Остановка в Чапоме - Никитин Андрей Леонидович (бесплатные книги полный формат .txt) 📗
Затем Каргин снова возвращается к проблеме колхозов. Чувствуется, что его раздражает само слово "демократия", которым прикрыто создание ВОРКа.
Мне самому до сих пор непонятно, зачем надо было возводить новый этаж пирамиды над рыболовецкими колхозами, еще одну управленческую надстройку для централизации всего рыбоколхозного дела в стране. Изменилась только вывеска. Как возглавлял Зиновий Моисеевич Эвентов управление по делам колхозов в Минрыбхозе СССР, так теперь возглавляет этот ВОРК. А что получили колхозы? Пока - ничего. Общее подчинение - тому же министерству. Только если раньше, как говорит Каргин, все вопросы решались на местах, тут же, дальше областного центра ехать было не нужно, то теперь все - через Москву. А главное в том, что все равно колхозный флот несамостоятелен, он ловит рыбу под управлением "Севрыбы" и в составе ее флотов. Вот и выходит, что разъединить колхозы и "Севрыбу", у которой и промысловая разведка, и данные по промыслу по всему океану, и судоремонтные заводы, и суда, которые получают колхозы опять-таки из "Севрыбы", никак нельзя. Что касается демократии, то я вполне с Каргиным согласен: посредники между колхозами и государством на промысле не нужны. Настоящая демократия будет тогда, когда колхозы будут напрямую выходить для решения своих вопросов на уровень любой государственной инстанции. Это и станет действительной перестройкой. А пока - только еще большая путаница...
- Так и живем: одной рукой строим, другой - ломаем,- подытоживает Каргин, словно бы повторяя мои мысли.- Не бюрократический аппарат надо перестраивать, а систему планирования, которая нам работать мешает! Аппарат надо просто уничтожить, никто и не заметит, что его нет, только легче работать будет. Но такой перестройки мы не скоро дождемся. Как считали раньше: один с сошкой, семеро с ложкой? А сейчас можно точно говорить, что с ложкой - семьдесят на одного работающего, если не еще больше! И добро бы только ели - работать мешают, как будто бы сами умеют что-то делать, кроме как бумаги плодить... Так какие ваши планы? - снова круто меняет он тему разговора.- Куда вы собираетесь поехать, что увидеть? Наверное, на Терский берег полетите?
Я вкратце рассказываю о том, что хочу сделать, и мы расстаемся. Уже в дверях кабинета Каргин напоминает, что сегодня меня ждет в МРКС новый председатель, которому он, Каргин, сообщил о моем приезде.
Пока я устраиваюсь в номере, обедаю, потом отправляюсь пешком в МРКС, меня не оставляют мысли о сегодняшней встрече с Каргиным. Действительно, с какой стати Каргин должен был отстаивать Гитермана? Кто для него Гитерман? Всего лишь очередной председатель МРКС, один из многих руководящих работников "Севрыбы", причем далеко не первой категории. МРКС со своими колхозами и даже флотом - только крохотная часть рыболовецкой державы Севера, которой управляет Каргин, маленькое "удельное княжество", делами которого до прихода Каргина занимались на уровне отдела по делам рыболовецких колхозов, не выше. И колхозами, и самим МРКС с его председателем. Это теперь Каргин все перевернул. И не только потому, что почувствовал нужду в подсобных хозяйствах колхозов. Облетев все побережье Белого моря, Каргин содрогнулся, увидев состояние здешних сел и отчаяние жителей. Содрогнулся не как начальник "Севрыбы", а как человек, выросший на земле, привыкший ее чтить, а вместе с тем и чтить труд человека, куда бы он ни был вложен - в землю, в ремесло или в "океанскую ниву".
Каргин не был заинтересован в аресте и снятии Гитермана, сейчас я в этом убежден. Другое дело, что он в какой-то степени им "пожертвовал", но для чего? И применимы ли наши слова, несущие эмоциональную нагрузку, к таким вот ситуациям?
В огромной многотысячной машине, которую я не без оснований называю "империей" или "державой" Каргина, произошел сбой в работе, как теперь известно, по вине "досматривающих". Собственно, это была их инициатива - изъять одну из деталей, обосновав свое вторжение предположением, что она, дескать, с изъяном. Сбоя поначалу не было, он начал расти и показался опасным лишь после того, как деталь изъяли. Поскольку ее не возвращали, то потребовалось заменить ее новой. Вот и все. Претензии тут должны быть не к Каргину, который действовал всего лишь как зауряд-механик, озабоченный, чтобы все детали были в комплекте и машина работала без сбоев, а к проектировщикам машины, раз и навсегда определившим, что "незаменимых деталей - то бишь людей- - у нас не бывает"...
А ведь действительно еще не было незаменимых - каждого кем-либо заменяли! Другое дело, что из всего этого получалось, какую продукцию выдавала та или другая "машина", в которой оказывались заменены все детали другими, так что уже никто не мог и понять, для чего она была первоначально сконструирована. Но это, повторяю, уже совсем другой вопрос, который мы с Каргиным не обсуждали...
Сейчас мне ясно, что Каргин сам никогда бы не стал Гитермана убирать, потому что он был ему действительно нужен, заслуженно пользовался его доверием, но что-то в интонации Каргина подсказывает, что он не слишком симпатизировал своему подчиненному, а потому не стал его "спасать" - ни тогда, ни сейчас. И это при том, что Каргин, как выясняется, знал, что Данков и его подручные попытаются использовать Гитермана против Каргина. По субботам и воскресеньям Каргин и Данков вместе ездили на охоту, а в понедельник генерал-майор вызывал к себе на допрос Гитермана и начинал очередной тур "уговоров" сознаться, кто же из руководства "Севрыбы" требовал свою "долю"!
Как видно, все сходится на Данкове и бесполезно искать какие-то иные причины ареста Гитермана. И в "Севрыбе", и в МРКС, куда я сейчас иду,- везде действовал автоматизм ситуаций, отлаженный, как видно, так, что он срабатывал без сучка и задоринки, едва только человека хватали. Он был обречен еще до представления ему обвинения, и окружающие это знали столь хорошо, что даже не пытались что-либо предпринять, разве что побыстрее забыть о случившемся, вернувшись к своим неотложным делам. То же, по-видимому, произошло и с председателями колхозов. Когда я спросил о них Каргина, тот только головой мотнул: дескать, это не по моей части... Теперь я знал, что ничего нового по этому поводу не узнаю и в МРКС. Голубев, на встречу с которым я шел, в защите Гитермана и "гитермановских" председателей не был заинтересован, поэтому "концы" мне придется искать самому и на местах, разговаривая с людьми. Вопросы новому председателю МРКС по поводу событий двухлетней давности задавать бесполезно.
До этого о Голубеве я знал из писем Георги и по тем газетным вырезкам, которые тот мне иногда присылал. Придя в МРКС из недр "Севрыбы", то есть как ее прямой ставленник, Голубев поступил так, как поступил бы любой умный человек, не желающий повторить ошибки своего предшественника. Гитерман служил Каргину. Представляя интересы колхозных рыбаков, он в то же время проводил в МРКС политику Каргина и, стало быть, "Севрыбы", входя в конфликт с собственными колхозами, как это получилось в случае с "Ударником". Это была ошибка Гитермана, впрочем в какой-то мере объяснимая, потому что создание базы флота было делом его рук и он ею гордился. Поэтому едва лишь "Ударник" в лице Тимченко заговорил о своей самостоятельности и неподчинении команде "Севрыбы", на него обрушилась вся система, и Гитерман был не последним среди атакующих. Как поступил Каргин, когда требовалась помощь Гитерману, уже известно. И, самое главное, известно всем.
Новый председатель МРКС извлек из этого урок. Повторять ошибки своего предшественника он не собирался, да и обстоятельства тому благоприятствовали. Осенью 1985 года в Москве состоялся учредительный съезд уполномоченных, на котором было провозглашено создание ВОРКа. На следующий год вышел приказ министра о разграничении обязанностей между ВОРКом и бассейновыми главками вроде "Севрыбы", к которым они раньше были приписаны, и рыбакколхозсоюзы стали независимы от своих бывших объединений. Таким образом, руки у Голубева оказались в какой-то степени развязаны для самостоятельных действий.
