Первое дело при Красном - Попов Андрей Иванович (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗

После того, как кавалерия прошла через Красный, за ней следом двинулась 2-я вюртембергская конная батарея капитана фон Брайтхаупта. «Мы следовали с батареей так быстро, как могли, — вспоминал Фляйшман, — но в городе было одно дефиле, которое задержало нас, и многие лошади пали от изнурения. На противоположной стороне города находилась крутая гора, и лишь с величайшим трудом мы взобрались на её вершину с 3 орудиями. Ружейный огонь с каждой минутой становился всё оживлённее, офицеры для поручений короля Неаполитанского и маршала прибывали один за другим и кричали нам: “Артиллерия вперёд!”. Мы гнали лошадей из последних сил». {90}

По словам Нея, «в полулье от Красного кавалерия под командой короля Неаполитанского поочерёдно атаковала и преследовала неприятеля. Русская пехота, покинутая своей кавалерией, сначала двигалась в виде двух сомкнутых колонн, а затем в сплошном большом каре, которое, хотя и окружённое со всех сторон, продолжало своё отступление проворно и постоянно отстреливаясь». Солтык пишет, что русские отступали, «свернувшись в массы побригадно, имея свои орудия в углах колонн», а вюртембержцы говорят, что Неверовский «стянул обе свои пехотные колонны вместе и образовал плотно сомкнутое каре», и отступал в «сомкнутой (serree) колонне». Рёдер фон Бомсдорф подтверждает, что русские отступали «отныне в одном единственном большом каре». Ляйссних уверял, что «русская пехота построилась в одно каре именно на открытом поле, справа возле уже упомянутой аллеи большой проезжей дороги, чтобы в таком построении продолжить своё отступление». По словам Бисмарка, Неверовский «свернул дивизию в глубокую походную колонну и следовал вдоль липовой аллеи возле большой дороги… Роте, составлявшей хвост его колонны, он приказал отражать залпами передовой эскадрон. Этот огонь только первый раз был правильным; вскоре вся колонна начала стрелять батальным огнём, каждый спускал курок произвольно и на удачу, выстрел повсюду находил противника, ибо число эскадронов, посылаемых главнокомандующим в атаку, умножалось с каждой минутой». {91}

Душенкевич вспоминал, что неприятель, «опрокинувший драгун, изрубивший половину артиллерии и ее прикрытие, с самонадеянием на пехоту торжественно стремившийся, подпущен был на ближайший ружейный выстрел; каре… безмолвно, стройно стояло, как стена. Загремело повеление “Тревога!!!”, барабаны подхватили оную, батальный прицельный огонь покатился быстрою дробью — и вмиг надменные враги с их лошадьми вокруг каре устлали землю…; один полковник, сопровожденный несколькими удальцами, в вихре боя… домчались к углу каре и пали на штыках; линии же атакующие, получа неимоверно славный ружейный отпор, быстро повернули назад и ускакали в великом смятении с изрядною потерею. Ударен отбой пальбе, Неверовский, как герой, приветствовал подчиненных своих: “Видите ребята, — говорил он в восторге, — как легко исполняющей свою обязанность стройной пехоте побеждать кавалерию; благодарю вас и поздравляю!”. Единодушное, беспрерывное: “Ура!” и “Рады стараться!” раздавались ему в ответ и взаимное поздравление». {92} Упомянутым полковником, возможно, являлся командир 6-го шволежерского (легкоконного) полка Л.Ф.М. де Марбёф, сын генерал-лейтенанта и бывшего губернатора Корсики Ш.Р. де Марбёфа, покровителя клана Буонапарте.

Наградные документы гласят, что шеф 41-го егерского полка генерал-майор Палицын «при беспрестанном покушении неприятеля, отражал его во время отступления и равнодушною храбростию подавал пример своим подчиненным». Командир полка Шейн, «будучи ранен, не сложил команды», майор Редриков «по соединении с отрядом, во все время наступления неприятельской кавалерии, командовал правым флангом полковой колонны с примерным влиянием и мужеством». Майор Крамаревский «во все время отступления отражал атаку кавалерии, вливая мужественную твердость в подчиненных», капитаны Бледнов и Ляпунов 2-й «влагали дух твердости» в своих егерей, штабс-капитан Сахайдаков «двукратно отражал неприятельскую кавалерию». Шеф 49-го полка Кологривов и командир батальона 50-го полка майор Антонов, «когда многочисленная кавалерия окружила пехоту, тогда… своими распоряжениями и неустрашимостию приводил людей в порядок и отражал храбро неприятельское нападение».

Полковник Княжнин 1-й «при отступлении пехотных полков Симбирского и Полтавского, находившихся в его команде, удерживал неприятельскую конницу от нападения на нашу пехоту, причинял ей сильный вред хорошим распоряжением своим при произвождении батального на нее огня». Командующий Полтавским полком подполковник Бобоедов «с отличным мужеством и храбростию распоряжал командуемым полком и, нанося сильный вред кавалерии, отошел в порядке за селение Мерлино». Симбирского полка командир подполковник Ф.К. Рындин и майор Карпов «благоразумными распоряжениями, твердостию и неустрашимостию своею не только не дали преследовавшей из Красного артиллерии и пехоте неприятельским, которые беспрерывно производили в их карею картечной и ружейной огонь расстроить оную карею, но и многочисленную кавалерию, на пространстве двенадцати верст беспрестанно атаковавшую сию карею, отражали всякий раз с мужеством. Полк, сформированный из рекрут и солдат, в войне не бывших, единственно их мужеству и распоряжениям обязан тем, что хотя потерпел великий урон, но выдержал храбро все нападения неприятеля, а наиболее беспрерывные атаки многочисленной их кавалерии, которую каждый раз опрокидывал». Майоры Пивоваров и Ушков 4-й «вспомоществовали со всем своим баталионом командирам, где более было опасности, там они с присутствием духа подавали пример отличной храбрости. Тот фас, на которой стремилась более неприятельская кавалерия, видел их тотчас посреди себя и одушевлялся их неустрашимостью»; при этом Ушков был ранен.

Отступление Неверовского 15 августа

Вид города Смоленск. Раскрашенная гравюра, 1814 г.

Капитан Р. Байковский 1-й «в третьем баталионе командовал левым фасом, на которой неприятельская конница наиболее стремилась, и всякий раз отражал оную с особенною храбростию; фас свой, при малейшей расстройке, приводил тотчас в порядок и дважды, по приказанию подполковника Рындина, опрокинул штыками упорную неприятельскую кавалерию, которая, не смотря на сильный ружейный огонь, стремилась ворваться в каре». Капитан Белецкий «командовал в первом баталионе задним фасом, неприятельская артиллерия и пехота особенно на сей фас имели свое стремление, кавалерия же, при малейшем оного колебании, летела на оный, но он с мужеством, содержа людей в порядке, отражал всякий раз неприятеля, искусно сберегая огонь фаса своего». Капитан Логинов, поручики Никифоров, Мартынов, Черкасов, подпоручики Кулак и Чайковский «командовали в обоих баталионах фасами и вообще все с отличною храбростию отражали беспрерывные атаки неприятельской кавалерии; их примером ободренные, никогда в огне не бывшие, молодые солдаты оказали опыты непоколебимого мужества, которые все нападения неприятеля сделали тщетными»; при этом Чайковский был ранен. {93} Отсюда видно, что вюртембергская батарея вела огонь по Симбирскому полку, и что французская лёгкая пехота в горячке боя выбежала из Красного и завязала перестрелку с русской пехотой. Можно допустить, что в начале отступления русские пехотные полки были построены в правильные каре, которые вскоре были нарушены сбегавшимися к ним из города егерями и атаками неприятельской кавалерии.

О том, как французская кавалерия осуществляла атаки, детально рассказал участник боя Бисмарк. «По мере того, как эскадроны миновали дефиле, Мюрат, обращаясь к каждому из них и указывая на неприятеля, кричал: “Ѵоііа Ѵеппеті, chargez ferme! [Вот неприятель, атакуйте решительно]”. Ни один из эскадронных командиров не ожидал повторения подобных слов, произнесённых главнокомандующим всей кавалерией; каждый из них посчитал себя совершенно освобождённым от дальнейшей подчинённости непосредственному начальству; каждый кипел нетерпением и искал случая отличиться на глазах храбрейшего из храбрых. Не сохраняя общей связи, начальники эскадронов поочерёдно командовали: “Еп avant, marche-marche [Вперёд, марш, марш]” и опрометью бросались вслед за неприятелем. Генералы и полковые командиры, без власти и без назначения, скакали вслед за полками, не желая оставаться позади. Таким образом, прекратилось здесь полковое единство, как перед этим, при прохождении через Красный, прекратилась связь бригадная. Кажется, здесь было предопределено, чтобы беспорядку не было границ». {94}