Перевал Дятлова. Загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на совет - Ракитин Алексей Иванович
Снимок № 28 — Дубинина, Золотарев и Колмогорова расселись на крестообразных приспособлениях для сушки рыбы. Фотографа, очевидно, привлекла аллегоричность сцены, понятная любому христианину. Принимая во внимание то, как через несколько дней погибнут сфотографированные, невольно ощущаешь мистичность этой фотографии. Каждый из троих словно бы выбирал в ту минуту свой крест… Снимок не постановочный, и тем интереснее, что рядом с Зиной Колмогоровой оказался Семен Золотарев. Кстати, на многих фотографиях они запечатлены рядом (либо разговаривающими, либо просто неподалеку друг от друга). Это наводит на мысль, что во время похода Семен и Зина общались довольно много и общение это было вполне дружественным. И это наблюдение становится тем более интересным, едва мы вспомним о том, как разделилась группа у кедра — Зина не осталась ни с Кривонищенко, ни с Золотаревым.
Фотография № 28 из фотопленки № 6
Снимок № 29 — общий вид заброшенного поселка Север-ный-2. Для нашего анализа фотография интереса не представляет.
Снимок № 30 — Юрий Юдин с геологическим керном. По общему замыслу фотографии — это фотопортрет, Юрий знает, что его фотографируют, и «работает» на объектив. Но в целом фотография неудачна — Юдин запечатлен на ней с закрытыми глазами, моргнул в момент срабатывания затвора. Теоретически Кривонищенко должен был переснять кадр, но он этого делать не стал. Как кажется, потому, что на самом деле героем фотоснимка является вовсе не Юдин, а геологический керн. Юрий Юдин определенно не входил в «область психологического комфорта» Кривонищенко.
Снимки № 31, 32 — снова веселящийся Тибо. Похоже, он опрокинул козлы и упал, кто-то из членов группы подошел, поднял козлы (на втором фотоснимке они уже стоят) и стал помогать Николаю подняться. Эти два фотоснимка интересны тем, что на них за плечами Николая можно видеть те самые валенки, уложенные «по-походному», в которых Тибо 1 февраля уйдет вниз по склону. Отсюда мы можем уверенно заключить, что валенки являлись «домашней обувью» Николая и драматические события возле палатки стали развиваться тогда, когда тот уже успел переобуться.
Фотопленка № 6, кадр № 32
Снимки № 33–35 — расставание с Юрием Юдиным девушек — Зины Колмогоровой и Люды Дубининой. Очень трогательные, добрые и теплые фотографии.
Наконец, последний, 36-й кадр сделан по выходу группы из заброшенного поселка, это своего рода прощальный взгляд через плечо. Снимок не запечатлел членов группы — лишь заснеженные дома, частью уже без крыш, да мрачный склон. Очень безрадостный снимок, оставляющий тягостное впечатление. Тем примечательнее, что он продублирован первым снимком «фотопленки № 1». Видимо, в те минуты, когда группа уходила из Северного-2, на душе у Георгия скребли кошки и чувствовал он себя подавленно.
Фотопленка № 1 (отсняты 33 кадра плюс еще один бракованный).
Все фотоснимки связаны с походом группы Игоря Дятлова. Первый сделан на выходе из поселка Северный-2, он практически идентичен последнему кадру пленки № 6. Второй — пейзажный, интересующей нас информации не несет.
Снимок № 3 — группа на привале. Участники похода равномерно распределены, нет деления на группки «по предпочтениям», нет ощущения напряжения или угрозы (в этом случае люди на фотографии были бы развернуты лицом друг к другу и делились бы на пары либо образовали круг). Очень мирный фотоснимок.
Вверху последний кадр фотопленки № 6, внизу — первый фотопленки № 1. Фотографии сделаны Георгием Кривонищенко при выходе группы из заброшенного поселка 2-й Северный.
Снимок № 4 — Георгий Кривонищенко передал кому-то свой фотоаппарат и оказался запечатлен на собственной же пленке. Своеобразный «автопортрет». Почти на всех фотоснимках Кривонищенко можно видеть его финский нож в ножнах, Георгий его вообще не скрывал. В этой как бы мимолетной (а по сути нарочитой) демонстрации оружия чувствуется стремление хозяина ножа «добрать солидности» в глазах окружающих и, пусть это не покажется удивительным, подсознательное ощущение незащищенности. У Колеватова и Тибо-Бриньоля, как известно, тоже были финские ножи, только они их старательно скрывали (лишь однажды мы увидим «финку» Тибо на фотографии из этого похода).
Фотоснимки 5, 6 и 7 — хорошо известные кадры, на которых можно видеть смеющихся туристов на фоне крутого берега Лозьвы. В эти кадры попали Слободин, Тибо, Кривонищенко, Золотарев и обе девушки. Эта же сценка присутствует и на других фотопленках («№ 4» и «№ 5»). Видимо, члены группы пребывали в отличном настроении и веселились. Нельзя исключить того, что хорошему настроению помог добрый глоток спирта или даже не один. Больше подобных снимков в походе не будет.
Фотопленка № 1, снимки № 8, 9. Поскольку Коля Тибо не попал в первый кадр, фотограф развернулся и сделал второй фотоснимок. Георгий Кривонищенко очень не хотел допустить того, чтобы Николай выглядел «отрезанным» от группы. Хотя, казалось бы, кто об этом мог узнать?
Снимок № 8 — Семен Золотарев о чем-то беседует с Зиной Колмогоровой. Снимок не постановочный, запечатленные в кадре люди не знают, что их фотографируют. По правому срезу кадра — Николай Тибо, видна часть его ноги. Словно устыдившись того, что Тибо в кадр не вошел, Георгий тут же сфотографировал его отдельно.
Снимок № 9 — Николай Тибо-Бриньоль с лыжей в руках на привале. Фактически это продолжение предыдущего снимка, кадр сделан через несколько секунд с поворотом камеры на несколько десятков градусов. Фотоснимки № 8, 9 прекрасно демонстрируют ту самую подсознательную потребность фотографировать людей, внушающих симпатию, о которой было написано выше. Георгий Кривонищенко специально сделал отдельный фотоснимок Тибо, пожалев, что тот «не вошел» в предыдущий кадр.
Далее следуют 8 видовых фотоснимков, не представляющие для нас особого интереса с точки зрения анализа коммуникативных взаимодействий внутри группы, хотя они некоторым образом могут передать психологическое состояние самого фотографа.
Наконец, снимок № 18 — постановочная фотография Игоря Дятлова. Ее можно было бы назвать фотопортретом, если бы не ее общая несуразность. Трудно отделать от ощущения, что Игорь не желал позировать либо находился в дурном расположении духа. Его небрежная поза словно бы передает немой вопрос: «Ну, что ты ко мне пристал?».
Снимок № 19 — на нем мы вновь видим Семена Золотарева. Снимок, опять-таки, сделан навскидку, Золотарев не знает, что его фотографируют: лицо опущено, он явно находится в движении по лыжне и не думает позировать.
Снимок № 20 — Зина Колмогорова что-то записывает в дневник, и на заднем плане опять мы видим Золотарева. Этот кадр тоже не постановочный. И, глядя на него, мы можем не сомневаться, что Георгий Кривонищенко очень хорошо относился к Зине. Даже лучше, чем было принято до сих пор думать.
Снимок № 21 — очень удачный кадр, если можно так выразиться, «говорящий». Опять мы видим Золотарева с опущенным вниз лицом и Слободина позади него с поднятой к небу головой. Контраст поразительный! Золотарев совершенно явно уходит от попыток сфотографировать его — это, кстати, подтвердит рассмотрение и прочих пленок. А потому открытость Рустема Слободина на его фоне выглядит такой явной и непосредственной. На заднем плане можно рассмотреть Колеватова. У Александра на тех редких снимках, что запечатлели его в походе, очень узнаваемый стиль поведения — он смотрит в объектив, понимает, что его фотографируют, но остается статичен, равнодушен к происходящему. Ни улыбки, ни приветственного жеста рукой (вроде бы логичного в такой ситуации) — никакого естественного проявления эмоций. Это, разумеется, не случайно. Такое «замороженное» поведение перед фотообъективом вполне определенно свидетельствует о присущих этому человеку чертах личности: сдержанности, склонности к самоконтролю, скрытности, нелюбви и неспособности к экспромтам. Он склонен планировать свои действия и педантичен в реализации намеченного. С одной стороны, такой человек труден для расшифровки, но с другой — можно быть уверенным в том, что есть вещи, которые он точно не сделает, т. е. в каком-то смысле он предсказуем (иными словами, его «закрытость» довольно условна, опытный психолог может «просчитать» его реакции без особых затруднений). Сразу надо подчеркнуть, что мы вовсе не делаем выводов о том, будто Александр Колеватов был интровертом, тугодумом и занудой — вовсе нет! Он вполне мог обладать отличным чувством юмора и быть в компании «номером первым». Речь совсем о другом — юмор и занудство напрямую относятся к вербальной области человеческих коммуникаций, в то время как наш анализ касается поведенческих схем, не связанных с речевым взаимодействием с окружающими. Надо ясно сознавать, что скрытность и нелюбовь к экспромтам вовсе не отменяют способности отлично шутить и понимать юмор.
