Ямато-моногатари как литературный памятник - Ермакова Людмила М. (книги без регистрации бесплатно полностью txt) 📗

В ходе развития танка стало возможным сказать асибики-но араси («буря в горах распростертых»), хотя само слово «горы» здесь выпало.

Постепенно трансформируется и такой архаический прием, как простой лексический повтор. Танка устанавливает его относительную бедность и громоздкость, малую семантическую емкость. Если в Кодзики лексический повтор более или менее распространен и встречается в танка (знаменитое «Якумо тацу»), то в Манъёсю мы наблюдаем эмфатический повтор чаще в нагаута — длинных песнях, где действуют иные ограничители, чем в танка с ее короткой протяженностью. В процессе эволюции танка функции повтора возлагаются на иные стиховые элементы, в недрах танка отыскиваются средства, возмещающие отсутствие повтора в тексте стихотворения.

а) Таким средством, в частности, можно считать повторение ключевого слова танка в ответном стихотворном послании при обмене стихами (мондо). В силу фактора ограниченности стихового пространства и дальнейшего внутреннего усложнения стиха повтор становится невозможным в рамках одного стихотворения и выносится за его пределы, оставаясь внутри семантического поля стиха.

В качестве одного из возможных примеров приводим следующий стихотворный диалог:

(16-й дан)

С точки зрения семантики стиха повторяемое в ответном послании слово будет связующим звеном между стихотворениями, т. е. будет представлять в ответном послании образную систему предыдущего стихотворения. Такое повторение ключевого слова предписывается законами поэтики пятистишия. В то же время ключевое слово, повторенное во втором пятистишии, может быть рассмотрено как разновидность лексического повтора по отношению к первому стихотворению.

Особенно интересны те случаи, когда повтор ключевого слова в ответной танка не обоснован синтаксисом стихотворения.

Возьмем такой пример из Исэ-моногатари, Придворный, посланный в провинцию Мусаси, пишет своей возлюбленной в столицу: «Писать тебе мне стыдно, а не писать — горько» — и делает пометку: «стремена Мусаси» (в то время провинция Мусаси была знаменита именно этим изделием, и такая приписка была чем-то вроде почтового штемпеля). Догадавшись, что ее возлюбленный в далекой провинции нашел себе другую даму сердца, хотя сохранил еще привязанность к ней, женщина посылает в провинцию такое стихотворение:

На это придворный отвечает (интересно, что и переводчик Н. И. Конрад оставил «стремена Мусаси» вне непосредственной связи со смыслом стиха):

Здесь, помимо того что повторением слов мусаси абуми автор объединяет семантические планы обоих стихотворений, создается еще определенный эффект повтора в рамках стихотворного диалога.

Немаловажно также, что слово абуми — «стремена» имеет омоним со значением «свидание», «встреча»; таким образом, эта строка (мусаси абуми), будучи особо выделена повтором, усиливает омонимическое значение слова абуми в обоих стихотворениях.

Разумеется, и в той и в другой танка есть ряд слов, имеющих омонимы и подкрепляющих оба значения ключевого слова абуми, это сасуга — «недаром», «действительно» и «ремешок» (которым крепятся стремена), какару — «думать» (о ком-либо) и «подвешивать», «укреплять» (стремена). Но центром стиха, несущим его главную тяжесть, по нашему мнению, является именно третья, срединная строка мусаси абуми, подчеркнутая повтором в рамках стихотворного диалога,

б) В качестве средства, компенсирующего отсутствие простого лексического повтора, можно рассматривать и омонимический лексический повтор, например:

(68-й дан)

Здесь присутствуют оба омонима, что создает эффект лексического повтора. Знаменательно при этом, что автор пренебрег таким приемом, как какэкотоба (т. е. употребление слова, имеющего несколько омофонов, таким образом, что значение каждого омофона участвует в создании особого смысла стиха). В данном случае функционально это, видимо, расщепленное на значения какэкотоба.

Особенно интересно, что эпизод Ямато-моногатари, содержащий это стихотворение, начинается словами: «От Бива-доно был отправлен посыльный в дом Тосико с просьбой прислать ветку дерева касива. Тосико приказала отломить ветку и послала со стихами». То есть речь идет вовсе не о дереве нара, а о касива (дубе). Дуб и дерево нара похожи, но все же, как указывают комментаторы, это два различных дерева. К тому же в ответном послании говорится:

Отсюда становится ясным, что употребление слова нара в танка диктуется не ситуацией, а внутренними требованиями стиха, возможно, осознанным намерением поэтессы употребить прием омонимического повтора. Нарочитость использования названия дерева нара вместо касива подтверждается еще и тем обстоятельством, что эта же история излагается и в 16-м свитке антологии Косэнвакасю, откуда, возможно, и почерпнута танка вага ядо-во, но в Косэнвакасю стихотворению предпосланы слова: «оторвав лист дерева нара…», т. е. название дерева в танка и в прозаическом предисловии одно и то же. Автор Ямато-моногатари, говоря о дереве касива (даже если он восстанавливает истину и у дома Тосико действительно росло это дерево), все же невольно или намеренно подчеркивает эффект введения в текст слова нара и образование омонимического повтора.