Сожженная заживо - Суад (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
На следующее утро около девяти часов мы поднялись, как обычно по воскресеньям.
– Я приготовлю тебе кофе, мамочка?
– С удовольствием.
Это был наш утренний ритуал, и я всегда отвечала «с удовольствием». Я была непреклонна в вопросах вежливости и взаимного уважения. Я находила, что местные дети довольно плохо воспитаны. Они пользуются вульгарным языком, который приносят из школы, и мы с Антонио боролись с этим изо всех сил. Отец переспрашивал Летицию, если она неправильно отвечала ему. Я же получила единственное воспитание – рабское.
Летиция принесла мне кофе и стакан теплой воды. Она быстро меня поцеловала, и Надя тоже. Любви, которую я получала от них и от их отца, я не уставала удивляться каждый день, как будто ее не заслужила. Предстоящее объяснение было довольно сложным из-за других причин, а не только из-за моего страха встретиться с взглядом сына.
– Я хотела бы поговорить с вами об очень важных вещах.
– Давай, мамочка, говори, мы тебя слушаем.
– Нет, не здесь. Мы пойдем ко мне в бюро, в кафетерий.
– Но ты же сегодня не работаешь! О, ты знаешь, вчера вечером было так здорово! Маруан тебе больше не звонил?
– Мы вернулись поздно, должно быть, он еще спит.
Если бы это не был их брат, я бы забеспокоилась. Они как всегда болтали друг с другом, совершенно не придавая значения этому необычному разговору в бюро воскресным утром. Это я все придумываю что-то. Они же идут с мамой, мама зачем-то идет на работу, а потом... неважно, они же мне доверяют.
– Вчера мы провели чудесный вечер.
– А, так ты это хотела нам сказать?
– Подождите, все по порядку... Итак, вчера мы провели чудесный вечер с Маруаном, это вам говорит что-нибудь? Маруан – это вас заставляет о чем-нибудь задуматься?
– О приятном мальчике, который жил с тобой у твоих приемных родителей, так он сказал...
– И потом он очень красивый, очень милый.
– Вас привлекло в нем именно то, что он красивый и милый?
– Всё, мама. Он выглядит очень нежным.
– Это правда... А помните, я вам говорила, что когда меня сожгли, я была беременна. Я вам про это рассказывала.
– Да, ты нам говорила...
– И этот ребенок, где он, как вы думаете?
Они смотрели на меня во все глаза с удивлением:
– Но он же не остался там, в твоей семье!
– Нет. А у вас нет никакой версии, где мог оказаться этот ребенок? Вы никогда не видели кого-нибудь, кто мог бы быть похожим на тебя, Летиция, или на тебя, Надя? Или на меня. Кого-нибудь, кто имел бы такой же голос, ходил бы, как я?..
– Нет, мама, уверяю тебя, что нет.
– Нет, мамочка.
Надя повторяла все, что говорила ее сестра. Обычно рупором выступала Летиция. Но вчера я заметила у Нади маленькую капельку ревности. Маруан больше смеялся с Летицией, а ею занимался чуть меньше. Она слушала меня очень внимательно и не сводила с меня глаз.
– И ты, Надя, ты тоже не знаешь?
– Нет, мама.
– Ты, Летиция, постарше, ты можешь вспомнить, ты ведь его видела у моих приемных родителей...
– Уверяю тебя, мамочка, что не помню.
– Так вот, это Маруан!
– Ах, Боже мой, это Маруан, с которым мы провели вчерашний вечер!
И они обе залились слезами.
– Это наш брат, мама! Он был в твоем животе!
– Это ваш брат, он был в моем животе, и я родила его совсем одна. Но я не оставила его там, а привезла его с собой сюда.
Теперь мне предстояло пуститься в самые трудные объяснения по поводу того, почему я его отдала на усыновление. Я тщательно подбирала слова, которые слышала когда-то от психиатра, – «восстановить себя», «принять себя», «снова стать женщиной», «снова стать матерью»...
– И ты держала это в себе двадцать лет, мама! Почему ты не сказала нам о нем раньше?
– Вы были еще совсем крошки, и я не знала, как вы будете реагировать. Я собиралась сказать вам обо всем, когда вы повзрослеете, как рассказывала о своих шрамах... как рассказывала об огне. Это все равно, что построить дом: кирпичи кладут один за другим. А если кирпич непрочный – что произойдет? Дом разрушится. Вот и здесь то же самое. Мама хочет построить свой дом, и я думала, что чем дольше, тем он будет более прочным, более высоким, чтобы привести туда Маруана. А если не так, то мой дом рухнет, и я уже ничего не смогу сделать. Теперь вам выбирать.
– Это ведь наш брат, мамочка. Скажи ему, чтобы он жил с нами, правда, Надя? У нас есть старший брат, а я так мечтала, чтобы у меня был старший брат, я тебе всегда об этом говорила – старший брат, как у моей подруги. А теперь и у меня есть старший брат, это Маруан! Ну, правда, Надя?
– Я освобожу для него шкаф и уступлю свою кровать!
Надя никогда не давала мне даже жвачки! Она добрая девочка, но с трудом расстается со своими вещами, а для брата она на это готова!
Это удивительно – брат возник ниоткуда, а она уже все готова ему отдать...
Таким образом, доселе незнакомый старший брат вошел в нашу семью. Это оказалось так же просто, как освободить шкаф и уступить свою кровать. Скоро у нас будет новый дом, а у Маруана появится своя комната. У меня голова идет кругом от счастья. Все время они перезваниваются, ждут встреч, и я говорю себе, что скоро они, пожалуй, начнут и переругиваться. Но Маруан – старший брат, и он пользуется беспрекословным авторитетом у своих сестер:
– Летиция, не смей отвечать маме в таком тоне! Мама просит убавить громкость телевизора, значит, сделай так! Тебе повезло, что у тебя есть родители, так уважай их!
– Ну ладно, извини меня, больше так не буду, обещаю...
– Я пришел сюда не для того, чтобы с вами ругаться, но мама с папой оба работают. А что это за беспорядок в комнате?
– Мы тоже в школе не дурака валяли, ты ведь пришел раньше нас! Ты знаешь, что это такое!
– Да, правда, но это не причина так относиться к родителям.
Как-то раз Маруан отвел меня в сторонку:
– Мама? Антонио не раздражает, что я командую девочками?
– Антонио считает, что ты все правильно делаешь.
– А то я боюсь, что он мне однажды скажет: «Занимайся своими делами, это мои дочери...»
Но Антонио так не поступил. И это очень благородно с его стороны. Напротив, он был весьма рад поделиться частью своих властных полномочий. Причем самое замечательное то, что девочки охотнее подчинялись старшему брату, чем мне или Антонио... С нами они спорили, могли хлопнуть дверью, но с Маруаном этого не допускали. Частенько я говорила себе: «Лишь бы это продолжалось подольше...»
Иногда, правда, наступали некоторые напряженные моменты. Летиция пришла ко мне в постель, в поисках заступничества:
– Он меня раздражает!
– Но он прав, так же как и папа прав. Ты отвечаешь невежливо...
– Почему он говорит, что уйдет, если мы его не будем слушаться? И что он пришел сюда не для того, чтобы нас ругать?..
– И это нормально. Маруану не повезло так, как тебе, у него в жизни были трудные времена, о которых ты даже представления не имеешь. И родителей он очень ценит. Ведь с ним рядом не было мамы, ты это понимаешь?
Если бы только я могла освободиться от чувства вины, которое всплывало на поверхность слишком часто... Если бы я могла сменить кожу... Я сказала Маруану, что приняла решение описать нашу историю в книге, если он согласится на это.
– Это будет что-то вроде нашего семейного альбома. И свидетельством о преступлении во имя чести.
– Когда-нибудь я поеду туда...
– Чего тебе там искать, Маруан? Мести? Крови? Ты родился там, но ты не знаешь людей, которые там живут. Я тоже об этом мечтаю, у меня тоже кипит ненависть, мне кажется, я почувствовала бы огромное облегчение, если бы приехала в свою деревню вместе с тобой и крикнула им всем: «Смотрите все! Вот мой сын Маруан! Мы сгорели, но мы не погибли. Взгляните, какой он красивый, сильный, умный!»
– Больше всего мне хотелось бы встретиться с моим отцом! Мне хочется понять, почему он бросил тебя, ведь он прекрасно понимал, что тебя ждет...
