Великая огнестрельная революция - Пенской Виталий Викторович (прочитать книгу .txt, .fb2) 📗

В последующие десятилетия всадники русской поместной конницы окончательно перешли к использованию татарской тактики. Избегая ближнего, рукопашного боя, они стремились, подобно татарам, вести преимущественно дистанционный бой. Русская конница XVI в. в совершенстве освоила татарский тактический прием, который сама же и называла «хороводом», суть которого заключалась в том, что конные лучники на большой скорости закручивали кольцо перед неприятелем, непрерывно обстреливая его из луков680. Расстроив неприятеля массированным «лучным боем», московские воеводы бросали в бой свои полки. В атаке русские воеводы делали ставку прежде всего на ее быстроту и стремительность, пытаясь ошеломить, расстроить боевые порядки неприятеля силой и скоростью первого напора, шумом и криком. «Все, что они делают, нападают ли на врага, преследуют ли его или бегут, они совершают внезапно и быстро…» – указывал С. Герберштейн, а Дж. Флетчер дополняет его описание: «Войско идет, или ведут его, без всякого порядка… и таким образом все вдруг, смешанной толпой, бросаются вперед по команде генерала… Когда они начинают дело или наступают на неприятеля, то вскрикивают при этом все сразу так громко, как только могут, что вместе со звуком труб и барабанов производит дикий шум, страшный шум…»681.

Если же первая атака не удалась, то русские всадники столь же быстро откатывались назад – тактические приемы притворного отступления и заманивания неприятеля были ими освоены в совершенстве. В упоминавшемся выше сражении при Молодях 28 июля 1572 г. конные сотни передового полка под началом воеводы Д.И. Хворостинина притворным отступлением навели разгорячившихся татарских всадников на изготовившихся к залпу русских стрельцов и артиллеристов. Подскакав к холму, на котором окопались русская пехота и артиллерия, воины Хворостинина внезапно отвернули в сторону, и, по словам летописца, «…в те поры из-за гуляя князь Михаило Воротынской велел стрельцем ис пищалей стреляти по татарским полком, а пушкарем из большово снаряду ис пушек стреляти. И на том бою многих безчисленно нагайских и крымъских тотар побили…». Спустя несколько дней, 2 августа, в кульминационный момент сражения, когда татарские воины штурмовали русский обоз и гуляй-город, московские воеводы, выждав удобный момент, контратаковали врага. По условленному сигналу русская артиллерия открыла массированный огонь по неприятельским боевым порядкам («из большово наряду ис пушек и изо всех пищалей»), гуляй-город раскрылся, и в схватку вступили дети боярские передового полка во главе с Д.И. Хворостининым и немцы ротмистра Ю. Фаренсбаха. Одновременно с этим сам Воротынский во главе сотен большого полка, совершив обходной маневр по «долу», атаковал противника с тыла, «… да учали с нагайцы и с крымцы дело делати сьемное, и сеча была великая»682. Не ожидавший этого неприятель, оказавшись под одновременным ударом с фронта и с тыла, побежал, нещадно преследуемый русской конницей.

Все это наглядно подтверждает тезис о том, что русская поместная конница представляла собой не разношерстную орду, а хорошо обученное и высокопрофессиональное войско, повинующееся командам воевод. В самом деле, для того чтобы закрутить смертоносный «хоровод», маневрировать полками и сотнями на поле боя, вовремя отступать и затем переходить в контратаку, наводить противника на свою пехоту и артиллерию, – все это требовало и от рядовых всадников, и от их начальных людей высокого профессионализма, дисциплины, обученности совместным действиям в составе сотен и полков. Об этом же свидетельствует также отмечаемое очевидцами наличие в русском войске множества труб и барабанов, посредством которых и осуществлялось управление войсками в бою.

Однако этого не понимали западноевропейские наблюдатели, привыкшие к «стройным» действиям своей конницы. Отказ русских вступать в ближний бой воспринимался ими как признак слабости или трусости русских. Тот же Герберштейн писал, что «…поначалу они (т. е. русские. – П.В.) нападают на врага весьма храбро, но долго не выдерживают, как бы придерживаясь правила: «Бегите, или побежим мы»…». Другой характерный пример взаимного непонимания привел в своих записках польский шляхтич С. Немоевский. Описывая случай, когда литовские наемники и русская конница вместе вступили в бой с татарами, он подчеркнул, что русские уклонились от «прямого дела» с неприятелем, тогда как литовцы врубились в строй врага, были им окружены и понесли большие потери. В ответ же на упреки русские отвечали: «А кто же это видел такую бессмыслицу – бежать к неприятелю, как будто кто у вас глаза повынимал, как вы это сделали?»683.

Но в наступательной войне легкое и маневренное русское войско, состоящее практически полностью из одной конницы и не обремененное, как правило, большим обозом, испытывало ли оно острую необходимость драться с противником врукопашную? Зачем и ради чего класть свои головы, когда можно отступить, перестроиться и снова атаковать противника или же измотать его «малой» войной?

Кстати, о малой войне. Если проанализировать походы русских против, к примеру, того же Великого княжества Литовского в XVI в., то нетрудно заметить, что, уклоняясь от генеральных сражений с литовским войском (в которых русским не слишком везло), московские воеводы весьма успешно занимались опустошением вражеской территории. При этом успешная «малая» война, помимо экономического ущерба, наносимого противнику, еще и обогащала помещиков. Война превращалась, таким образом, в выгодное предприятие, снимая социальную напряженность в обществе. Так, описывая поход московской рати на Литву в 1525 г., летописец писал: «Тоя же осени великого князя воеводы, псковскои наместникъ Дмитреи Воронцов, да лоуцкои намесникъ Иван Палецкои и иные воеводы с новгородцкою силою и псковскою ходиша под Полоцко и под Витебско, и плениша землю Литовскоую на 300 верстъ; приидоша вси богом сохранены. Тоя же зимы князь великии Иван Васильевичь посла своих воевод, с Москвы князя Михаила Кислицу, а из Новагорода князя Бориса Горбатово и Михаила Воронцова, а изо Пскова князя Михаила Коубеньского да Дмитрея Воронцова, с новгородцкою силою и псковскою, и иных воевод много, и царя тотарского с Тотары со многими, и иные, что на лыжах ходять, да и Мрдвичи Резаньские земли, и вся земля Московская государева область ходиша в землю Литовскую, за Двину и за Березоу рекоу. И плениша землю Литовскую, и наполнися земля вся Руская полону литовского (выделено мною. – П.В.)…»684.

Подводя общий итог всему сказанному, отметим, что созданная Иваном III, его сыном и внуком с учетом последних новинок в военном деле, прежде всего в технической сфере, военная машина на протяжении более чем столетия успешно сражалась с татарами крымскими (типичными кочевниками) и казанскими (тактика которых существенно отличалась от крымских вследствие того, что армия Казанского ханства включала в себя многочисленную пехоту, набранную из народов Поволжья), а также с организованным схожим с русским образом войском Великого княжества Литовского. 1-й этап «Великой пороховой революции» русскими был успешно освоен, завершившись созданием оригинальной и для своего времени достаточно эффективной системы организации вооруженных сил.

Однако на исходе 70-х гг. XVI в. обозначились первые признаки кризиса этой военной системы. Русская экспансия, в целом успешно развивавшаяся до этого на всех основных стратегических направлениях, фактически захлебнулась. Неудачный исход Ливонской войны и сохранение постоянной угрозы со стороны Крымского ханства явились наглядным подтверждением этого факта. Глубокая стратегическая разведка южного направления, осуществленная вскоре после взятия Казани и Астрахани, показала, что для покорения Крыма необходима более тщательная и основательная подготовка, нежели для завоевания Казани. Она включала в себя как выдвижение передовых рубежей развертывания русских войск далеко в глубь Дикого поля, поближе к Крыму, так и обеспечение дальнейшего наступления на юг с западного направления. Разрешение первой проблемы требовало длительного времени, а попытка ослабить Литву, лишить ее прежнего влияния на востоке Европы ускорила создание нового могущественного государства – Речи Посполитой. Созданная Баторием и его советниками и усовершенствованная при короле Владиславе IV военная машина обеспечила Речи Посполитой преобладание в Восточной Европе и успешную борьбу с турецко-татарской угрозой на ближайшие полстолетия. Залогом ее успеха стало успешное сочетание элементов доведенных до совершенства позднесредневековых западноевропейской и азиатской военных систем.