Гордиев узел сексологии. Полемические заметки об однополом влечении - Бейлькин Михаил Меерович (электронные книги без регистрации txt) 📗
Когда же гомосексуальная тревога сменяется “гордостью” по поводу нетрадиционного характера собственной сексуальности, то речь, опять-таки, идёт о явно невротической защитной реакции, о гиперкомпенсации. Обычный способ психологической защиты гомосексуалов – гордость за свою причастность к более талантливой и редкой совокупности людей, чем гетеросексуальное большинство. Яркие образчики высказываний на эту тему можно найти у гомосексуального журналиста Дмитрия Лычёва (подробный разговор о нём пойдёт в шестой и седьмой главах). Подобный подход кажется сексуальному большинству нелепым и даже наглым. Ведь, девиация того или иного гения, простительная, по мнению гетеросексуалов, лишь ввиду его общей нестандартности, становится предметом гордости геев.
Раздражение по этому поводу звучит порой в рассуждениях людей, хорошо понимающих защитный характер подобной позиции. Так Евгений Ильин (2002) пишет: «Гомосексуалисты стремятся выработать определённую систему представлений, в основе которой лежат претензии на исключительность, элитарные установки (поэтому гомосексуализм находит благоприятную почву в околомузыкальных, околохудожественных и т. п. кругах). Эта претензия на исключительность является и средством психологической защиты гомосексуалистов от отрицательного к ним отношения общества: чувствовать себя в изоляции легче с позиции “избранничества”».
Разумеется, с точки зрения сексолога, реакция гиперкомпенсации – проявление невротического развития и потому может нуждаться в психотерапевтической коррекции. И всё же, гомосексуальная гордость за “своих” не столь уж вызывающа. Подобная психология присуща представителям любых меньшинств, этнических и конфессиональных. Горькую иронию, примешанную к такому “чувству локтя”, передал Феликс Кривин: “Когда Калигула ввёл своего коня в сенат, все лошади Рима воспрянули духом”.
Алексей Зосимов логичнее и скромнее, чем прямолинейные “певцы гомосексуальности”. Он полагает недопустимым провозглашать, что “геем быть замечательно, что на геях лежит печать избранничества, они наиболее талантливые, наиболее тонко чувствующие; все лучшие люди человечества были геями”. Всё же и он серьёзно считает, что гомосексуалы “более полноценные личности”.
Такова “ядерная” гомосексуальность, особенно если она носит осознанный характер.
Если же она неосознанна, то подросток или юноша, воспитанный в системе гетеросексизма, искренне недоумевает, отчего ему так скучно с девушками в интимной обстановке? Его удручает отсутствие эрекции при попытках осуществления половой связи с ними. Если близость всё же удаётся, она разочаровывает бледным оргазмом и сопровождается чувством дисфории. Многие “донжуаны”, меняющие любовниц как перчатки – скрытые гомосексуалы; они подхлёстывают своё слабое гетеросексуальное влечение, вступая в новые связи.
Вопреки всему юноши-гомосексуалы пробуют себя и на гетеросексуальном поприще, кажущемся им престижным и социально перспективным. Осуществлению близости с женщиной способствует, как уже говорилось, активная роль, усвоенная в детских сексуальных играх. Крайне важен тип половой конституции: чем он сильнее, чем острее сексуальная потребность, чем в более раннем возрасте началась половая жизнь, тем надёжнее способность к гетеросексуальным связям и тем продолжительнее сроки, когда их реализация остаётся возможной. Мощным фактором, способствующим осуществлению близости с противоположным полом, является юношеская гиперсексуальность.
Транзиторная и заместительная гетеросексуальность гомосексуалов
Транзиторная гетеросексуальность обычно возможна при относительно мягком варианте “ядерной” девиации. По мере выхода из периода юношеской гиперсексуальности она идёт на спад: связи с женщинами удаются всё реже, вытесняясь гомосексуальными привязанностями, в которых вполне присутствуют и заинтересованность партнёром, и нежность к нему. Может наблюдаться и иное развитие событий: при наличии сильного гетеросексуального потенциала и мощной антигомосексуальной мотивации (обусловленной соображениями престижа или моральными причинами) практикуется заместительная гетеросексуальность с полным либо частичным отказом от гомосексуальной активности.
Транзиторная гетеросексуальность, являясь антиподом транзиторной гомосексуальности, имеет с ней много общего (обе реализуются благодаря юношеской гиперсексуальности). Но в их основе лежит противоположная мотивация: транзиторная гетеросексуальность вызвана бессознательным или осознанным стремлением направить половые интересы в одобряемое обществом гетеросексуальное русло.
Камуфлирующая гетеросексуальность
В ещё большей мере, чем в случае транзиторной, очевидна социальная подоплёка заместительной и, тем более, камуфлирующей гетеросексуальности.
Клинический пример.
47-летнего работника торговой фирмы разбудил приснившийся ему кошмар: его душила жена. Несмотря на страх, переживаемый спросонья, включился исследовательский инстинкт. Подышав носом и ртом, Х. убедился в том, что его дыхательные пути абсолютно свободны. “Значит, сон вызван чисто психологическими причинами”, – заключил он. И был прав. Его отношения с женой давно зашли в тупик; вот уже 3 года он живёт отдельно от семьи.
Гомосексуальность Х. проявилась очень рано. Если воспоминания его не обманывают, то ещё в возрасте 4-5 лет он любил забираться на колени к симпатичным мужчинам. Ласковый ангелочек становился проказливым бесёнком: ёрзая на своём смущённом избраннике, мальчик с удовольствием чувствовал под собой его отвердевающий горячий член. Вместе с тем, он охотно участвовал в детских играх, в которых девочки поручали ему исключительно активные, “мальчиковые” роли.
В 18 лет Х. влюбился в старшекурсника, напарника по комнате в студенческом общежитии. Однажды он забрался в постель к соседу и принялся его мастурбировать. Тот терпеливо “спал”, не открыв глаз даже после собственной эякуляции. Такая игра продолжалась несколько месяцев: Х. ластился к старшекурснику, мастурбировал его, ласкал ртом его член, словом, делал всё, что хотел. Свою странную отстранённость от активного секса напарник объяснил ему обиняком, сказав как-то: “Прежде я был точно таким же, как ты, но переборол себя”. Словом, гомосексуальная игра вполне устраивала его партнёра, но он не хотел признаваться в этом даже себе самому.
Между тем, у обоих были и гетеросексуальные связи. В общежитии, отличавшемся вольными нравами, никого не удивляло, если к ним на ночь забредали девушки. Х. и сам мог остаться в комнате какой-нибудь соседки, причём это вовсе не обязательно приводило к половой близости. Его уклончивое поведение в чужой постели, впрочем, не воспринималось как обида. Всё что он ни делал, получалось красиво и естественно. Он славился щедростью, бескорыстием, готовностью всегда и всем помочь. К тому же Х. обладал на редкость выигрышной внешностью. Первое место в стихийно возникающих конкурсах красоты неизменно оставалось за высоким и статным юношей с золотистой копной вьющихся волос и большими голубыми глазами. При полушутливых замерах, проводимых в студенческих компаниях, ноги у него оказывались длиннее, а талия уже, чем у всех парней и девушек. Бог не обидел Х. и мышечной силой, и шириной плеч. Прибавьте к этому лёгкую танцующую походку, безупречный вкус, умение радоваться жизни, веселя всех окружающих, и станет понятно, что он был всеобщим любимцем.
В возрасте 20 лет юноше понравился 35-летний мужчина, не сводивший с него горящих глаз в троллейбусе. Случайное знакомство обернулось любовью. Дружба бывших партнёров сохраняется до сих пор, хотя их половая связь прекратилась более двух десятков лет назад.
“Медовый месяц” растянулся почти на год. Х. с благодарностью вспоминает, как деликатно его партнёр осуществил их первую близость. Юноша боготворил любовника, впитывая новые для себя взгляды на жизнь, секс, театр, литературу, музыку, историю. Увы, такта его избраннику хватило ненадолго. Однажды Х. застал его в постели со своим ровесником и получил предложение принять участие в “любви втроём”. Казалось, их общая встреча удалась к удовольствию всех троих, но чуть позже она обернулась невротической реакцией. Юноша повёл себя странно даже для себя самого. Он мог прийти в гости к любовнику, усесться в уголке и заплакать, говоря сквозь слёзы: “Не подумайте, что я ревную. Просто мне плохо”. Любовнику хватило ума распознать у своего младшего партнёра невротический срыв и привести его к врачу. Именно тогда Х. попал под наблюдение сексолога. Лечение помогло ему выйти из невроза, но в полной мере былая любовь к нему уже не вернулась. Оставаясь в связи с постоянным партнёром, Х. мог завести интрижку с кем-нибудь из тех, кто к нему льнул. На старших курсах у юноши не было проблем с поклонниками. В него часто влюблялись студенты-младшекурсники, чьи нежные признания он терпеливо и чутко выслушивал, выполняя, в основном, активную роль в постели (в близости с постоянным партнёром Х. традиционно отдавался любовнику, что вполне устраивало обоих).
