Вторая ударная в битве за Ленинград (Воспоминания, документы) - Кузнецов Виктор (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗

И вдруг раздирающий душу крик. Два немца, что дежурили у пулемета, заметили наших разведчиков и бросились наутек. Автоматная очередь скосила их, но мы обнаружили себя. Вместо «языка» пришлось довольствоваться вражеским пулеметом. Пока группа захвата отходила, мы прикрывали ее. Затем они нас охраняли. И так, отстреливаясь, мы возвратились обратно. Добрались до своих без потерь.

В ту же ночь дивизионным разведчикам повезло больше, чем нам. Они устроили засаду на дороге и стали ожидать появления фашистов. Скоро появился солдат на повозке. Он вез кашу и суп, во фляге у него был спирт. Один из разведчиков знал немецкий. Он предложил пленному выпить для храбрости. И вот он с песнями, помахивая вожжами, правит свою повозку к нашим позициям. «Язык» что надо!

Пока мы ходили в разведку, гитлеровцы тоже не спали. Под покровом темноты они близко подошли к нашим окопам. Не успели мы как следует обогреться, нас подняли по тревоге. Гитлеровцы атаковали наши позиции как раз на том участке, где мы только что возвращались к своим. Завязалась отчаянная, хотя и беспорядочная, перестрелка.

Находясь в окопах, мы были в лучшем положении. Насыпь есть насыпь. Не многим из фашистов удалось прорваться к ней. В ход пошли гранаты.

В тот момент, когда патроны были на исходе, сержант Бабкин вспомнил про трофейный пулемет. Оружие врага заработало в умелых руках как надо. Однако через некоторое время пулемет замолк, сержант Бабкин уткнулся лицом в бруствер. Фашисты снова полезли вперед. К пулемету подскочил находившийся поблизости солдат, и враг был прижат к земле.

Я в тот момент получил распоряжение сопроводить с поля боя раненого сержанта Бабкина, он был без сознания. Нашлись сани, сделанные из лыж специально для вытаскивания раненых. Мне предстояло перевезти его через озерцо по льду, разбитому минами. Где ползком, где бегом до противоположного берега я довез своего друга благополучно. Но вот опять та же злополучная насыпь. На мое счастье, здесь оказались два санитара. Втроем под пулеметным огнем мы смогли перетащить раненого через насыпь. Санитары перевязали его. А я тут же вернулся на передний край.

Много лет прошло с той поры. Но и теперь часто вспоминаю о своем боевом товарище сержанте Иване Бабкине.

В. С. Кабанов

Однажды ночью

Под Нарвой, когда наш 191-й гвардейский полк 64-й гвардейской дивизии с боями пробивался к указанному рубежу, противник из засады встретил нашу роту огнем. Случилось это ночью, в лесу. Выбыли из строя командир роты, командир взвода, тяжело ранило старшину. Рота залегла.

Раздумывать было некогда. Я схватил трехлинейку, за ремень пару ручных гранат. Командую: «Гвардейцы, вперед за нашу Родину! Ура!»

Бойцы поднялись и с криками «ура!» ринулись туда, где виднелись вспышки вражеских выстрелов. Гитлеровцы не выдержали нашего дружного натиска, отступили, оставив нам в качестве трофея свою малокалиберную пушку, из которой только что нас обстреливали.

За ночной бой в лесу я был награжден медалью «За отвагу», которую позднее, при освобождении Карельского перешейка, солдаты противника пробили автоматной пулей.

Другой эпизод, о котором хочу рассказать, произошел осенью на эстонском острове Саарема. Наша полковая разведка донесла, что в ближайшем хуторе сосредоточилось несколько гитлеровских автоматчиков, которые своим огнем мешают нашему продвижению вперед.

Комбат Журавлев вызвал меня и приказал с отделением выдвинуться вперед и выбить из хутора засевших там автоматчиков. Отделение скрытно, где бегом, а где и ползком, миновало густо заросшую травой и кустарником поляну. У опушки леса гитлеровцы нас заметили и обстреляли. Мы открыли ответный огонь из автоматов, винтовок и ручного пулемета. Вражеские солдаты усилили стрельбу. Из глубины их обороны на нас полетели мины. И с нашей стороны ударили минометчики. Тогда немцы вызвали огонь артиллерии. Нам пришлось плотно прижаться к земле. К счастью, из отделения никто не пострадал, хотя у некоторых осколками пробило шинели.

Вскоре на опушке опаленного леса показались бойцы нашей роты. Впереди шел парторг Демченко.

— Ну как, орлы, живы? Молодцы, цепко держались!

Когда рота двинулась в наступление, меня автоматной пулей ранило в правое предплечье. Санинструктор, сделав перевязку, повел меня в медсанбат. По пути он рассказал, что наше отделение завязало бой не с несколькими автоматчиками, как предполагалось, а с довольно значительным фашистским десантом.

При разгроме Курляндской группировки наш батальон провел много упорных боев, отбил десятки атак и даже вывел из строя несколько «тигров». Потери личного состава были значительными, в связи с чем наш полк сдал занимаемый участок другой части, а сам отправился на отдых и пополнение.

Когда мы находились в 17–18 километрах от переднего края, полк подвергся налету фашистских самолетов. 17 бойцов получили ранения, один погиб. В числе раненых снова оказался и я. До сентября 1945 года пришлось быть в госпитале. Война без меня закончилась нашей славной победой.

Ф. Казначеенко

Находчивость разведчиков

Это было в начале июля 1944 года. Наша 191-я стрелковая дивизия стояла в обороне на правом берегу реки Нарва, в трех километрах севернее Ивангорода, и готовилась к наступлению. Необходимы были точные сведения о противнике.

Наш взвод получил задание добыть «языка». Объектом для его захвата выбрали немецкий пулеметный расчет, к которому можно было подобраться по небольшой ложбинке. Перед пулеметной точкой один ряд проволочного заграждения. Заметили, что расчет состоит из двух человек, а у пулемета гитлеровцы дежурят по одному, меняясь через каждый час. Для захвата пленного это был, пожалуй, самый подходящий объект.

Трое суток мы тщательно вели наблюдение — изучали подходы и поведение противника. Расчет через каждые 15 минут давал длинную, «контрольную», очередь и через такой же промежуток времени пускал осветительную ракету. Мы наметили места пережидания в тот момент, когда будет освещена ракетой нейтральная полоса.

Все было тщательно подготовлено. Группа захвата состояла из четырех человек — двух саперов и двух разведчиков. Все были подобраны крепкие и ловкие ребята. Три человека составляли группу обеспечения.

И вот темной ночью мы отправились за «языком». Дойдя до нейтральной полосы, я обратил внимание, что пулеметный расчет что-то молчит — не ведет огня и не пускает осветительных ракет уже с полчаса. Этого у немцев при их пунктуальности вроде бы не должно быть. Значит, на нейтральной полосе у них есть свои — или минеры, или разведчики.

Дал команду остановиться. Залегли и начали наблюдать: одни справа, а другие слева. Минут через двадцать слева заметили группу немцев, продвигавшуюся в сторону нашего переднего края. Нас они не заметили. Поэтому я решил изменить направление движения своей группы.

Мы незаметно пристроились «в хвост» немецкой группе, решив подпустить поближе к нашим траншеям и внезапно напасть на них с тыла. Бесшумно, ножом, сняли двух гитлеровцев, шедших позади (одного снял разведчик Солнцев, а второго — младший сержант Самырин). Они тотчас же заняли места убитых фашистов и, как ни в чем не бывало, пошли в немецкой группе.

На остальную часть группы мы напали с трех сторон: справа, слева и сзади. Гитлеровцы растерялись. Мы быстро разоружили их и пленили вместе с офицером.

Доставили «языков» в штаб дивизии. На допросе они дали ценные сведения, необходимые нашему командованию. Забавно, что они, оказывается, сами шли захватить у нас «языка» из боевого охранения, которое выставлялось обычно впереди траншеи. Но получилось все наоборот. Пошли они по шерсть, как говорят, а вернулись стрижеными…