Черная книга - Эренбург Илья Григорьевич (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
18 августа 1941 года в городе появилось гестапо: начался новый этап в жизни евреев.
Однажды вечером три еврейских мальчика сидели на улице. Среди них был Муся Горбонос. Это был тихий, хороший мальчик, отличный ученик восьмого класса. К ребятам подошел полицейский. Обращаясь к Мусе, он попросил закурить. Мальчик сказал, что он не курит, что у него никогда не было и нет махорки.
Немец пристально посмотрел на мальчика и в упор, спокойно застрелил его. Муся Горбонос был первой жертвой. Ужас и страх охватили население.
Евреи получили приказ регистрироваться. В первый же день из толпы отобрали 367 мужчин и двух женщин.
В Хмельнике в центре города, на бульваре, стоял памятник Ленину. Это было любимое место гуляния молодежи, отсюда открывался прекрасный вид на город. В торжественные народные праздники, в день Октябрьской социалистической революции, в день 1 Мая, сюда собиралась ликующая толпа демонстрантов. Ленин с протянутой рукой, с мудрыми, прищуренными глазами, казалось, благословлял народ.
Сейчас именно это место немцы избрали для публичного издевательства над несчастными людьми.
Отобранных 367 евреев загнали на бульвар. Побоями, ударами прикладов их заставляли взяться за руки, танцевать и петь ”Интернационал”. Старикам отрезали бороды, а молодых заставляли есть их волосы.
После этой ”первой” репетиции всех отправили в помещение районного союза потребительских обществ. Здесь евреев загнали в склад стекла, где их заставили босиком плясать по битому стеклу и по специально приготовленным доскам, утыканным гвоздями. Так страшно и подло издевались немцы над людьми перед смертью. В 6 часов вечера измученных вконец людей погнали за город. Там на Улановской дороге уже были заготовлены ямы. Палачи заставили евреев раздеться догола и вновь танцевать.
Перед смертью у некоторых нашлись силы и мужество духа крикнуть: ”Да здравствует Сталин! Все равно он выиграет войну. Пусть сгинет Гитлер!”
В этот день гестаповцы и их низкие пособники убили 367 евреев и 40 украинцев — членов партии.
Хмельник принадлежал к Литинскому гебитскомиссариату. Его генеральный комиссар, известный палач еврейского населения Кох, имел свою резиденцию в городе Житомир. С образованием Литинского гебитскомиссариата гонения против евреев приняли еще более планомерный характер.
Прежде всего был издан приказ, по которому все евреи, живущие на центральных улицах, должны были в трехдневный срок переехать на окраины.
25 декабря последовало распоряжение — всем жителям сдать теплые вещи для германской армии. Германская полиция в тот же день показала, как она понимает еврейскую помощь.
Немцы поймали десять женщин и одного мужчину, привели их в полицию, раздели догола и бросили в карцер. Сюда, с 9 часов утра до 6 часов вечера, то и дело заходили полицейские и избивали несчастных людей. В 6 часов вечера каждого заключенного втаскивали в отдельную комнату и давали по 15 шомполов. Женщины кричали и получали поэтому по 25 шомполов. После этого измученные жертвы выбрасывались на мороз.
”Сборы” для германской армии продолжались...
Но это все еще были только предвестники того всеобщего истребления, которое ожидало еврейское население. На больного Абрамовича донесли, что у него, якобы, есть оружие. Больного выволокли из дома, на центральной улице устроили виселицу. Перед смертью ему приказали сказать последнее слово, это было придумано тоже с издевательской целью.
Едва живой от побоев, тяжело больной старый человек, нашел в себе силы сказать ясным, чистым голосом:
”Пусть фашисты и их обер-бандит Гитлер будут сметены с лица земли”.
Полицейский посильнее затянул петлю, и Абрамович умолк.
2-го января 1942 года на своей машине примчался литинский гебитскомиссар Вицерман. Это был известный изверг и убийца.
Он вызвал к себе еврейского старосту и наложил новую большую контрибуцию.
Кроме того, он распорядился, чтобы евреи немедленно переехали из нового города в старый, где образовывалось гетто. В городе поднялась великая суматоха. Кто тащил свой скарб на санках, кто — на нескольких дощечках, а кто — на плечах. Гестаповцы и полицейские грабили и забирали все, что им нравилось.
Категорический приказ гласил: все русские и украинцы должны нарисовать крест на дверях: кто впустит в дом еврея, будет жестоко наказан.
Прошло несколько дней существования гетто. И разразилась неизбежная в условиях немецкой оккупации ”акция”.
5 часов утра. Глубокие сугробы, ветер, вьюга, пронизывающий мороз. Люди боятся выйти из своих домишек, точно предчувствуя ужасы и горе, которые несет им наступивший день.
Улицы уже окружены гестаповцами, их помощниками, литинскими и сельскими полицейскими, под руководством гебитскомиссара Вицермана. Казалось, они только ждут первого сигнала. Вот появляется несколько человек, которые спозаранку отправились за водой, среди них — член Еврейского совета Брейтман.
Их тут же убивают на месте. И начинается кровавое ”действие”. Сонных людей вытаскивали из кроватей, не разрешая даже одеться. Стариков и больных пристреливали на месте.
Мороз доходил до 40°, но всех безжалостно выгоняли на улицу. Люди идут босые, голые, кто в одном ботинке, кто в галошах на босу ногу, кто завернувшись в одеяло, а кто и в одной рубашке. Многие пытались бежать, но их тут же настигала пуля. Уцелевший от этого кровавого разгрома А. Бендер рассказывает: ”В шесть часов утра я услышал стрельбу. Когда я открыл дверь, там уже стоял полицейский с оружием в руках и кричал: ”А ну, выходи!” Меня погнали к следующему дому. Сколько я ни умолял разрешить мне идти вместе с моей семьей, чтобы жене легче было вести детей на смерть, ничего, кроме ударов прикладами, я не получил. Силой я был оторван от жены и троих любимых детей в этот самый страшный час моей жизни. Из колонны мне удалось бежать. Я спрятался на чердаке дома, откуда уже всех выгнали. Все было разбито вдребезги. Крики, стон и плач потрясали воздух. Детей погоняла жена председателя управы, немка. Она гнала их, приговаривая: ”Тише, детки, тише”.
Когда на площади стало полно людей, гебитскомиссар приказал огласить список специалистов, которым позволено было жить. Остальных погнали в сосновый лес за три километра от города. Там уже были приготовлены ямы. По дороге гестаповцы безжалостно издевались над людьми и избивали их. Одна пожилая женщина, Гольдман, упала. Полицейские ее подняли и в великой злобе разрубили тело на куски.
Двух девушек, сестер Лернер, гестаповец подгонял уколами кинжала в спину.
Ребенок четырех лет — Май — отца у него не было, а мать немцы убили, как взрослый шел в колонне, вместе со всеми к яме...
У ямы людей поставили в ряд, побоями и угрозами заставили их раздеться и раздеть детей. Стоял лютый мороз. Дети кричали: ”Мама, зачем ты меня раздеваешь, на улице так холодно”...
Каждые пятнадцать-двадцать минут подводы с одеждой убитых отправлялись на склад.
Таким образом 9 января 1942 года, в кровавую пятницу, были убиты 5800 евреев.
16 января вновь было убито 1240 человек. Жестокость гестаповцев и полицейских не имела предела. Мать доктора Абрамсона, глухая старая женщина 60 лет, не слышала приказа и не сразу вышла из подвала, где она ютилась. Гестаповец схватил ее за седые волосы и саблей отрубил голову.
Так, с седой старушечьей головой в руках, он стоял перед людьми...
Некоторым жертвам удалось спрятаться в подвалах, на чердаках, у крестьян; многие блуждали в поле, без пристанища. Немало людей замерзло, их нашли лишь весной, когда стаял снег.
Среди тех, кому удалось спрятаться и спастись, были дети Гольдман. Они несколько часов пролежали под кроватью. Наконец, старший мальчик 18 лет сказал, что пойдет на чердак посмотреть — нет ли там отца. В это время в комнату вошел полицейский, он вонзил в него кинжал, мальчик успел крикнуть только одно слово: ”ой” и умер.
Когда стемнело, девочка взяла братишку пяти лет и убежала к знакомым в Слободку.
Уцелела от первоначальных ”акций” небольшая часть евреев, живших на Еврейской улице. Начальник немецкой жандармерии выделил из оставшихся еврейского старосту — Эльзона и приказал ему, чтобы все евреи пришли в полицию за документами. Евреев, мол, больше трогать не будут. Если же поймают незарегистрированного еврея, то будут расстреляны староста и еще три еврея с Еврейской улицы. Люди испугались и пошли. Они получили голубые документы, которые нужно было каждый день, в восемь часов утра, отмечать в полиции.
