Последний император Китая. Пу И - Усов Виктор Николаевич (книги без сокращений .TXT) 📗

Девушке предписывалось блюсти «добродетель» и почитать «трех»: дома подчиняться отцу, в замужестве мужу, после смерти мужа – сыну. Она была обязана хранить верность мужу и после его смерти, не имея права выходить замуж вторично. Таким образом, ее удел: только всегда быть покорной отцу, мужу, родить для семьи мальчика, который бы был продолжателем рода, хранителем родового принципа и выразителем культа почитания предков. Заметьте, что иероглиф «благо», «хорошо» «хао » состоит из двух частей: иероглифа «нюй » – женщина, девица и иероглифа «цзы » – сын (то есть благо бывает тогда, когда у девицы, вышедшей замуж родиться сын). А понятие о полном благоденствии в старом Китае выражалось словами «сань – до » три много, три изобилия: «до фу» – много богатства и удачи в делах, «до шоу » – много лет жизни, «до нань » – много мужчин, то есть детей мужского пола.

Жена бесплодная или рожающая только девочек становилась злом в семье, если не было финансовых средств купить для усыновления мальчика или взять еще вторую жену или наложницу. Иногда в Китае были случаи, когда отец, у которого родилась дочь, а не сын, поручал повивальной бабке купить у какого-нибудь бедняка новорожденного мальчика и отдать им вместо сына новорожденную девочку, это называлось «заменить феникса драконом».

В одном из наиважнейших произведений конфуцианской литературы – «Книге установлений» или «Книге ритуалов» "Ли цзи ", где описан идеальная конфуцианская модель социального механизма, в основе которой лежит принцип ли – ритуал, то, что в Европе долгое время было принято называть «китайскими церемониями», мы можем найти следующее разъяснение места женщины в доме: «В основе ритуалов лежат правильные отношения между мужчиной и женщиной. В доме, где они проживают, их сферы строго ограничены: мужчины живут во внешних покоях, а женщины – во внутренних. Последние пребывают в задней части дома, двери в них запираются на ключ и охраняются евнухами. Без уважительной причины мужчины туда не заходят, а женщины оттуда не выходят». Мы видим, что женщина была безгласна: муж мог выгнать ее из дому под любым предлогом.

Бесплодие жены по китайским законам было одной из семи главных «официальных» причин права мужа требовать развода. «Нет детей – отправится навек в дом отца преступная жена», – констатировал известный ханьский поэт Цао Чжи (родился в 192 г.). Другими шестью причинами, позволяющими совершить развод, были: 1) нарушение женой супружеской верности, 2) беспутство и ревность, 3) дурное обращение с родителями мужа, непокорность и непослушание, 4) склонность к воровству, 5) неизлечимые болезни (проказа и т.п.) и 6) болтливость.

Но было три случая, когда муж не имел права разводиться со своей женой. Это: во-первых, если у его жены нет ни отца, ни матери, которым можно было бы вернуть жену; во-вторых, если жена носила траур, по положению, в продолжении трех лет после смерти своего свекра или свекрови; в-третьих, если муж был не богат до женитьбы и разбогател уже потом.

Развод мог состояться и по взаимному согласию супругов. Если же муж по каким-то причинам не захочет требовать развода по поводу нарушения женой супружеской верности, то он может наказать ее, избив батогами. Если же женщина во время отсутствия мужа вступила в новый брак, то ее могли осудить на смертную казнь путем удушения. «Женщины, оставившие мужа, находящиеся в бегах и в связи с этим вторично вышедшие замуж, – говорилось в „Законах Великой династии Мин“, – караются смертной казнью путем удавливания». Такое же наказание следовало «развратным женам, даже не знавшим о факте преступления, в случае убийства прелюбодеем мужей», а также «женам, избившим до смерти родственника мужа из младшего поколения» либо «женам, намеренно убившим сына старшего или младшего брата мужа».

Строгое наказание следовало и в случае, если жена сильно избивала мужа или доводила мужа до самоубийства. «Жен или наложниц, угрозами принудивших мужа к смерти, – говорилось в „Законах Великой династии Мин“, – согласно положению закона об избиении женою мужа, приведшем к превращению его в калеку, наказывать удавливанием».

Вот как описывалось В.П. Врадием наказание жены за убийство мужа, которое считалось одним из самых ужасных: «осужденной отрезают сперва руки по локоть, потом по плечи, отрезают нос, грудь, распарывают живот и уже после всего этого отрубают голову».

Неудивительно, что в китайской классической литературе в большинстве случаев обходится молчанием яркое любовное чувство, страстное любовное томление и даже легкий мимолетный любовный флирт. Там мы не находим места и для любовной страсти, как это мы часто видим в русской и западной литературе.

«Даже в состоятельных и богатых семьях умственный кругозор китайской женщины до крайности узок, – писал русский врач В. Корсаков, проработавший 5 лет в цинском Китае, – выдаваемая рано замуж, часто не зная и даже не видя своего будущего мужа, выходя по воле родителей, китаянка не вносит в семью мужа ни умственной жизни, ни душевной теплоты. Жена в семье играет роль низшего существа, она не имеет даже имени, которым ее называли, она только вещь для мужа. Спросить китайца о здоровье его жены – значит сделать величайшее невежество, обидеть его».

От девушек и невест требовались скромность и послушание. И девушки старались выполнять как могли эти требования. Еще в ХШ в. Марко Поло поражало то, что девушки Поднебесной «не имеют равных себе в отношении добродетели и скромности. Они не предаются шумным и неприличным развлечениям, они не танцуют, они никому не докучают; девушка никогда не стоит у окна, чтобы разглядывать лица прохожих или выставлять напоказ свое собственное лицо».

Далее он с большой похвалой говорит о китайских девушках, что «они не прислушиваются к непристойным речам и не посещают празднеств или мест увеселений. А если выходят из дома, то идут в сопровождении матерей и при этом не глядят бесстыдно людям в лицо: во время прогулки их взоры всегда обращены вниз».

Однако, на наш взгляд, Марко Поло несколько идеализировал девушек и женщин Китая, хотя в его рассуждениях и есть доля правды. Воспитание таких девушек было целиком направлено на их подготовку к тому, что считалось главной целью их жизни, – замужеству и материнству.

И вот такие далеко не прогрессивные взгляды на роль женщины в китайском обществе, насаждаемые тысячелетиями, сидели и в голове Пу И. Поэтому ему было довольно трудно изменить свой взгляд на роль женщины в новом китайском обществе и «перевоспитание» шло довольно трудно и долго.

Практически изменение взглядов произошло только перед свадьбой с последней пятой по счету его будущей женой весной 1962 года.

К 20 апреля 1962 г. «молодожены» наконец решили о дате свадьбы и официально объявили об этом своим друзьям и знакомым, назначив официальную церемонию на 1 мая. В тот же день во второй половине дня Пу И, как было положено в те годы в КНР, официально сообщил об этом в Комитет по изучению исторических материалов при Всекитайском Народно-Политическом Консультативном Совете, где он работал. Через два дня руководство Комитета нашло Пу И для беседы по данному вопросу. Бывшему императору было заявлено, что это серьезный акт, он требует определенных расходов, ведомство поможет с организацией церемонии свадьбы и что большую часть свадебных расходов (одежда, предметы первой необходимости для семейной жизни) возьмет на себя Комитет [340].

Пу И этим был очень растроган тем, что в период тяжелых экономических трудностей (в то время в некоторых районах Китая из-за стихийных бедствий, ошибок авантюристического курса «большого скачка» и создания «народных коммун», направленных на «коммунизацию» деревни, развязанного Мао Цзэдуном, был голод, люди ели кору с деревьев и глину, так как иной пищи не было) партия и правительство так заботятся о нем, он решил, что свадебные мероприятия должны быть как можно скромнее, чтобы зря не тратить ни одной лишней копейки.