Убийство Президента Кеннеди - Манчестер Уильям (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗

Дело в том, что друзья Жаклин никогда ее не понимали. Ее понимал муж. Семь лет назад, сидя на краю стола в штаб-квартире демократической партии в Бостоне, он сказал друзьям:

— Моя жена застенчивый и тихий человек, но когда события приобретают крутой оборот, она вполне способна с ними справиться.

Только теперь они поняли, что, говоря так, Джон Кеннеди в данном случае проявил свою склонность к излишне сдержанным оценкам.

В памяти выбитого из колеи американского народа суббота 23 ноября 1963 года осталась как интервал между двумя днями — потрясением от известия об убийстве Кеннеди в пятницу и убийством преступника в воскресенье. Телевизионные передачи драматических церемоний в Вашингтоне в воскресенье и понедельник усугубили это впечатление, так же как и улучшившаяся в эти дни погода. Ужасающе мрачный день в субботу был не похож на все другие. Исследование, проведенное Чикагским университетом, показало, что каждый взрослый человек провел в этот день у телевизора в среднем десять часов. Однако зрители мало что узнали. Позднее большинство из них могли вспомнить лишь несколько бессвязных эпизодов событий: душераздирающий спектакль в Восточном зале Белого дома у гроба Кеннеди, где каждые полчаса сменялся почетный караул: оскорбительно контрастирующие с этим сцены в далласской тюрьме, когда некоторые кадры (например, как Освальд меняет рубашку) преподносились как события большого значения; и прежде всего чувство изумления, что по молодому американскому президенту скорбят не только соотечественники, но и весь мир.

Государственный департамент, считающийся авторитетом в том, что касается настроений за границей, был ошеломлен. Его папки от 23 ноября были забиты телеграммами от послов Соединенных Штатов, описывавших глубокую печаль всех, кто их окружал. Политики за границей испытывали подобное же чувство. Премьер-министр Великобритании Дуглас-Хьюм признался, что «поражен глубиной реакции англичан, особенно нашей молодежи». Президент де Голль сказал своему другу: «Я ошеломлен. Повсюду во Франции плачут, словно он был французом, членом их собственной семьи».

Быстрая связь, бесспорно, усиливала накал страстей во всем мире. Содействовало этому и отсутствие других событий. Если бы, к примеру, Китай напал на Индию, внимание Азии было бы быстро отвлечено. Поскольку в эти дни не происходило исторических событий равной значимости и отвлечься было не на что, смерть Джона Кеннеди оставалась единственным в своем роде событием. Последствия ее во всем мире были, можно сказать, столь фантастическими, что привели в собор Святого Матфея восемь глав государств, десять премьер-министров и большинство из оставшихся еще на свете коронованных особ.

Если бы оставалось больше времени и если б государственный департамент оказал быстрое содействие, то иностранные делегации были бы еще многочисленнее. Во второй половине дня в пятницу заместители государственного секретаря обсудили этот вопрос и затем послали телеграммы всем послам Соединенных Штатов, предлагая им отговорить государственных деятелей страны своего пребывания от присутствия на похоронах Джона Кеннеди, ввиду того, что появление одних может стеснить других. К вечеру того же дня стали поступать недовольные отклики. Английская королева Елизавета II ждала ребенка и не могла прибыть сама, но она хотела послать мужа и премьер-министра. Руководители ряда других стран сообщили Вашингтону, что желают приехать в качестве частных лиц. Один из них телеграфировал, что если не может быть речи об официальном приглашении, то он намерен явиться «по праву личной дружбы». Государственный департамент начал задумываться. Однако утром в субботу Дин Раск собрал всех своих заместителей и подтвердил принятое в пятницу решение. Похороны должны были состояться через сорок восемь часов, и приглашения, считал он, опоздают. К этому времени, однако, столицы мира начали чувствовать растущее давление со стороны своих собственных граждан, и к середине дня плотину прорвало. Первым, кто сделал это, был генерал де Голль; Людвиг Эрхард, Де Валера, принц Филипп и сэр Алек Дуглас-Хьюм тоже заявили, что они прилетят на похороны.

Сначала де Голль хотел остаться в Париже. Американцы сказали, что они хотят этого, а он человек гордый. Кроме того, его расхождения с Кеннеди не были секретом, и резкий поворот мог быть истолкован как проявление лицемерия. Решение де Голля изменила Франция. Если президент Соединенных Штатов так много означал для французов, заявил он близким людям, то президент Франции должен отправиться на его похороны, и он сам позвонил французскому послу в Вашингтоне Эрве Альфану и сказал ему об этом. Кэ д'Орсе сообщило о решении де Голля в 12. 02 по вашингтонскому времени. Через десять минут Брюссель объявил, что в Вашингтон прибудет король Бодуэй. Государственный департамент спешно телеграфировал официальные приглашения, и, по словам Гарримана, «за телеграммами последовал необычный поток сообщений о принятии приглашений»: от королевы Греции, императора Эфиопии, великого герцога Люксембургского, кронпринца Нидерландов, кронпринцесс Норвегии и Дании, президентов Западной Германии, Израиля, Южной Кореи и Филиппин, премьер-министров Турции, Канады и Ямайки, Анастаса Микояна, первого заместителя Председателя Совета Министров СССР, принца Нородома Сианука из Камбоджи. Всего послали свои делегации девяносто две страны. Президент Пакистана Айюб Хан остался дома, как и президенты большинства латиноамериканских республик, но это только потому, что они не могли по конституции покинуть свои страны без принятия особого законодательного акта. Несмотря на это, их избиратели сердились на них. О настроениях, господствовавших в конце этой недели, свидетельствует тот факт, что названным главам государств пришлось публично разъяснить, почему они не могут стоять у гроба главы иностранного государства.

Бросалось в глаза, что в списке блестящих высокопоставленных лиц, которые должны были собраться в столице США, отсутствовало имя отставного дипломата Джозефа П. Кеннеди, американского посла в Великобритании в 1937 — 1940 годах. Он не мог присутствовать на похоронах своего сына, так как два года назад его разбил паралич. Он был самым жестким н хитрым из всех Кеннеди и поэтому подвергался самой безжалостно» критике. Теперь, когда он был беспомощным, его, конечно, оставили в покое. Маленькая группа репортеров, дежурившая около дома в Хайяннис-Порте, вела себя спокойно. В то время как перед глазами телезрителей мелькали Вашингтон и Даллас, мыс Код, где находится Хайяннис-Порт, редко даже упоминался. Сообщения оттуда ограничивались краткой информацией о прибытии родственников и серией фотографий матери президента Кеннеди во время первого богослужения в Хайяннис-Порте.

Весь день в субботу прибывали самолеты, но затем плохая погода отбила охоту пользоваться ими, и поэтому иностранные государственные деятели отложили свой полет в Вашингтон до воскресенья.

Любая поездка бывших президентов Трумэна и Эйзенхауэра предварительно внимательно взвешивалась. После того как Эйзенхауэр возвратился в Геттисбург, он не мог вырваться со своей фермы из-за плохой погоды. Тем не менее н он оказался захвачен событиями.

Трумэн остановился в Блэр-хаузе — официальном правительственном особняке для гостей. Там он жил во время своего второго президентского срока, когда шел ремонт резиденции главы правительства. В Блэр-хаузе пуэрториканцы совершили на него покушение. В этот день Трумэн сказал Авереллу Гарриману, что он очень сочувствует Линдону Джонсону, поскольку помнит, каким он сам был «неопытным», когда умер Рузвельт.

По своему возрасту и положению Эйзенхауэр и Трумэн были окружены особым вниманием, и они в нем нуждались. Пройти даже восемь кварталов до собора Святого Матфея им не рекомендовалось. Опрос общественного мнения, проведенный в Чикаго, показал, что убийство Кеннеди не затронуло лишь одного американца из каждых десяти. Можно сказать, что в ту субботу почти любая реакция на происходящее вокруг казалась естественной. В Лос-Анджелесе умер Олдос Хаксли [54], в Огайо при пожаре больницы погибло шестьдесят три человека. В другое время это были бы крупные события, но в этот день газеты упомянули о них вскользь. Горе нации было доминирующим фактором, а оно было почти всеобщим. Институт по изучению общественного мнения страны сообщал, что даже среди южан, которые были настроены против Кеннеди и возглавляли оппозицию против него, шестьдесят два процента «чувствовали, что потеряли кого-то близкого и дорогого».