Великая огнестрельная революция - Пенской Виталий Викторович (прочитать книгу .txt, .fb2) 📗

Руководствуясь этими соображениями, мы и приступили к работе, опираясь на критический подход к существующим направлениям в изучении проблемы. Рассматривая проблему военной революции конца Средневековья – раннего Нового времени в тесной взаимосвязи с общим направлением развития исторического процесса, нетрудно заметить – рубеж между Средневековьем и Новым временем, эпоха, которую можно датировать приблизительно 2-й половиной XV – 2-й половиной XVII в., является одним из важнейших, переломных моментов в истории человечества. Это действительно в некотором смысле «осевое время», время смены мирового лидера, общей направленности развития цивилизации. Именно в эти десятилетия доминирование Востока заменяется на преобладание Европы, и прежде всего Европы Западной. Она превратилась из захолустного уголка мировой цивилизации в динамичный, быстро развивающийся регион, опережающий по основным параметрам развития ранее имевший над ней неоспоримое преимущество Восток. И размышления над причинами этого неожиданного и столь стремительного подъема так или иначе выводят на мысль о том, что среди прочих факторов, способствовавших завоеванию ею первенства в борьбе за мировое лидерство, было обретение военного превосходства над странами Востока. Залогом же этого преимущества была военная революция.

Конечно, даже в середине XVII в. доминирование Европы над Востоком еще не было очевидным. Экспансия Востока, в особенности мира ислама, еще была далека от завершения. Именно на XVI – начало XVII вв. приходится образование империи Великих Моголов и стремительное расширение Османского государства, а на Дальнем Востоке, в Поднебесной империи на смену рухнувшей династии Мин приходит новая, маньчжурская династия Цин, влившая новую кровь в одряхлевшее было тело китайской государственности. Тем не менее, именно перед европейцами открылась по-настоящему широкая историческая перспектива, и выпавший на их долю шанс захватить мировое лидерство был использован ими сполна. Конец XVII в. ознаменовался серией громких побед европейцев над Востоком, которые могут служить своего рода индикаторами, точками поворота. Речь идет о победе антиосманской коалиции над армией турецкого султана под Веной в 1683 г., Чигиринских и Крымских походах русского войска в 1677–1678 и 1687 и 1689 гг. Эти победы ознаменовали конец экспансии Востока, и возможны они стали именно потому, что в странах, одержавших эти победы, успешно была завершена (или близилась к завершению) военная революция.

Почему это стало возможным? На наш взгляд, ответ на этот вопрос заключается прежде всего в том, что генеральной линией развития военного дела со времен переворота в европейском военном деле на рубеже Средневековья и Нового времени стало постоянное возрастание роли качественных показателей и относительное снижение значения количественных. Да, Восток в целом еще долго будет сохранять превосходство над Европой по количественным параметрам. Однако усовершенствование оружия и тактики привело к тому, что всякая попытка решить исход войны или сражения простым увеличением бойцов без надлежащей их подготовки, вооружения и пр. была обречена на неудачу. Качественное превосходство в конечном итоге давало победу над любым по численности неприятелем, если тот уступал своему оппоненту в технике, организации и умении использовать эти преимущества. Никакая храбрость, стойкость и индивидуальное умение сражаться уже не могли дать в конечном итоге победу. Победа доставалась тому, кто лучше вооружен, организован, дисциплинирован и обладает лучшей тактикой. Здесь в действие вступал сформулированный Наполеоном знаменитый «принцип мамелюка»: «Два мамлюка справлялись с тремя французами…. но сотня французских кавалеристов не боялась сотни мамлюков; триста французов брали верх над таким же числом мамлюков, а тысяча разбивала 1500. Так сильно влияние тактики, порядка и эволюций…»830.

Итак, ответ на вопрос найден – европейцы в результате военной революции смогли завоевать военное превосходство над Востоком, а последнее обеспечило им доминирование и во всем остальном. Однако, на первый взгляд, этот тезис имеет определенный изъян. Ведь предложенная М. Робертсом и модернизированная Дж. Паркером модель военной революции (назовем ее условно «пехотно-артиллерийской») носила ярко выраженный европоцентричный характер. По их мнению, первоначально она затронула Италию и северо-запад Европы, владения династии Габсбургов и их главного противника, короля Франции. Однако вряд ли можно согласиться со столь однозначным мнением. Безусловно, что модель новой европейской военной системы, ставшая основой современных армий, родилась на северо-западе Европы, в Голландии и в Швеции. Однако прежде чем она была выработана, доказала свою эффективность на практике и принята на вооружение ведущими государствами мира, прошло немало времени. Лучшие военные умы Европы и Азии на излете Средневековья и в начале Нового времени потратили немало усилий для того, чтобы наилучшим образом интегрировать новейшие достижения техники и технологии, и прежде всего порох и огнестрельное оружие, в повседневную военную практику.

И здесь при непредвзятом анализе особенностей развития военного дела в Евразии, особенно на ближней периферии Западной Европы, возникают интересные соображения. Западноевропейцы недолго владели монополией на владение порохом и огнестрельным оружием. Их соседи не были намерены отставать от своих потенциальных противников в столь важном вопросе и поспешили также обзавестись новинкой. Порох и пушки довольно быстро (по историческим меркам) стали достоянием не только государств Западной Европы, но и их соседей, ближних и дальних. Если европейцы стали применять артиллерию на полях сражений в 20–30-х гг. XIV в., то в середине века пушки появляются на Балканах, а во 2-й половине того же столетия пушки появляются на вооружении османских войск, в Прибалтике, Польше, Литве и на Руси. В XV в. артиллерия повсеместно используется на полях сражений и во время осад и на западе Европы, и на востоке, и на Балканах. Столь же быстро в конце XV – начале XVI в. в военную практику вводится ручное огнестрельное оружие. К середине XVI в. армии всех ведущих держав Европы и Азии уже обзавелись огнестрельным оружием, которое оказывало все возрастающее воздействие на исход отдельных битв, кампаний и даже войн. Ожесточенное межгосударственное соперничество, резко обострившееся как раз во 2-й половине XV – 1-й половине XVI в., способствовало быстрому развитию военного дела в целом и техники в частности.

Таким образом, можно сказать, что широкое внедрение огнестрельного оружия в разных регионах Европы и Восточной Азии не намного различалось по времени, и говорить о том, что Западная (или Северо-Западная) Европа первой встала на этот путь, получив серьезные преимущества, вряд ли возможно. Вопрос необходимо поставить в иной плоскости – каким был ответ на его появление и внедрение в различных регионах, затронутых этим скачком в развитии военных технологий. По существу, весь XV и большая часть XVI в. – это время поиска этого ответа. Анализ же особенностей развития военного дела показывает, что и в Западной, и в Восточной Европе, и в Османской империи ответ на появление огнестрельного оружия был на первых порах сходным. Повсеместно новшество, еще весьма несовершенное технически, внедрялось медленно, постепенно, и общая, генеральная тенденция развития военного дела была единой – через совершенствование старой, привычной средневековой военной традиции посредством вкрапления, вживления в нее элементов новой военной практики. До перехода на новую модель, кардинально отличающуюся от прежней, было еще достаточно далеко. Необходимая критическая масса изменений еще не сложилась, и усовершенствованная с учетом последних технических новинок старая система оставалась вполне адекватной существующим условиям ведения войны.

Однако по прошествии полутора столетий критическая масса сложилась. Идея коренного переворота витала в воздухе. Перефразируя известное выражение, «призрак военной революции бродил по Европе, и не только по ней». Теперь все зависело от того, кто первым сделает решающий шаг, кто сделает тот самый скачок, который и составляет сердцевину военной революции. Западноевропейцы сделали его первыми. Почему? Вопрос сложный, и дать на него однозначный ответ проблематично хотя бы потому, что до сих пор не ясен механизм стремительного возвышения Западной Европы на исходе Средневековья. Одно ясно несомненно – их первенство в осуществлении этого скачка теснейшим образом связано с глубинными процессами трансформации западноевропейского общества в эту эпоху.