Перевал Дятлова. Загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на совет - Ракитин Алексей Иванович
Однако после окончания первого курса Всесоюзного заочного «Политеха» в жизни Колеватова произошло нечто странное и нелогичное — Александр вдруг решил поменять институт. И не просто институт, но и форму обучения — вместо заочной перейти на дневную. А стало быть, бросить работу. И поскольку он решил обучаться в Свердловском У ПИ, то и место жительства ему тоже пришлось поменять: отказавшись от Москвы, вернуться в Свердловск. Решение это следует признать совершенно необъяснимым и со всех точек зрения проигрышным. Проводя параллели с современным укладом жизни, можно сказать, что человек отказался от карьеры в компании «Тойота» и вернулся из Токио ради того, чтобы полоть грядки на даче в родном Урюпинске. Урюпинск, безусловно, город тоже неплохой, но жизненные перспективы в нем несопоставимы с теми, что открываются в Токио.
Наивно думать, что молодые люди в середине 1950-х гг. были лишены прагматизма и здравого смысла. И пусть кинематограф и литература тех лет старательно рисуют нам образы этаких фанатиков-комсомольцев с пылающим восторженным взглядом, на самом деле молодежь той поры была далеко не такой одномерной. В замечательной и очень познавательной работе «Неизвестный СССР: противостояние народа и власти» можно найти глубокий анализ состояния молодежной среды тех лет. Там было место и криминальной субкультуре, и шовинизму, и восторженной романтике, и политическому скепсису — в общем, жизненная позиция молодежи тех лет определялась воздействием противоречивых (а порой и несовместимых) чувств и эмоций. Было место в то время и молодежным бандам, и группировкам, организованным по принципу территориальной или национальной общности; существовала стихийная ненависть «к ментам и партийным», упоминаний о которой мы не найдем в пафосных романах и кинолентах тех лет. Совершеннейшим особняком выделялась армейская молодежь, и многие массовые беспорядки того времени были напрямую связаны с действиями либо солдат, либо мобилизованной молодежи (не путать с нынешней «дедовщиной»!). В общем, книгу В. А. Козлова «Неизвестный СССР: противостояние народа и власти. 1953–1985 гг.» (М., 2006) можно рекомендовать к прочтению всем, кто, будучи заинтересован в формировании объективного представления о советском обществе «хрущевской» поры, чувствует неудовлетворенность от явной однобокости официальной исторической доктрины. В контексте же темы нашего очерка хочется отметить, что Александр Колеватов безусловно не был эльфом, попавшим в хрущевский СССР из волшебного леса. Можно не сомневаться в его прагматизме и способности видеть свою выгоду.
Навек оставшаяся молодой Людмила Дубинина
Тем страннее его переезд из Москвы в Свердловск. Ибо этот переезд, не решая проблем, только создавал новые. Колеватов терял работу и, соответственно, перед ним вставала задача замещения выпавших из его личного бюджета денег. Вместо размеренной учебы в заочном вузе, требовавшей напряжения лишь на период сессий (причем на это время он по месту работы получал оплачиваемый отпуск!), Колеватову пришлось приспосабливаться к совершенно иному графику, гораздо более напряженному. Конечно, сделавшись студентом дневного отделения, он получал все те бонусы, что так украшают студенческую жизнь во все времена, но преувеличивать ценность веселого времяпрепровождения все же не стоит. И самое главное — Колеватов менял московскую прописку на свердловскую, а по тем временам это была совершенно неравнозначная замена.
Переезд в Свердловск можно было бы объяснить увольнением с работы: дескать, лишившись источника дохода, Александр решил вернуться на родину. Но мы знаем, что порядок событий был обратным — Колеватов сначала перевелся из заочного «Политеха» в свердловский и лишь затем был уволен. Более того, причиной увольнения как раз явился «уход на учебу в ВУЗ», т. е. в УПИ, ибо учеба во Всесоюзном заочном «Политехе» работе не мешала.
Навек оставшийся молодым Игорь Дятлов
Что же произошло? Напрашивается явная аналогия с той ситуацией, что мы видели в случае с Семеном Золотаревым: человек переезжает на Урал из намного более благополучного региона. На подобный шаг человек решается вовсе не из-за альтруизма, никто в СССР не отказывался от московской прописки только для того, чтобы быть ближе к любимой девушке или больной маме. Для подобного шага требовались не просто очень веские основания, а основания перманентные, т. е. такие, действие которых будет сохраняться много лет. Просто основания эти не всегда могут быть замечены или правильно истолкованы окружающими. Очевидно, что учеба в свердловском «Политехе» давала Колеватову некие серьезные преимущества, которые невозможно было получить во ВЗПИ. Что бы это могло быть?
Прежде всего, в этом вузе имелась военная кафедра, обучение на которой позволяло окончившим институт получить звание офицера запаса. Заочная форма обучения во ВЗПИ не предусматривала такой возможности. Наличие офицерского звания служило гарантией освобождения от призыва на действительную военную службу солдатом. Однако для того, чтобы работать в московском институте, Колеватов в этом звании не очень-то нуждался — минсредмашевский НИИ мог обеспечить ему отсрочку от призыва (эта норма не была общепринятой в то время и, кроме того, отсрочку требовалось каждый год продлевать вплоть до наступления 27-летнего возраста). Но необычность жизненной ситуации Колеватова заключалась в том, что призыв на действительную военную службу из Москвы был ему определенно выгоден — за ним сохранялось место в штатном расписании предприятия и по возвращении из армии он восстанавливался уже не как молодой специалист с временной пропиской в Москве, а как постоянный работник, с предоставлением жилплощади. То есть Александр Колеватов мог превратиться в 100 %-го москвича и при этом благополучно получить инженерный диплом, окончив всесоюзный заочный «Политех».
Навек оставшиеся молодыми Николай Тибо-Бриньоль и Юрий Дорошенко
Однако этот вариант его не устроил. Можно не сомневаться, что у Александра был жизненный план получше. И этот план определенно предполагал получение звания офицера запаса.
Как известно, после расправы над Берией и «бериевской бандой» Никита Сергеевич Хрущев и его присные решились на полномасштабное реформирование системы государственной безопасности СССР. Ломка была кардинальной и осуществлялась в нескольких направлениях одновременно. КГБ СССР, созданный 13 марта 1954 г., сильно отличался от аппарата госбезопасности, созданного в послевоенные годы, причем в лучшую сторону. Методы работы стали намного более цивилизованными и гуманными, еще в сентябре 1953 г. исчезло и никогда более не появлялось то самое Бюро № 2 по специальным операциям внутри страны, которое не раз упоминалось в этом исследовании, впервые за всю историю советской госбезопасности секретно-оперативная работа была организационно объединена с контрразведывательной (в рамках Второго Главного управления) и т. п. Но особенно существенным оказалось изменение требований к личному составу спецслужбы. Хрущева трудно назвать технократом, но при всей кажущейся простоте он весьма уважительно относился к людям, имевшим техническое образование. Один из его сыновей был летчиком, другой работал в ракетном КБ, что само по себе весьма красноречиво. После ареста Берии в органах госбезопасности была проведена большая чистка, большое число работников со стажем либо отправились на пенсию, либо оказались переведены на работу в органы милиции, либо вообще лишились партбилетов и воинских званий. Общее число уволенных достигло, по разным оценкам, 16 тыс. чел., среди них более 40 генералов. На смену им начиная с 1954 г. стали приходить молодые сотрудники новой формации — не просто молодые, здоровые и преданные делу партии, а уже получившие высшее образование.
