Загадочный Волжский - Белимов Геннадий Степанович (книги онлайн полностью .txt) 📗
И был многодневный пир победителей у множества костров, где на огне жарилось мясо баранов, варилось в котлах зерно, передавались по рукам чаши с хмельным питием. Ветер порой доносил до пирующих сладковатый запах тлена из поверженного города — запах смерти.
А вскоре разграбленный город занялся огнем, подожженный одновременно со всех сторон. Дым и зарево пожарища видно было издалека, за много–много верст степного левобережья.
Наверное, это зарево частично уберегло жителей небольшого поселения на месте будущего Волжского. Побросав все, кипчаки бежали далеко в степь, чтобы уже никогда не вернуться к сожженным и разрушенным жилищам. На всем протяжении степного берега Ахтубы почти до самой Астрахани от ордынских городов оставались одни пепелища. Профессор археологии В. Ф. Баллод дал им яркое название — «Приволжские Помпеи». Ордынское ханство после того Тамерланова нашествия покатилось к своему закату. С тех пор уже никогда не смогла оправиться от разрушений столица Золотой Орды — Сарай — Берке, приходя во все большее запустение.
На караванном пути
Страшные, бесчеловечные картины далекой катастрофы… При виде их как–то не идут на ум досужие мысли о том, что побоища Тимура способствовали избавлению Руси от владычества Золотой Орды. Жестокость — она ведь не может радовать; даже среди варваров не каждый позволял себе веселиться над трупами врагов. К тому же в Бельджамене погибла и община русских ремесленников, рабов… Недаром Тимур оставил по себе у славянских народов заслуженную дурную память. Да и отличавшиеся жестокостью народы–завоеватели не имели исторических перспектив как единая нация — об этом свидетельствует бесстрастная наука, об этом следует помнить и нынешним воителям.
Копнов достал из пачки новую сигарету, раскурил, задумчиво разглядывая осколок поливной керамики с фрагментом бледного узора.
— Тартанлы пал следом за Бельджаменом, — сказал он, наконец, с уверенностью, словно согласившись с какими–то своими мыслями. — Отсюда до Спартановки, где, полагают, был этот ордынский городок, для быстрой конницы — лишь несколько часов хода. А следом был сожжен и здешний город…
Я поразился совпадению наших мыслей.
— Вениаминыч, ты назвал место этого пожарища городом?
— А что? Небольшие города — караван–сараи — тут вполне могли быть…
Много позже, ознакомившись со специальной литературой, обнаружив новые вещественные подтверждения нашей версии в близлежащих районах, в частности, в Рабочем поселке и на месте нового лесопарка, показав находки волгоградским археологам, мы, разумеется, более уверенно будем судить о существовании у истока Ахтубы, на месте будущего Волжского, неизвестного города. Но и на первых порах гипотеза о нем не показалась нам слишком фантастической.
В самом деле, местоположение города было вполне логично на том длинном караванном пути из Европы в Среднюю Азию и Китай, который пролегал как раз через Бельджамен, Тартанлы и далее на Восток через столицы Золотой Орды. Из–за оживленности и важного значения этой торговой магистрали пространства между Уралом и Каспием называли тогда «Великими воротами народов». Не случайно главные города Орды были воздвигнуты на Ахтубе. Именно здесь сходились торговые пути из Волжской Булгарии, Руси, Крыма, античных стран — и в обратном направлении: из Средней Азии, Монголии, Китая к берегам Причерноморья и Дуная.
Словом, уже тогда мы задумались над естественным вопросом: а что если строители действительно нашли следы какого–то небольшого промежуточного города? Ведь расстояние от Сарай — Берке, что располагался близ нынешнего Царева, до Бельджамена, который, как считают многие исследователи, был ключевым городом для купеческих караванов, — немалое, сто с лишним километров. Для повозок с лошадьми да волами, а когда и для вьючных верблюдов, — это довольно долгий путь. Поэтому сооружение караван–сараев или даже целых поселений городского типа — с теплым жильем, водой, базарами для обмена товаров — было вполне оправдано. К тому же следует учитывать типичное для золотоордынских ханов и знати стремление возводить обособленные дворцы и целые поселения на тех землях, которыми они владели. Так что, ничего невероятного в наших рассуждениях не было — дело оставалось за доказательствами.
Первое, о чем мы сразу же вспомнили, — это о тех рассказах старожилов Волжского, которые утверждали, будто один из входов в подземные катакомбы, обнаруженные во время застройки 39‑го квартала, был выложен плинтами. Золотоордынскими кирпичами! Причем некоторые кирпичи были покрыты золотистой глазурью: верный признак особого их предназначения — для отделки богатых зданий. Факт кирпичной облицовки хода был документально подтвержден в отчете маркшейдеров из Ростова–на–Дону, которые обследовали пещерный лабиринт по просьбе волжских градостроителей.
Но брали кирпич, думается, вовсе не с царевских развалин. Кому нужно за шестьдесят верст, причем, скрытно, везти сюда камень: ведь рытье ходов, как известно, велось прихожанами тайно, по ночам?!
Кирпич добывали вблизи. Быть может, именно с этого места! Или были рядом еще какие–нибудь строения.
Подтверждение этой догадке нашлось довольно скоро. В первом томе «Историко–географического словаря Саратовской губернии» А. Н. Минха 1898 года издания, который мне выдали в Волгоградском краеведческом музее, я отыскал, например, такую фразу: «Еще в 1860‑х годах у села Верхне — Ахтубинского, бывшего Безродного, виднелись развалины какого–то каменного строения…» А несколько выше сообщалось, что в окрестностях этого села «находятся 26 курганов; в трех из них… найдены 152 древнерусские монеты», а при раскопках 1873 года обнаружены еще «28 татарских серебряных монет».
Стало быть, место, где ныне вольно раскинулись жилые и промышленные массивы Волжского, в историческом смысле отнюдь не было пустынным и безжизненным, как это порой представляется нам. Люди, кочевые народы селились здесь с незапамятных времен. Даже обычные, «плановые» раскопки степных курганов волгоградскими археологами дают нам даты погребений и в несколько столетий, и в пять тысячелетий до наших дней.
Степное Заволжье с обилием разнотравья, естественными пастбищами, прекрасной охотой на диких зверей издревле притягивало людей, давало им кров и пищу. Не стала исключением и эпоха Золотой Орды.
Однако в своих рассуждениях Копнов пошел куда дальше. Не здесь ли, загорелся он, размещался легендарный Гюлистан — загородная резиденция золотоордынских ханов с монетным двором, чеканившим деньги Золотой Орды? Поискам этого города — и по литературным источникам, и на местности, когда, порой в одиночку ему приходилось мерить по степи несчетные километры, — Юрий отдал немало времени и сил. По его твердому убеждению, проблема не была настолько безнадежной, чтобы не попытаться ее проверить.
Идея была связана с известной гипотезой Б. В. Зайновского, который, основываясь на монетных находках, отождествлял Гюлистан с Верхне — Ахтубинским, то есть именно с этими местами. Подобного обилия монет с чеканкой Гюлистана не находили нигде вдоль всей Ахтубы. Так что, все может быть… По крайней мере, ученые до сих пор так и не пришли к определенному мнению относительно местоположения знаменитого монетного двора чингисидов. Тайна Гюлистана пока остается неразгаданной.
Однако наличие около легендарного города красивого озера наталкивает на некие размышления… Старожилы Безродного рассказывали мне, что на месте завода электронно–вычислительной техники еще не так давно было озеро с камышами, где неплохо ловилась рыба и селилась степная птица. Понижение засыпанного озера и сейчас четко улавливается, если ехать по улице Молодежной близ завода — там явный уклон земли. Может, к этому озеру как раз и примыкали дворцы Гюлистана? Города, который пал одновременно с Бельджаменом и Тартанлы…
Продолжить самостоятельные раскопки нам больше не пришлось: траншею вскоре засыпали. К прежним находкам добавились только небольшой глиняный горшочек и часть какого–то сосуда с рельефными желобками и следами зеленоватой поливы, которые перед тем на месте древнего пожарища нашел Владимир Бедрак. Позднее известный волгоградский археолог, старший научный сотрудник Волгоградского пединститута, а ныне доктор наук и профессор педуниверситета В. И. Мамонтов, с которым мы встретились, определил, что фрагмент сосуда является жировым светильником, и по совокупности всех находок подтвердил, что усадьба принадлежала зажиточному хозяину. О том говорило и обилие гончарной посуды, и осколки богатой поливной керамики, и наличие кирпичной кладки из обожженных, а не сырцовых, как обычно, кирпичей.
