Скандинавия с черного хода. Записки разведчика: от серьезного до курьезного - Григорьев Борис Николаевич

Заглянув в тепличное хозяйство, мы обнаружили там двух молодых американцев, о чем-то оживленно беседующих на интернациональном языке жестов с хозяйкой теплицы.

Последняя увидела нас и с радостным лицом бросилась нам навстречу:

— Как хорошо, Борис Николаевич, что вы появились у нас. Помогите нам объясниться с американскими господами.

Мы с моим спутником подошли к насторожившимся «янки» и представились: вице-консул такой-то и ответственный сотрудник МИД СССР такой-то. Реакция американцев была не совсем обычной. Засмущавшись, они сунули нам свои визитки и быстро ретировались в гостиницу. Вероятно, перед поездкой на архипелаг они довольно много наслушались о «тотальной системе слежки за иностранцами в коммунистической России» и приняли наш визит в Пирамиду на свой счет. Не знаю, с какой миссией они оказались в засыпанном снегом советском поселке на Шпицбергене, но на их визитках было указано, что они являлись членами Географического общества США, филиал в Калифорнии.

Был я свидетелем еще одного странного визита американцев в Пирамиду: под видом туристов прибыли довольно компетентные специалисты в области угледобычи из транснациональной компании «Назерн Рисосез лимитед» с филиалами в Пасадене (США), Лондоне и Брюсселе. Их всю ночь «развлекал» директор рудника Август Петрович Назаренко, чем вызвал серьезные нарекания со стороны своей строгой супруги. Но ни одной коммерческой тайны он «янки» так и не выдал. Август Петрович, чистой воды украинец, круглый сирота, воспитанный в Сибири в немецкой семье, был настоящим стойким большевиком.

А в Баренцбурге однажды появился сотрудник Информационной конторы США из Тромсе некто Джордж М. Уайт и запросился ко мне на прием. Из беседы с ним я так и не смог составить мнение о целях его визита на Шпицберген, хотя некоторые догадки на этот счет, естественно, были. Достаточно вспомнить, что Тромсе находится в непосредственной близости к Мурманской области, и, какую информационную контору надо было содержать американцам при наличии посольства в Осло и нескольких консульств в других крупных городах страны, догадаться было несложно.

Как видишь, дорогой читатель, я не смогу поведать тебе о крутых шпионских делах, о вербовках ценной агентуры среди сотрудников конторы губернатора, о добыче сверхсекретных материалов НАТО, о подставах на заимках для звероловов, тайниковых операциях в каньонах ледника Ломоносова и тому подобной романтике. В этой командировке я во многом уподобился ученому с более-менее широкими познавательными интересами и только искал носителей интересующей меня информации, чтобы в невинном разговоре «снять» с него недостающий фрагмент и вставить его потом в мозаику информационного сообщения в Центр.

В связи с новыми требованиями информацию с контакта пришлось «снимать» не «втемную», а «втрезвую» 70.

Не надрывались мы и над контрразведывательным обслуживанием рудника. Новые времена принесли все-таки некоторые положительные изменения, и мы теперь не приходили в истерику оттого, что какой-то шахтер завел дружбу с норвежцем или, на худой случай, попросил политического убежища в Лонгйербюене. В конце концов это касалось только самого перебежчика, его рудничного начальства и консульства. К КГБ и вопросам безопасности это не имело никакого отношения, если, конечно, перебежчик не обладал государственными секретами. Но таких людей в Баренцбурге и в Пирамиде не было.

Моему предшественнику чуть не прервали карьеру за то, что какой-то метеоролог сбежал к норвежцам и попросил у них политического убежища. Два года спустя, уже при мне, аналогичный случай не только не «потянул» на драму, но с трудом завершился как самый бездарный фарс.

Как-то мне позвонил директор рудника А.С. Соколов и прерывающимся от волнения голосом доложил, что из поездки в Лонгйербюен не вернулся некто Романов. Этот житель Полтавщины, физически малоразвитый, оказался не подготовленным к труду шахтера, постоянно прихварывал и не выходил на работу. Руководство рудника перевело его в подсобное хозяйство — «Скотленд-Ярд» — скотником. Скоро он стал предметом насмешек со стороны «настоящих» мужчин и загрустил.

Во время поездки в Лонгйербюен он обратился в контору губернатора и попросил там политического убежища, поскольку не смог в Баренцбурге «реализовать свое право на труд». Мы связались с Элдрингом, и тот подтвердил, что Романов находится у них и что его ходатайство направлено на рассмотрение министерства юстиции Норвегии!

— Господин Элдринг, — сказали мы сюссельману по-дружески, — вы можете поступать как вам заблагорассудится, но уже прошли те времена, когда можно было бежать из России под надуманным или реальным предлогом политического преследования. Если вы дадите вид на жительство Романову, завтра к вам прибежит десяток подобных, потому что экономическая ситуация в стране и в поселке тяжелая.

Прошло два дня, и вертолет сюссельмана доставил Романова на Финнэсет и улетел. Романов как ни в чем не бывало дошел пешком до своего общежития и завалился спать. Отоспавшись, он заявился в консульство отметить свое возвращение, а потом отправился рассказывать о своих приключениях в Лонгйербюене товарищам по работе. Самым важным событием за эти дни для Романова явилось получение карманных денег от сюссельмана в сумме 700 норвежских крон и возможность «от пуза» напиться кока-колы.

В. пока не нашел достаточных оснований для отказа от сотрудничества, поэтому деньги был вынужден взять.

— Парни, у меня до сих пор в животе от нее урчит, — горделиво рассказывал несостоявшийся политэмигрант любопытным коллегам в общежитии.

Следующим самолетом его отправили домой в уже самостоятельную Украинскую республику.

Правда, «романтизма» в этой скучной работе нет. Поэтому я предлагаю оставить тему шпионажа — надеюсь, я удовлетворил твой ненасытный аппетит, читатель, в предыдущих главах, посвященных Дании и Швеции.

В условиях Шпицбергена снегоход играет ту же роль, что и автомобиль на материке. Он — основное транспортное средство для решения бытовых и оперативных вопросов, а также и для отдыха. В консульстве в скутерной стояло несколько снегоходов «Ямаха», но исправен из них был только один — консула. Остальные шесть снегоходов, принадлежащие резидентуре, находились в жалком состоянии, заезженные до предела нашими предшественниками по работе.

Первым делом мы принялись за восстановление нашего парка снегоходов, благо что наш шифровальщик оказался мастером на все руки и большим энтузиастом мотоциклетного спорта. В техническом отношении двигатель снежного скутера мало чем отличается от мотоциклетного, поэтому ремонт снегоходов нам обошелся практически бесплатно. Запасные части к ним продавались в Лонгйербюене, так что скоро вся резидентура и члены наших семей стали выезжать сначала на короткие прогулки вокруг Баренцбурга, а потом и в Лонгйербюен.

Ощущение езды на снегоходе непередаваемо. Облачившись в непродуваемые комбинезоны, перчатки, валенки, шлемы и маски, обыкновенный жалкий пешеход превращался в гордого наездника, эдакого рыцаря снежных просторов. Мчишься по замерзшему заливу со скоростью 70—80 километров в час, затаив дыхание, «проглатываешь» расстояние, ныряешь с замершим сердцем в глубокий каньон, и, обозревая бесподобную снежно-голубую панораму, вдруг обнаруживаешь, что внутри тебя начинает рождаться песня, возникает состояние эйфории и легкого, как от шампанского, возбуждения. Блеск!

Наши отремонтированные «Ямахи» скоро стали предметом зависти рудничных. Японские машины значительно превосходили отечественные «Бураны», тяжелые и неуклюжие изделия, сконструированные еще в начале 50-х на базе финских скутеров. И хотя они были старенькими, а наше снаряжение не настолько красочно, как у норвежцев, мы все равно выделялись на фоне «серой действительности» и служили причиной разных досужих домыслов и пересудов.

Передвижение на снегоходах и вообще выезды в горы или на рыбалку на озера требовали соблюдения мер предосторожности. Мы брали с собой в обязательном порядке карабины с запасом амуниции, ракетницу и рацию. В окрестностях поселков с марта начинали бродить белые медведи, и встреча с ними не сулила ничего хорошего. Мне лично ни разу не «посчастливилось» встретиться с белым медведем, но почти ежедневно появлялись сообщения о том, что белый медведь учинил разгром той или иной зимовки, зашел в поселок или даже совершил нападение на одиноких туристов.