Всеобщая история искусств. Русское искусство с древнейших времен до начала XVIII века. Том 3 - Алпатов Михаил Владимирович
Главное проявление народного архитектурного творчества — это крестьянская изба. Основной тип великорусской избы сложился еще до XVII века. На рисунках иностранных путешественников и на старинных иконах и миниатюрах можно видеть прототипы изб нового времени (стр. 348, 349). Деревни выглядят на них совсем как в картинах русских художников XIX века. Протокольно точным зарисовкам путешественников не хватает только осмысленного поэтического отношения к жизни русской деревни, и это лишает их художественной силы воздействия.
В устройстве русской избы соблюдался веками сложившийся порядок (стр. 345). Средняя часть — это сени, перед которыми высится крыльцо. По одну сторону от сеней находится холодная клеть, по другую — теплая часть, собственно изба, с традиционными тремя окнами, выходящими на улицу. В зависимости от того, делится ли изба на две или на три части, она бывает пятистенной или шестистенной. Великорусские избы на Севере строились на подклети, которая предохраняла их от сырости. Двери были одностворчатые. При входе в избу обычно по левую сторону высилась печь, по правую вдоль стен стояли скамьи, на которых женщины пряли. В тех случаях, когда этот порядок нарушался и лавки располагались против света, избу называли «непряха».
Изба
Во внешнем облике русской избы наглядно выступает весь несложный, но прочный способ ее сооружения. В России, где всегда было много леса, избы рубились сплошь из массивных бревен. Бревна эти клались горизонтально. Каждый ряд четырех скрепленных друг с другом бревен составлял «венец». На углах они находили одно на другое; этот наиболее древний, но и наименее экономный способ рубки назывался «в обло». В отличие от крестьянских домов на Западе русская изба не распадалась на костяк и на его заполнение, но сплошь строилась из бревен. Бревна не зашивали тесом, они сохраняли свою выпуклость. Благодаря такому способу возведения здания его конструкция оставалась незамаскированной. Действительно, достаточно одного взгляда на избу, чтобы было ясно, каким образом она срублена, как сложена из бревен.
В русских деревнях не только избы, но и постройки служебного назначения возводятся по тому же способу. Амбары для зерна строятся так, чтобы над входом был навес, а внутри — закрома; навес образуется благодаря тому, что на высоте двери боковые бревна более длинны; все покрывается одной кровлей, и потому навес не имеет характера самостоятельного архитектурного элемента (194). В местах переправы через реки, как и при постройке изб, бревна срубов закрепляются поперечными бревнами «в обло», по середине реки оставляется пролет для ледохода (196). Подобное сооружение похоже на однопролетный мост. Той же несложной, но ясной конструкцией отличается крыльцо: лестница ведет прямо с земли к верхней площадке, площадка укрепляется на одной мощной подпоре; и площадка и лестница покрываются двускатной кровлей (199).
Тяжелая жизнь русского крестьянина наложила отпечаток на архитектуру его жилья. В древнерусских крестьянских избах, известных нам по рисункам XVII века, кровли обычно низкие, пологие. Избы нередко выглядят словно приникшими к земле, подслеповатые окна как бы жмурятся, соломенные кровли сливают избы с землей. Позднее на Севере встречаются большие избы в два этажа, более внушительного облика (стр. 347). Изба, сени и кладовая с окнами покрываются там двускатной кровлей; скотный двор и сарай тесно примыкают к избе, особенно благодаря сливающейся с ней односкатной кровле. Дома, в которых все собрано «под одну связь», одну кровлю, производят впечатление несгибаемой мощи, прочности, кряжистости. Нужно сравнить такой украшенный наличниками и резьбой на фасаде дом северного крестьянина XIX века с древнерусскими избами-клетями, рубленными из гладких бревен и снабженными узкими окнами-щелями (стр. 349), чтобы убедиться в том, какой длинный путь прошла народная архитектура за истекшие века.
В русских избах, особенно в старину, украшениям уделялось мало места. Они допускались лишь там, где не отвлекали внимания. В убранстве своих домов русские крестьяне проявляли большую изобретательность. Верхний брус на кровле украшался изображением конской головы; самый брус этот назывался «коньком». Для крестьянина этот конек уже давно потерял первоначальное магическое значение — подобия небесного коня — солнца. Но он сохранил практическое значение водоотвода и служил средством оживления архитектуры, как акротерий на кровле греческого храма. На «причелинах» и «подзорах» домов располагалась резьба с изображениями львов, трав или берегинь, русалок. Позднее вошло в обыкновение покрывать богатой резьбой наличники окон. В ряде случаев эти резные наличники восходят к образцам XVII–XVIII векрв. Но в древнейших избах их не существовало. С появлением ажурной домовой резьбы первоначальная простота и строгость крестьянской избы были утрачены. В этой вычурной красивости стало проявляться влияние вкусов городского мещанства.
Село Медное
Тихвинский монастырь
Каждая крестьянская изба со своей двускатной кровлей образует самостоятельное здание (только в Сибири в борьбе со снежными заносами строили избы-двойни с двором между ними). Избы приобретают всю свою выразительность, когда ставятся друг с другом рядом в деревнях и селах. По старинным рисункам можно составить себе некоторое представление о древнерусских погостах и деревнях. Строгое расположение изб фронтонами на улицу вошло в обыкновение только в недавнее время. В старину избы ставили по кругу или беспорядочно, под различными углами по отношению друг к другу (стр. 349). Но поскольку и большие и малые избы все были сложены из одного рода бревен и все выглядели одинаково полосатыми, эта однотипность связывала их друг с другом.
Деревянные церкви составляли неотделимую часть сельской архитектуры. Они высоко поднимались над кровлями домов, но были сложены из таких же бревен, что и избы; у основания шатров были бочки, похожие на фронтоны изб; вместе с тем и двускатные кровли изб в перспективном сокращении походили на шатры, — все это содействовало тому, что избы и деревянные церкви сливались воедино.
Церковные постройки в селах имели не одно лишь богослужебное назначение, но служили средоточием общественной жизни. Здесь хранилась казна, принадлежавшая общине. На Севере здесь устраивались братчины, своеобразные пережитки языческих празднеств по случаю урожая. Вот почему строительству деревянных церквей уделялось много внимания.
Древнейших деревянных церквей больше всего сохранилось на Севере — в Архангельской и Вологодской областях и в Карело-Финской ССР. Большинство памятников относится не ранее чем к XVII веку. Одна из самых ранних церквей находится в Панилове (1600). Многие памятники деревянной архитектуры относятся к XVIII веку, ко времени, когда уже строился Петербург. Таковы церкви в Кондопоге (1774), в Неноксе (1727) и особенно знаменитые храмы в Кижах (1714 и 1764). Не случайно, что все эти памятники народной архитектуры возникли в тех самых местах, где были записаны лучшие образцы устной народной словесности.
В деревянных храмах Севера трудно обнаружить такую же последовательную эволюцию форм, как в каменных церквах. Они распадаются на несколько типов, каждый из которых повторялся на протяжении долгого времени.
Тип клетского храма представляет собой подобие избы. Он образует прямоугольник в плане и покрыт двускатной кровлей. В некоторых случаях подобные храмы почти неотличимы от домов. Чтобы выделить эти постройки, кровли их заостряли. На их вершинах водружались главки, благодаря этому храмы не сливались с крышами крестьянских домов. Нередко рядом с основной клетью ставилась меньшая клеть для алтаря. Трудно представить себе что-либо более простое, чем церковь в Елгоме, и тем не менее в ее гладких стенах есть подлинное величие и эпическая мощь (200). Этими чертами она напоминает древние новгородские храмы (ср. 148). Она не находит себе аналогий в московской архитектуре XVII века.
