Убийство Президента Кеннеди - Манчестер Уильям (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Миновав анфиладу комнат, Макнамара увидел Жаклин.
Она все время говорила об убийстве и вдруг спросила:
— Где мы будем теперь жить?
Белый дом перестал быть резиденцией семьи Кеннеди. Их дом в Джорджтауне был продан после того, как Кеннеди был избран президентом. Подумав, она решила, что вернется снова в Джорджтаун, желательно в тот же самый дом. — Я снова куплю его для вас, — сказал Макнамара.
В 12.35 23 ноября, в первый рабочий день правительства Джонсона, правительственный самолет 86972, которому было дано распоряжение вернуться из рейса в Японию, завершил свой двадцатичетырехчасовой полет. Приземлившись на аэродроме Эндрюс, самолет подрулил к зданию аэровокзала.
Государственный секретарь Дин Раск, стоя на том же месте, где незадолго до него выступал президент Джонсон, сказал, что вместе со своими коллегами разделяет «чувство безутешного горя по поводу нашей тяжелой утраты».
Прибывшие для встречи правительственного самолета на аэродром Эндрюс заместители и помощники министров, не получившие поручений по работе, медленно разъезжались по домам. Среди встречавших был и помощник министра труда Пэт Мойнихэн. У него было мрачное настроение. Недобрые предчувствия не давали ему покоя. Ожидая самолет, он сидел за чашкой кофе в аэровокзале и услыхал, как несколько других членов «подкабинета» с беспокойством выясняли друг у друга, знает ли кто-нибудь Джорджа Риди. Один из собеседников напомнил остальным, что на следующий день состоится заседание кабинета и выразил надежду, что «некоторые из наиболее важных заместителей министров все же будут приглашены на это заседание». Пэт с отвращением отвернулся. Все разговоры эти лишь укрепили его подозрения в отношении второго эшелона рыцарей «новых рубежей». Слишком много было среди них молодых честолюбцев, жаждущих власти над Америкой, но не дающих себе труда понять саму Америку.
Еще до прибытия самолета 86972 Мойнихэн возбужденно говорил с заместителем государственного секретаря Боллом, затем с министром труда Виртцем. И в том и в другом случае речь шла об одном и том же.
— Нам следует взять в свои руки дело расследования в Далласе, — убеждал Мойнихэн своих собеседников. — Американские полицейские — народ эмоциональный. Они не признают никаких правил и до такой степени скомпрометированы коррупцией, что готовы переусердствовать, как только они сталкиваются с действительно крупным делом. Положиться на них нельзя. Просто недопустимо передоверять полиции решение вопросов жизненно важного значения для всей страны. Никто не в силах предугадать, как поступит полиция Далласа. Они называют преступника коммунистом, но это еще отнюдь не доказывает, что он действительно коммунист.
— Да, вы правы, я поговорю об этом с Раском, — согласился Болл.
Однако у Мойнихэна сложилось впечатление, что Болл так до конца и не понял, о чем идет речь. Виртц также обещал поговорить с Раском, но и он лишь смутно догадывался, в чем суть дела. Ощущение тревоги не покидало Мойнихэна, и он продолжал добиваться своего. Увидев в аэропорту своего старого друга Боба Уоллеса, заместителя министра финансов, ведавшего секретной службой, он буквально припер его к стене. Защищаясь, Уоллес возразил:
— Но мы уже полностью контролируем обстановку. Один из моих лучших работников находится сейчас в Луисвилле или Нэшвиле на пути в Даллас.
Однако этот ответ не удовлетворил Мойнихэна. Он пытался привлечь на свою сторону все новых лиц. Большинство из них неправильно истолковывали его озабоченность и думали, что он стремится доказать существование заговора правых. Но он и не думал этого делать.
— Я хочу знать реальные факты, — повторял он, — у меня нет никаких предвзятых мнений, но я знаю, что республика зиждется на правопорядке, а в Далласе — хаос. Мы не должны терять ни минуты.
Кто-то ответил Мойнихэну:
— Ну, это вы уже хватили через край. Пэт взорвался.
— Ах ты, несчастный ублюдок! — воскликнул он. — Президент Соединенных Штатов, избранный народом, лежит в гробу, а ты еще болтаешь о том, что я хватил через край! Да, вся история состоит из одних невероятных событий. В свое время тот, кто говорил, что Цезаря убьют кинжалом на Форуме, тоже, по-твоему, хватил через край?
И в Эндрюсе и на обратном пути в столицу Мойнихэн продолжал безуспешно досаждать всем окружающим. Лишь очень немногие, в том числе, б Болл и Виртц, согласились, что следует что-то предпринять. Однако ничего не предпринималось, и по их уклончивым ответам и туманным заверениям Мойнихэн догадывался, что ничего так и не будет сделано.«Вот она, ахиллесова пята воинства Кеннеди», — думал он. Они во всем превосходно разбирались. От них ускользало лишь одно, какое важное место в жизни Америки занимает грубая, неприкрытая сила. Изысканность образа жизни и бонвиванство оторвали их от мира Полицейских участков и насилия и закрыли им глаза на то, какими бесчеловечными могут быть американцы по отношению друг к другу. Они были далеки от этого, и отсюда происходило их неверие. Он, Мойнихэн, отличался от них. Он знал жизнь и допускал возможность насилия. Поскольку он открыто высказывал свое мнение всякому, кто только соглашался выслушать его. Нет сомнения в том, что у него, как ранее у Байрона Скелтона, вполне определенно было мрачное предчувствие. Он был убежден, что если только правительство США немедленно и самым энергичным образом не вмешается, то страна станет свидетелем катастрофы в Далласе.
В 19.10 по далласскому времени Ли Освальду в кабинете капитана полиции Уилла Фритца было официально предъявлено обвинение в убийстве полицейского Дж. Д. Типпита. Председательствовал мировой судья Дэвид Л. Джонсон. В половине второго ночи (2.30 в Вашингтоне) после повторных парадных представлений перед прессой, включая сюда пресс-конференцию в подвальном этаже, Освальда привели на четвертый этаж в следственную часть, где ему предъявили обвинение в убийстве Джона Кеннеди. Дэвид Джонсон снова представлял судебные власти; в обоих случаях он приходил в полицейский участок для того, чтобы принять участие в закрытом заседании. В этой связи уместно напомнить, что все сомнительные судебные разбирательства, как правило, проходят при закрытых дверях.
После предъявления первого обвинения Освальд сообщил корреспондентам, что он заявил протест мировому судье, его имя он так и не разобрал.
— Мне, — заявил он, — не разрешили воспользоваться услугами адвоката во время этого весьма поспешного и приглаженного слушания дела, поэтому я и понятия не имею, в чем собственно дело.
Освальд говорил заведомую ложь. Он, конечно, знал, в чем дело. Косвенные улики самого убедительного свойства в десятикратной мере доказывают его виновность. Он просто изворачивался как только мог. Благодаря некомпетентности местных властей возможностей у него для этого было более чем достаточно. В действительности же он, вероятно, просто хотел таким образом выразить свое удивление До поводу того, что судебные и полицейские чиновники могут быть столь невежественными.
Пэт Мойнихэн просто ужаснулся, узнав, как все это происходило. Он понял, что страшно ошибался, строя свои умозаключения по известным ему нравам в Нью-Йорке и Бостоне. Даллас, несомненно, находился далеко внизу на одной из самых низших ступеней развития. Совершено величайшее в истории города преступление, а расследование полностью захватили в свои лапы мелкие блюстители закона. Окружной прокурор Генри Уэйд появлялся лишь на экране телевидения, в остальном же он был неуловим. Он был недоступен даже для министра юстиции США. Поздно вечером в пятницу л полицейское управление Далласа явилась делегация юристов Американского союза борьбы за гражданские свободы. Они хотели удостовериться, что Освальду действительно отказано в защитнике. Полицейские чиновники и мировой судья заверили делегацию, что все утрясется и беспокоиться не о чем. Однако им не разрешили повидаться с Освальдом. Несмотря на непрекращающийся нажим из Вашингтона со стороны заместителя министра юстиции Катценбаха и нескольких привлеченных им для этой цели помощников Джонсона, коллегия адвокатов города Далласа бездействовала в тот вечер. Меж тем сумбурные допросы Освальда продолжались. Их беспорядочность превзошла даже неряшливость и беззаботность, обычные в юго-западных штатах при разборе мелких уголовных дел. Освальда одновременно допрашивали следователи уголовного отделения городской полиции Далласа, шерифы, техасская окружная полиция, агенты ФБР и секретной службы.
