться в Женеву, он вдруг заупрямился. Ссылаясь на плохое состояние губы, Армстронг отказался продолжать поездку. Покинув оркестр, он с Элфой, камердинером Джо Хендерсоном и одним журналистом вернулся в Париж. Канетти был вынужден отменить гастроли. Женевские антрепренеры предъявили ему иск, а он в свою очередь потребовал от Армстронга уплатить неустойку.
Внешне все выглядело как повторение истории с Хоукинсом: одна звезда не пожелала делить аплодисменты с другой. Но на этот раз основной причиной действительно была больная губа Армстронга. «Вернувшись в Париж, — говорит Артур Бриггс, — Луи отказался от каких-либо выступлений из-за своей губы, которая стала твердой как дерево и все время кровоточила. Мы все понимали, что с ним происходит что-то очень серьезное, хотя слово „рак“ тогда еще никто не произносил» . Позднее, по словам того же Бриггса, из губы начал сочиться гной, а это означало, что рана воспалилась. Видимо, дело действительно было в состоянии здоровья Армстронга, потому что, когда после всех неприятностей он вернулся в Соединенные Штаты, доктор посоветовал ему не играть по крайней мере полгода.
Goddard С. Jazz Away From Home. London, 1979.
Возможно, Канетти и имел юридические основания для претензий, но в своих заявлениях для печати он был крайне неискренним, придерживался в отношении Армстронга оскорбительно-снисходительного тона. Страсти разгорелись, и исправить уже ничего было нельзя. Стало очевидно, что если Канетти выиграет затеянный им процесс, а это было весьма вероятно, то Армстронг может оказаться в тюрьме. Не дожидаясь этого, Луи в конце января 1935 года отплыл на теплоходе «Чемплейн» в Нью-Йорк, оставив Канетти ящик со всеми своими концертными аксессуарами.
Иногда задумываешься над тем, как сложилась бы дальнейшая творческая судьба Армстронга, останься он в Европе. Хотя никаких конкретных планов на этот счет у него не было, одно время он все же подумывал о том, чтобы сделать Лондон местом постоянного пребывания. Особенно интересные перспективы открылись бы перед ним, если бы продолжилось его сотрудничество с Хилтоном, который был не только профессиональным менеджером, но и музыкантом и который с большим пониманием относился к проблеме, связанной с болезнью губы Армстронга. Считая необходимым облегчить его концертные нагрузки, Хилтон составлял бы для него менее напряженный график выступлений и, наконец, обеспечил бы Армстронгу хороший, составленный из профессионально подготовленных английских музыкантов оркестр сопровождения.
Уже давно американские почитатели Армстронга, в том числе и Джон Хэммонд, высказывали тревогу по поводу того, что чисто коммерческая сторона концертной деятельности приобретала для него все большее значение. По возвращении в Соединенные Штаты Луи передал ведение всех своих дел в руки нового менеджера — Джо Глейзера, полностью попав под его влияние. После этого процесс сползания на рельсы коммерческого искусства стал необратимым.
Глава 19
Глейзер был шумливым, задиристым человеком, связанным с гангстерским миром и имевшим полезные знакомства в городском муниципалитете. Разговаривал он грубо, действовал круто, постоянно угрожал кого-то «лягнуть» или «проучить». Как свидетельствует Макс Гордон, владелец «Виллидж Вэнгарда», одного из наиболее известных джазовых клубов мира, «Джо Глейзер был самым жестким и грубым менеджером из всех, с кем мне когда-либо приходилось иметь дело» . А Корк О'Киф как-то сказал: «Плохо приходилось тому, кого Джо за что-то невзлюбил. Он ни перед чем не останавливался, чтобы отомстить».
Но был и другой Джо Глейзер — очень сдержанный, человечный и добрый. Даже негритянские артисты, которые боялись, а некоторые просто ненавидели Глейзера, считали, что он умеет держать слово. Тот же О'Киф говорил, что по отношению лично к нему «Джо всегда был исключительно прямым, честным человеком». А Макс Гордон однажды признался: «Глейзер чаще всего оказывался прав, и в конце концов я его полюбил» . Приведем еще и характеристику, которую дал Глейзеру Гэблер: «Это был человек с очень динамичным, сильным характером. Он мог быть грубым, наорать на вас, даже напугать вас своим криком, но у него было золотое сердце. Тем, кто не знал по-настоящему Джо, он казался неприветливым. На самом же деле это был отличный парень».
Gordon М. Live at the Village Vanguard. New York, 1980, p. 79.
Ibid., p. 80.
Джо Глейзер родился в конце прошлого века в Чикаго в семье, принадлежавшей к среднему классу. Его мать, Берта Каплан, была иммигранткой из России. Отец, Джордж Мартин Глейзер, как и некоторые другие члены семьи, был врачом. Родители надеялись, что сын пойдет по стопам отца и тоже станет медиком, но Джо, по словам его друга Александра Шиффа, ставшего впоследствии лечащим врачом Армстронга, сделал все, чтобы подтвердить старую истину, согласно которой «в семье не без урода».
С ранних лет он нарушал законы морали и добропорядочности, принятые в его среде. Очень рано у него проявился вкус к «богемной жизни», под которой в те годы подразумевали связь с миром гангстеров и дружбу с артистами, перед которыми только что начали открываться двери приличного общества, и особенно с негритянскими артистами, для которых эти двери оставались закрытыми еще целых двадцать лет. Наверное, молодому Глейзеру, как и многим в те годы, преступный мир казался чем-то романтичным, заманчивым. А может быть, он просто чувствовал себя уютнее в компании подпольных торговцев спиртными напитками, проституток и джазовых музыкантов, нежели среди людей его собственного класса. Джо постоянно ошивался по кабаре Южной стороны, познакомившись там с некоторыми гангстерами, скорее всего членами банды Аль Капоне, а возможно, и с самим знаменитым мафиози.
В 1920-е годы дела Глейзера шли хорошо. Но, когда в 1928 году в Чикаго начали один за другим закрываться полуподпольные клубы, власть и влияние гангстеров заметно уменьшились. В 1930 году пришел конец процветанию — в стране началась Великая депрессия. Отмена в 1933 году «сухого закона» положила конец нелегальной торговле алкогольными напитками, что сделало хождение в клубы гораздо менее романтичным занятием. Привлекавшая Глейзера богемная среда тоже теряла свой блеск. К тому же у Джо возникли неприятности с законом. Мне не удалось узнать, в чем именно его обвиняли, но дело, видимо, было серьезное, поскольку ему грозило длительное тюремное заключение. Спасли его лишь старые связи с гангстерами, еще сохранившими достаточно влияния, чтобы вытащить из беды своего единомышленника.
